Эмпирическими признаками домашневости народного хозяйства (производными от первого) следует считать наличие более или менее четко выраженной государственной монополии внешней и внутренней торговли, централизованного планирования, а также государственных предприятий. Эти признака в разной степени были присущи как царской России, так и СССР.
В царское время всегда были товары, торговать которыми на внешнем рынке могло только государство. Оно же объявляло время от времени монополию на внутреннюю торговлю солью, водкой, табаком. В советское время монополия на внешнем рынке стала абсолютной, а на внутреннем – практически абсолютной.
В обоих обществах в управлении народным хозяйство имелись элементы планирования (в царское время проявлявшиеся через указы), а в советское – план стал главным средством управления хозяйством. Кроме того, в царской России имелась масса «казенных» предприятий, учрежденных для удовлетворения нужд государства. Да и частновладельческие предприятия в большой, а часто в решающей степени, работали на «казну государеву», поскольку казна была оптовым покупателем, настроенным покровительственно, и имела тогда чрезвычайно большое значение [Заозерская. 1947, с.77]. В СССР практически все предприятия стали государственными.
В последних строках таблицы наблюдается различие в свойствах идеального типа – скорости развития и длительности существования – в сравнении со свойствами обществ в России и СССР.
Непродолжительность существования обоих обществ объясняется перерождением служебно-домашней цивилизации в напряженную цивилизацию. Черты последней все заметнее проявляются в России, начиная с царствования императора Александра I (и как следствие указа Петра III «о золотой вольности дворянства», вошедшего в силу при Екатерине II). Российское дворянство, освободившись от тягот обязательной службы, сохранило за собой все привилегии. В силу сословного эгоизма оно предало интересы русского народа, превратив крестьян почти в рабов. Историческое предательство дворян (речь не идет о вине отдельных конкретных лиц) явилось основной причиной всех дальнейших бед России, расколов страну. Дворяне оказались куда более значимыми раскольниками в нашей истории, нежели старообрядцы.
Аналогичная ситуация сложилась в СССР в результате введения принципа «коллективного руководства» после развенчания «культа личности Сталина». Фактически этот принцип ввел «коллективную безответственность», позволив номенклатуре тасовать свои кадры («своих людей»), перемещая «не справившихся» с работой лиц на новые должности.
Сравнение ведущих признаков идеального типа СДЦ и обществ в России и СССР показывает, что в октябре 1917 г. страна не вступила на новый неизведанный путь, а вернулась к прежнему, несколько измененному, социальному устройству. Большевистская революция явилась социальной контрреволюцией по отношению к Февральской революции, призванной двинуть страну к рыночной цивилизации. При этом события Октября были политической революцией, поскольку к управлению страной, через Советы, пришел народ, хотя ненадолго [Смирнов. 2018, с.132]. Развитие обществ России и СССР по пути СДЦ и государства-учреждения позволяло достаточно успешно, хотя и временно, решать проблемы безопасности, но ограничивало внутренний потенциал развития и вредно сказывалось на стратегических перспективах развития страны.
Идеальному типу СДЦ (9 строка таблицы) присуща медленность развития, тогда как развитию России и СССР свойственна неравномерность, «рваный ритм». Для объяснения возникшего различия нужно использовать уже известные и дополнительные понятийные средства: описание общественного духа и его тенденций, представление о национальной идентичности и ее взаимосвязь с развитием, влияние русской сельской общины на становление национальной идентичности и на жизнедеятельность страны. Об этом речь пойдет в следующих разделах.
Так, в царской России нарушалось единство русского православного цивилизационного сообщества из-за утраты общего понимания национальных интересов и языкового единства страны, сопровождаемого изменением бытовых сторон культурной идентичности.
Общий интерес – один из главных факторов становления идентичности (выражается фразой – «все мы в одной лодке»). Ранее главным интересом всех русских людей было обеспечение безопасности страны от внешних угроз, а также мира внутри страны. После побед русской армии при Петре I, Елизавете, Екатерине II внешняя угроза была надолго устранена, что способствовало резкой дифференциации интересов главных социальных групп – дворянства и крестьянства. Изначально между ними существовал негласный договор – крестьяне кормят дворян, те защищают крестьян от иноземных захватчиков и управляют страной, а обе группы служат друг другу. Дворянство нарушило этот договор во имя своих узкоэгоистичных сословных интересов. Сделав русского царя заложником императорской гвардии в Петербурге, дворянство к царствованию Александра I с помощью указа о «Золотой вольности дворянства» (изданного Петром III и пошедшем в жизнь при Екатерине II) постепенно освободило себя от государственных обязанностей, но сохранило все привилегии.
Дворянство, особенно высшее, сыграло и основную роль в разрушении языковой идентичности, перейдя на французский язык в повседневном общении (но повлияло на этот процесс и привлечение Романовыми иноземцев, особенно немцев, на государственную службу). Изменяло оно и бытовую сторону культурной идентичности, следуя в массе иностранным веяниям в литературе и искусстве. Оно же отказалось от национальной одежды, подражая «парижским модам», сменило русскую кухню на французскую и пр. Дворяне стали главными раскольниками в России.
