Повышение эффективности подобного злодейства представляло собой серьезную проблему, и наилучший выход состоял в том, чтобы привлечь профессионального убийцу – что и было сделано в 1912 году. Морелло доверяли решение множества своих затейливых задач убийце по имени Лулу Викари, невысокому, рано поседевшему мужчине лет тридцати, смуглому настолько, что его часто принимали за кубинца. Осведомитель Флинна характеризовал его как «одного из самых опасных членов банды Морелло. Говорят, он делает бо́льшую часть выстрелов для клана Терранова». У конкурирующих банд были свои специалисты, терпеливые, безжалостные и столь же опасные. Один итальянский грабитель-одиночка, у которого хватило ума грабить гангстеров на улицах, купил кольчугу, чтобы защититься от нападения. Двое убийц выслеживали его неделю, терпеливо выжидая, когда он выйдет из дома без своих доспехов. Когда это наконец случилось, они тут же застрелили его. Подобной же педантичностью отличалась подготовка убийства известного врага семьи Морелло, Джулиано Сперлоццы, вымогателя из Черной руки, который так боялся покушения, что целыми днями прятался в комнате без окон в глубине своего дома. Однажды, когда он отсутствовал, убийцы проникли в его дом и нарисовали мелом знак «О» рядом с дверью в его убежище. Сперлоцца был застрелен снайпером, пуля которого прошла через окно, через знак «О» и попала в жертву, сидевшую у дальней стены комнаты.

Бо́льшая часть такой работы выполнялась по прямому приказу босса – либо для поддержания дисциплины и контроля над членами семьи, либо в ходе военных действий против банд-конкурентов. Но ко второму десятилетию века организованная преступность стала настолько изощренной, что появилась возможность продавать киллеров третьим лицам. Самое громкое происшествие этого рода – громкое потому, что полиция в итоге раскрыла дело, положив начало длинной последовательности судебных процессов и апелляций, – случилось в 1914 году в центре Манхэттена. Независимый торговец домашней птицей по имени Барнет Бафф стал продавать свой товар по ценам значительно ниже тех, которые установил еврейский картель, контролировавший «куриный» рэкет[69] на рынке Вест-Вашингтон Маркет. Когда страшными угрозами ослабить решимость Баффа не удалось, торговцы птицей обратились за помощью к семье Морелло. Мафиозо по имени Ипполито Греко согласился нанять четырех гангстеров, чтобы «позаботиться» о Баффе, и вскоре тот был убит выстрелом в голову. Четверо убийц, каждому из которых заплатили по сотне долларов, были арестованы в результате расследования, длившегося почти год. Еще четыре года потребовалось, чтобы, к удовлетворению присяжных, установить, кто и почему нанял убийц.

Убийство, безусловно, оставалось средством, к которому даже мафиози прибегали в последнюю очередь, но именно его угроза поддерживала дисциплину в семье Морелло и служила залогом того, что члены банды строго придерживались правил Клешни, четко изложенных и поразительно бюрократичных. Деятельность Мафии Морелло регламентировалась сводом из девяти правил, которые, очевидно, вручались в письменном виде каждому новопосвященному. Одна копия «в маленькой черной книжке, изложенная убористым почерком на туманном диалекте Сицилии», была обнаружена среди имущества человека, арестованного Флинном, и содержала скрупулезно перечисленные права и обязанности как босса, так и подчиненных. В частности, оскорбление другого члена семьи или выезд из Нью-Йорка без прямого разрешения Морелло могли караться штрафом в двадцать долларов. Нацеливание оружия на коллегу грозило исключением из семьи. Еще одна статья проливала свет на финансовую сторону функционирования банды, разъясняя, что ее члены должны были отдавать четыре пятых своих доходов «обществу» – то есть, по существу, Морелло. В других статьях затрагивалась такая важная тема, как собрания банды, созывать которые имел право только босс: о них должно было быть объявлено как минимум за день, и члены семьи были обязаны посещать их под страхом того, что в противном случае их оставят в стороне при «следующем разделе средств».

