4. «Самая тайная и ужасная организация в мире»

Когда Морелло прибыл в Соединенные Штаты, Мафии там не было. Не было ни сети семей, как на Сицилии, ни американского «босса боссов» – возможно, не было и cosche, действовавших за океаном. Но были иммигранты-мафиози, проживавшие в нескольких штатах, и эти люди поддерживали связь с семьями, которые они оставили в Италии, – как родственными, так и преступными.

Люди чести пересекали океан с 1870-х годов, когда иммигранты с Сицилии только начали прибывать в Америку. Некоторые покидали остров из-за бедности и устремлялись в Соединенные Штаты, так как подъем цитрусового бизнеса означал, что между Палермо и некоторыми портами в Штатах были налажены торговые пути; другие выезжали из страны, чтобы присоединиться к своим семьям. Америка явилась также убежищем для мафиози, спасавшихся от неприятностей на родине. Одним из них стал Морелло, но были и другие, кто, подобно ему, имел проблемы с законом или бежал от кровопролитных междоусобиц. Тунис, который долгое время представлял собой излюбленное пристанище для мафиози в изгнании, находился ближе к Сицилии, в каких-то нескольких часах по морю от Палермо. Однако Соединенные Штаты предлагали куда больше, чем побывка в Тунисе: перспективы работы, быстро растущее итальянское сообщество и, самое главное, больше возможностей для заработка.

Тем не менее новопосвященные члены Мафии, пересекавшие океан в девятнадцатом веке, были мелкими сошками. Главы богатейших семей пользовались гораздо бо́льшим влиянием дома, и у них не было нужды уезжать с острова. Если даже складывалась ситуация, когда их непосредственные подчиненные считали целесообразным на время покинуть Сицилию, они с большей вероятностью направлялись на материк, под крыло влиятельных друзей, как это сделал в 1877 году Джузеппе Валенца, суровый землевладелец из Прицци. Те же боссы настолько преуспели в своих мошеннических деяниях на Сицилии, что у них не было особого стимула осваивать новые рынки на других континентах. О первых мафиози, прибывших в Соединенные Штаты, – включая Морелло и его семью – определенно можно сказать одно: они не были посланы туда вышестоящими руководителями в рамках проработанного плана по расширению влияния братства. Они приезжали как частные лица и если продолжали идти по пути преступности, то только потому, что mala vita предлагала лучшие перспективы хорошей жизни.

Лишь немногочисленные, весьма скудные следы деятельности Мафии датируются годами, которые предшествовали приезду Морелло в Соединенные Штаты. Большинство этих следов ведут в порты, и все они тянутся к городам, где проживали большие итальянские общины. В этих местах, возможно, происходило больше, чем мы можем представить. Cosche не вели списки участников – и, скорее всего, мы никогда не узнаем, сколько из сотен сицилийских преступников, прибывших в Соединенные Штаты, были новопосвященными членами Мафии или сколько из тех десятков человек, которых пресса называла мафиози, действительно являлись людьми чести. Освещение событий газетами может вводить в заблуждение; время от времени, особенно в середине 1870-х, в начале 1890-х и после бочкового убийства в 1903 году, словом «Мафия» обозначали любые виды итальянской преступности. Сохранилась лишь горстка личных свидетельств. Нередко на то, что некий человек действительно являлся мафиозо, указывали только события его последующей жизни – аресты, приговоры и связи с подельниками, которых он обретал в ходе своей преступной карьеры.

Несмотря на все это, даже самые осторожные оценки предполагают, что на рубеже веков люди, связанные с Мафией, обретались в Бостоне, Сан-Франциско, Питтсбурге, Сент-Луисе и Чикаго, а также в неспокойных шахтерских городах в штате Пенсильвания. За пределами Филадельфии, например, члены нескольких семей сицилийской Мафии ближе к концу девятнадцатого века стали селиться в Скрэнтоне, Питтстоне и в Уилкс-Барре. Первыми появились шаккатанцы – люди из Шакки[49], что находилась на южном побережье острова и являлась известным опорным пунктом братства: они прибыли в округ Люцерн в 1880-х и устроились на работу на местных шахтах. За ними последовали семьи из Монтедоро, которые построили дома в районе Брэнди-Пэтч в Питтстоне; их банда, известная в округе как «Люди Монтедоро», вымогала деньги на условиях предоставления защиты у местных шахтеров. Так же поступала Мафия Хиллсвилла, близ Нью-Касла, под предводительством Рокко Ракко, который в 1906 году неосмотрительно привлек к себе внимание тем, что убил местного егеря во время спора из-за собаки. Более чем за десять лет до того как Ракко был арестован, предан суду и повешен, в округ Монтгомери прибыли первые члены семьи ди Джованни из Палермо. Секретная служба начала получать свидетельства о подделке денежных средств в этом районе в 1896 году и связала с этим занятием шаккатанцев. Преступное сообщество вводило в оборот фальшивые деньги в нескольких шахтерских городах Пенсильвании, доходя даже до Балтимора.

