– Почему? Приведите мне ваши доводы.

– Потому что женщины-чародейки несвободны, – сказала Беатрис. – Во всем мире они стоят перед одинаковым выбором: они могут заниматься магией, как служительницы Санчи, или рожать детей. Как я могу утаить это знание, если открою его? Люди должны знать.

– Постойте-ка, – оборвала ее миссис Лаван. – Я устала кричать вам с пристани. Разреши подняться на борт, Исбета? Мне нужно убедиться, что у тебя все получится.

– Мама?

– Если ты хочешь именно этого, мой материнский долг – помочь тебе.

Исбета просияла. Слезы закапали у нее из глаз.

– Правда?

– Правда. Разреши подняться на борт, пташка. У нас большие планы.

– Разрешаю, – всхлипнула Исбета и сбежала по трапу в объятия матери, они прижались друг к другу, и капитанская шляпа слетела на доски причала.

Отец Беатрис с напряженным лицом стоял рядом с господином Лаваном.

– Папа? – позвала она. – Я пойму, если ты не захочешь, но…

Тот помолчал, тщательно взвешивая решение. Беатрис подавила порыв затаить дыхание. Она держала рот на замке и не спорила, не уговаривала и не умоляла. Теперь Беатрис стала магом. Отцу решать – смирится он с этим или нет.

Он посмотрел на нее.

– Но что скажут люди?

– Пусть говорят, что им заблагорассудится. Неужели их мнение сильнее, чем любовь отца к дочери?

Отец склонил голову.

– Я хотел бы больше дать тебе в детстве. Я пытался умножить наше состояние, но потом у меня осталась единственная надежда – ты…

Мистер Лаван положил руку ему на плечо.

– Все мы хотим этого для своих детей. Но порой им нужно то, что мы и представить не можем.

– Ты расшатаешь все устои, Беатрис. Ты перевернешь мир вверх тормашками.