Формальный свод правил разрабатывал не только Морелло. В прежние времена так уже поступали гангстеры в Нью-Йорке, а через несколько лет в Огайо появился похожий кодекс – его распространила группа итальянцев, подобная Мафии и известная как «Банановое общество». Да и нескрываемые амбиции Клешни не назовешь диковинкой в преступной среде Нью-Йорка. Что было действительно необычно в деятельности Морелло, так это скорость, с которой он расширил свое влияние сначала на весь город, а потом и за его пределы, – и это в те времена, когда междугородная связь все еще осуществлялась посредством писем и телеграмм, а путешествие из конца в конец Соединенных Штатов, будь то с севера на юг или с востока на запад, занимало несколько дней. Морелло находился в стране с 1893 года, возобновил карьеру фальшивомонетчика в 1899-м, а преступную семью сформировал в 1900-м. К 1903 году он стал некоронованным королем Маленькой Италии. А через три года после этого был провозглашен боссом боссов всей американской Мафии.

Не кто иной, как Никола Джентиле, разглядел в Клешне самого главного и самого могущественного мафиозо в стране, и, вероятно, никто в итальянском преступном мире не имел для этого бо́льших оснований.

Джентиле тоже был сицилийцем. Он родился в 1885 году в провинции Агридженто. Согласно его собственным словам, произнесенным десятилетия спустя, когда ему было уже за семьдесят и бояться было уже нечего, он эмигрировал в Соединенные Штаты в 1903 году. Жил и работал он в Канзас-сити, штат Миссури, и двумя годами позже в Филадельфии был посвящен в то, что он называл Onorata societ`а – «Общество чести», или Мафия. Затем Джентиле переехал в Питтсбург, где присоединился к другой мафиозной семье, и побывал в Сан-Франциско и Чикаго. В молодости выходец из Агридженто был самонадеян и суров – «классический полуфабрикат для мафиозо» – и скоро заработал репутацию убийцы, снискав расположение своих собратьев-сицилийцев тем, что привел к повиновению местных неаполитанцев. («Ты не можешь стать capomafia, если не будешь жестоким», – объяснял он потом.) Однако Джентиле демонстрировал также хорошие способности к дипломатии и имел связи с членами Мафии во многих городах – и одним из тех мафиози, с которыми он был знаком, был Джузеппе Морелло. Нет причин сомневаться в словах человека такого авторитета и опыта, когда он называет Клешню «боссом боссов Общества чести, когда я был принят туда».

Это звание говорит само за себя. Мафия образца 1906 года представляла собой слабо организованное собрание семей в восьми-десяти крупных городах, которые редко действовали согласованно, и нет никаких доказательств того, что Морелло пытался или хотя бы испытывал желание осуществлять прямой контроль над семьями в отдаленных частях Соединенных Штатов. Что он действительно делал, так это выступал как советник или третейский судья – и иногда улаживал дела в интересах Нью-Йорка. В тех вопросах, которые он решал, Клешня руководствовался принципом всеобщего согласия. Но тот факт, что его авторитет признавали люди, жившие за тысячи миль от Манхэттена, является свидетельством уважения, которым пользовался босс из Корлеоне.

Нельзя сказать с уверенностью, насколько обширной и могущественной стала Мафия к 1906 году. Сохранились лишь немногочисленные отрывочные сведения. Собранные воедино, они рисуют картину организации, более сложной, чем кто-либо в то время мог представить, – организации, в которой cosche возникали во все большем количестве городов со значительной долей сицилийцев. Это было братство, которое поддерживало связи с соотечественниками в Италии и боссы которого в Соединенных Штатах также поддерживали регулярную связь между собой. И хотя американская Мафия все еще испытывала роковое тяготение к смертоносным междоусобным конфликтам, отравлявшим отношения между семьями на Сицилии, она разрабатывала механизмы для разрешения споров и соответственного увеличения прибыли – прибыли, которой, как многозначительно заметил Флинн, «были озабочены все эти люди».

Никола Джентиле с его непрекращавшимися странствиями создал превосходный путеводитель по Мафии в том виде, в каком она пребывала в первое десятилетие века. Его мемуары повествуют о семьях в Нью-Йорке, Филадельфии и Новом Орлеане, в Питтсбурге и Чикаго – где Энтони д’Андреа, фальшивомонетчик, действовавший на рубеже веков, заработал примерно столько же, сколько Морелло, и теперь являлся главарем Мафии в городе. (Д’Андреа, описываемый Джентиле как человек «такой дикий и такой неистовый», «которого боялись все в Соединенных Штатах», – стал влиятельным политиком в итальянских районах Чикаго и процветал вплоть до своего убийства в 1921 году.) Упоминались также Канзас-сити и Сан-Франциско. Бостон, Балтимор, Детройт и Уилкс-Барре были обойдены вниманием, хотя имеется независимое свидетельство о том, что с первых лет нового века в этих городах действовали мафиози. В следующем десятилетии семьи были основаны в нескольких других крупных городах – Кливленде, Сент-Луисе, Лос-Анджелесе и Буффало, – и некоторые из этих группировок, возможно, уходят корнями в довоенный период[70].

