Книги
Полководец улицы. Повесть о Ене Ландлере
Сегодня впервые в глазах Куна сверкнули веселые искорки.
— Значит, вы окончательно порвали с социал-демократами?
— Когда-то во главе разбитой, но несломленной маленькой армии, под красным знаменем бастующих пекарей я вступил в социал-демократическую партию. А теперь с простреленным знаменем Красной армии я вступаю в будущую коммунистическую партию.
Они приехали на скудно освещенный вокзал, и железнодорожный служащий подвел их к поезду с темными окнами. Они сели в купе друг против друга.
— Нас ожидает трудная работа, куда трудней, чем вся предыдущая, — тепло заговорил во мраке Бела Кун. — Но сейчас я рад, что власть венгерских рабочих продержалась сто тридцать три дня.
— Я могу, товарищ Кун, лишь повторить то, что сказал Маркс в своей защитительной речи кельнским присяжным: «Победила контрреволюция, но пока окончился только первый акт драмы. В Англии борьба продолжалась свыше двадцати лет. Карл I не раз выходил победителем, но в конце концов он взошел на эшафот».
Засвистел паровоз. Венгерский паровоз на будапештском вокзале. Это еще Будапешт. Ландлер высунулся из окна и с жадностью вобрал в легкие воздух. Сейчас, наверно, около полуночи. Длинный день подходит к концу. Позади прекрасное, огромное дело.
Двадцать лет в истории — ничтожный отрезок времени. А будапештскому адвокату, участнику венгерского рабочего движения, несколько минут до следующего свистка показались бесконечными.
С матерью он успел проститься только по телефону. Когда доведется снова ее увидеть? Сердце его обливалось кровью. Больное, усталое, но все же выстоявшее сердце.
Один день эмиграции
(23 сентября 1925 года)
Войдя в комнату и застыв, как по команде «смирно», перед Ландлером стоял Аурел Штромфелд.
— Товарищ главнокомандующий, я прибыл в ваше распоряжение.
— По решению Центрального комитета принимаю вас в члены партии, — сказал Ландлер.
«Если бы колесо времени можно было повернуть вспять», — с болью подумал он. Они обнялись так крепко, что кости затрещали. Потом стали разглядывать друг друга, сильно ли изменились. В растроганном встречей Ландлере вскоре проснулся свойственный ему юмор. Вот бывший начальник генштаба носит теперь темно-серый костюм с жилетом, галстуком и даже не чувствует себя в штатском неловко — привык. Ко всему можно привыкнуть.
— Жаль, товарищ Штромфелд, что наша встреча не состоялась шесть лет назад. — И он прибавил, что первого августа 1919 года, направляясь из Солнока в Будапешт, надеялся встретиться с ним завтра, но завтра не наступило. — С тех пор, конечно, много воды утекло в венском Дунае. Для меня, например.
Потом они сели за письменный стол, друг против друга. Ландлер ликовал: наконец к ним примкнул выдающийся Военачальник. Огромная находка для революционного движения. И большая надежда. К тому же он появился здесь неожиданно с такими словами, словно они не в венской квартире на улице Хюттельдорф, а на родине, в ставке главнокомандующего в Гёдёлле.
Штромфелд служит теперь управляющим на будапештской шляпной фабрике, а Ландлер — венский журналист, сотрудник журнала «Интернационале Прессекорреспонденц». Это официальное их положение. Штромфелд — глава левой оппозиции в венгерской социал-демократической партии, а Ландлер — член ЦК Коммунистической партии Венгрии за границей, руководитель венгерской коммунистической организации в Вене, практически руководитель всей Коммунистической партии Венгрии. Это истинные их занятия, благодаря которым они привлекают внимание интернационального рабочего движения, а также… венгерской и австрийской политической полиции.
За командование Красной армией, за победы в Северной кампании Штромфелда на родине демобилизовали, разжаловали и посадили за решетку. Выйдя из тюрьмы, он сохранил верность социал-демократической партии. А в 1923 году выразил готовность служить нелегальной коммунистической партии. Весть об этом благодаря сообщениям будапештских газет дошла до Вены; венгерской полиции удалось разгромить коммунистическую партию, арестовать присланного из Вены для организации партийной работы Эрнё Герё и Штромфелда, который тайно предложил ему свои услуги. Еще полгода провел в заключении бывший полководец Красной армии, но потом был освобожден: Герё упорно настаивал на его непричастности к делу. Было ясно, что Штромфелд рано или поздно примкнет к коммунистической партии и ждет только, пока венгерская полиция снимет с него подозрения. Несколько недель назад он разыскал одного связного и, получив положительный ответ, вчера утром, как было условлено, приехал в Вену.