Кроме того, русское православное цивилизационное сообщество постепенно размывалось из-за включения в состав государства, как сказано выше, иных цивилизационных сообществ, основанных на иных религиях и языках. В стране складывался этнокультурный плюрализм, чреватый неизбежными центробежными процессами. Определенным противовесом им служил поддерживаемый государством мир в стране, в котором были заинтересованы все российские народы. Ослабляла центробежные процессы также струя рыночной деятельности, сложившаяся между центром и окраинами страны. Национальные окраины поставляли в центр скот, хлопок, вино, фрукты, табак, чай и пр. Взамен они получали древесину, сахар, промышленные изделия, машины, предметы роскоши. Взаимовыгодный для национальных предпринимателей обмен поддерживал деятельностное единство страны. Возникла ситуация в чем-то аналогичная существованию народов в рамках Монгольской империи на территории Евразии и Римской империи в Средиземноморье и Западной Европе.
В Советском Союзе разрушение православного цивилизованного сообщества русского народа приняло целенаправленный (хотя, возможно, не вполне осознанный) характер. Известны гонения на церковь со стороны большевистской власти, строившей атеистическое общество. Взамен создавалось новое цивилизованное сообщество «советский народ» на основе марксистской идеологии, противоречиво сочетавшей классовую солидарность и вражду, справедливость и диктатуру, научное знание и догматизм, мечту о светлом будущем всего человечества и лозунг о братстве народов. Некоторые успехи в этом направлении были достигнуты. Основную роль в создании нового сообщества играл русский язык, освоивший марксистскую лексику, и ставший не только государственным, но общеупотребительным у всех народов Союза. Способствовало возникновению нового сообщества также их интенсивное межкультурное общение, служившее дополнительной причиной расцвета национальных культур.
Однако в национальных элитах шел процесс их этнического обособления, протекавший в общих рамках советской партийно-государственной элиты. Питали его возраставшее национальное самосознание, вызванное национальной политикой КПСС, направленной на воспитание местных управленческих и культурных кадров, а также стимулировавшей развитие национальных культур. Большую роль играли сохранившиеся традиции ислама в Средней Азии, стойкие националистические идейные течения в Прибалтике и на Украине, обиды изза упразднения частной собственности и широкомасштабных репрессий после войны и пр. Но важнейшее значение имело желание национальных элит использовать местные ресурсы и дотации из Центра в личных целях.
Как и в царское время противодействовало центробежным процессам укрепление деятельностного единства страны, основанного на взаимовыгодном межрегиональном обмене, а также усиление начал государства-учреждения.
В царский и, особенно, в имперский период России наблюдаются и все резче проявляются признаки напряженной цивилизации. Законодательно ее начала были закреплены в уже упоминавшемся указе о «Золотой вольности дворянства». При всем уважении к отдельным представителям этого сословия (лицам и семьям), верой и правдой служившим Отечеству, основная масса дворянства, включая высшую знать, превратилась в социальных паразитов, что усугубило вековую ненависть крестьянства к «барам».
Дополнительной группой в привилегированном меньшинстве стала служилая бюрократия, созданная реформой Сперанского для возвращения государству управляемости (после отказа дворян служить). Эта реформа уравнивала на службе дворянина с разночинцем. Дворянин имел преимущества по службе, но главным в системе управления стал не он, а именно разночинец, что блестяще отражено Грибоедовым в комедии «Горе от ума». До поры до времени новая бюрократия удовлетворительно справлялась с управлением страной, но к концу XIX она открыто и принципиально приносит в жертву личным и семейным интересам дело государства [Федотов, 1991, с.132–141 и др.].
Возникновение нового слоя в привилегированном меньшинстве усилило напряженность в обществе и создало предпосылки для утраты страной нужного уровня управляемости, что проявилось в период двух революций семнадцатого года (Февральской и Октябрьской). В Феврале страна потеряла управляемость, и в Октябре большевики вернули ее, опершись на Советы. К управлению государством пришли энергичные, жаждущие дела люди, отличавшиеся смелостью мысли, дерзостью желаний, крепостью воли. Благодаря их усилиям воспряла из пепла и превратилась во вторую мировую сверхдержаву.
Однако власть Советов была достаточно быстро заменена властью партийно-государственной номенклатуры, в которой возобладали узкоэгоистичные групповые интересы. С одной стороны, она догматически твердила о «построении коммунизма», не позволяя трезво и спокойно обсудить реально достижимые стратегические цели развития страны, а с другой – предала забвению государственные и национальные интересы. Ее постепенное отчуждение от народных масс привело к появлению черт напряженной цивилизации в советском обществе. Зримо оно проявилось в так называемых «привилегиях» партийных работников и государственных служащих. Но более важным оказался процесс идейного перерождения элиты под влиянием служебного и цивилизационного соблазнов. Когда же в управленческой элите сформировалась критическая масса эгодеятелей-западников, страна, помимо ухудшения управляемости, оказалась идейно и организационно (из-за отсутствия признанного массами слоя идейных вождей) незащищенной перед воздействием западных элит. Вкупе с яростным желанием эгодеятелей-западников устроить для себя жизнь на западный манер (обменяв, по выражению Чубайса, «власть на собственность») эти процессы привели к распаду Советского Союза.