Встречаются указания, датированные последним десятилетием девятнадцатого века, на то, что мафиози поддерживали связь друг с другом по всему континенту и что уважаемые люди ездили из города в город по делам. Сицилиец, арестованный по обвинению в рассылке писем Черной руки, дал показания о том, «что он и его товарищи были членами Мафии и поддерживали связь с аналогичными отделениями в Нью-Йорке, Балтиморе и Питтсбурге». Это было зимой 1903 года. Очевидно, к тому времени существовали каналы связи через внутренние районы США. Франческо ди Франки, который, по данным полиции Калифорнии, являлся «агентом смертоносного общества Ля Мафия», находился в Новом Орлеане во время убийства Хеннесси, а через несколько лет был изгнан из Денвера и в конце концов застрелен в Сан-Франциско в декабре 1898 года. Ди Франки появился в Области залива Сан-Франциско всего за несколько дней до гибели, прибыв сюда из Нового Орлеана в погоне за еще одним итальянцем, чье убийство замышлял. Тем временем в Чикаго из Нью-Йорка только что приехал Карло Баттиста – которого в феврале 1901 года застукают стоящим над телом мертвого сицилийца на Гранд-авеню. Еще более странно следующее: полицейский обыск выявил доказательства того, что жертва, в свою очередь, была свидетелем убийства на Манхэттене. Несколько лет спустя на западном побережье стрелок по имени Майк Марино («кто, по заявлению полиции, – писала Los Angeles Times, – является одним из главных стрелков Мафии в этой стране и за рубежом») застрелил по меньшей мере еще двух сицилийцев из ружья из движущегося автомобиля. Полиция раскрыла, что Марино был опытным убийцей, которого разыскивали в Нью-Йорке, Чикаго, Сан-Диего и Сиэтле.

Морелло тоже путешествовал время от времени, и его влияние явственно чувствовалось на просторах Соединенных Штатов. Самые первые признаки возрастающей важности Клешни были обнаружены в коллекции из пятисот писем, изъятых в его комнате в мансарде на Кристи-стрит во времена бочкового убийства. Эти послания, как сообщала Herald после краткого интервью с Флинном, «были получены из Сицилии и практически из всех важных городов этой страны», но наиболее информативное из них было отправлено из Нового Орлеана – где все еще проживала вторая по величине итальянская община в Америке – неким Франческо Дженовой, который, как полагала Секретная служба, являлся братом Мессины Дженовы, члена банды, причастной к бочковому убийству. Это письмо повествовало о молодом убийце Франческо Маркезе, который недавно бежал из Сицилии после назначения ему тридцатилетнего срока за убийство. Маркезе добрался до Луизианы и установил контакт с Дженовой, который рекомендовал его Морелло, пояснив при этом, что новичок пользовался уважением в Новом Орлеане и Палермо. Морелло нашел ему работу. Письмо Дженовы было, очевидно, примером функционирования системы, позже описанной Флинном, которая позволяла членам различных мафиозных семей, не знакомых лично друг с другом, перемещаться из одного города в другой с помощью рекомендательных писем от их боссов.

Влияние Морелло в Новом Орлеане не ограничивалось административными вопросами. Несколькими годами позже (возможно, в 1908 году) оперативники Флинна проследили за боссом во время его визита в Луизиану. Этот визит был предпринят для того, чтобы разобраться с хозяином гостиницы, итальянцем, который, насколько было известно Секретной службе, был настолько разгневан хищничеством Мафии, что пригрозил раскрыть полиции все, что знал. Морелло прибыл в город, встретился с некоторыми сицилийцами и, пробыв там три или четыре дня, был замечен людьми Флинна шествующим по итальянскому кварталу «с красным шейным платком на голове, завязанным в четырех углах». Это был знак смертного приговора Мафии, пояснил шеф, и наглядная демонстрация значимости Клешни в Новом Орлеане[71]. В тот же день Морелло сел на поезд в Нью-Йорк. Тем же вечером…

…своенравный итальянец был найден мертвым в своей [гостинице] со множественными ножевыми ранениями в грудь, очень похожими на те, которые получила жертва «бочкового убийства». Прямых улик, позволявших отдать убийцу под суд, снова не оказалось. Тем не менее итальянцы по всей стране восприняли это нападение как предупреждение тем, кто собирался проявить неповиновение большому боссу.