Ни один из этих маленьких очагов преступности Мафии не привлек внимания прессы; даже о процессе над Ракко, этом девятидневном чуде своего времени, сообщили лишь местные издания. Но одно убийство с участием сицилийцев, случившееся до приезда Морелло, вызвало сенсацию в Соединенных Штатах. Оно произошло в Новом Орлеане, на американском конце торгового пути из Палермо. Началось все со спора между двумя вооруженными бандами сицилийцев, который повлек за собой убийство своенравного начальника полиции, а закончилось одним из самых нашумевших массовых линчеваний, когда-либо происходивших в Соединенных Штатах. Эти события также убедили несколько миллионов американцев в существовании Мафии.

Дэвид Хеннесси проглотил последнюю устрицу, запил ужин стаканом молока и бросил взгляд на Рэмпарт-стрит. Было 15 октября 1890 года. Время приближалось к полуночи, и на улицы Нового Орлеана выпало уже с дюйм осадков, превратив сдобренные навозом грунтовые дороги города в грязную жижу и вынудив немногочисленных пешеходов, не побоявшихся вступить в схватку с погодой, снять ботинки и носки и закатать брюки до колен, чтобы добраться от одного набухшего влагой тротуара до другого. Поэтому он рад был увидеть, что гроза унялась, оставив после себя небольшой, но густой туман, круживший по улицам Французского квартала и спускавшийся к Миссисипи.

В свои тридцать два года Хеннесси был самым молодым начальником полиции в Соединенных Штатах и одним из самых известных. Он хорошо выглядел – газеты Нового Орлеана окрестили его «милашка Дэйв» – и был храбр настолько же, насколько практичен. Он был трезвенником в городе пьяниц и человеком, избежавшим трясины коррупции во властных структурах Нового Орлеана, сохранив цельность своей личности. Однако и у Хеннесси была своя темная сторона. Он производил аресты, нимало не беспокоясь о том, чтобы соблюсти процедуру. Он сыграл главную роль в создании атмосферы нездоровой разобщенности, компрометировавшей полицейское отделение города. Он был окружен фаворитами – друзьями, родственниками, союзниками, с которыми встречался в частном клубе, известном как «Красный свет», – и не испытывал недостатка во врагах. Несколько лет назад он, в то время начальник детективного отдела, вогнал одному из них пулю в лоб и получил спорный оправдательный приговор на процессе по делу об убийстве, утверждая, что это была самозащита.

Незадолго до того, в конце 1890 года, Хеннесси оказался втянутым в очередной опасный конфликт – ожесточенную стычку между двумя группировками сицилийцев в городских доках. В те дни водная граница Нового Орлеана почти полностью контролировалась бандами чернокожих и ирландских портовых грузчиков, которые боролись за самые выгодные контракты и оставляли себе лучшие рабочие места. Кучке итальянских подрядчиков оставалось препираться из-за мелочей, таких как разгрузка судов с фруктами, принадлежавших итальянцам и следовавших из Центральной Америки. Бо́льшая часть бизнеса находилась в руках судоходной компании «Макека[50] Бразерс», и около десяти лет Джозеф Макека заключал контракты с компанией, которой управляли четверо братьев Провенцано: Питер, Винсент, Джордж и Джо. В 1886 году, однако, на горизонте появилась конкурирующая фирма «Матранга энд Локашо». Тони и Чарльз Матранга выиграли несколько контрактов, предложив на торгах низкие цены, а двумя годами позже получили монополию на весь итальянский фруктовый бизнес.

Хеннесси был хорошо знаком с Джо Провенцано, который руководил собственной компанией: оба являлись членами клуба «Красный свет». Братьев же Матранга, приехавших в Новый Орлеан из западной Сицилии на несколько лет раньше, он почти не знал. Как начальник полиции он, конечно, был в курсе, что в прибрежной части города братьев Матранга ненавидели все, так как они мало платили – вполовину меньше того, что платили Провенцано, – и что отношения между конкурировавшими фирмами резко ухудшились. Он знал, что Чарльз Матранга обвинил Провенцано в трех недавних убийствах в итальянском квартале (в их число входило и нераскрытое дело об убийстве человека по имени Джузеппе Маттьяни); ему также было известно, что туловище Маттьяни было найдено в комнате на мансардном этаже на углу Бьянвилль-стрит, вымазанное «угольной» нефтью[51] и запихнутое в засаленный мешок. Ноги были удалены, голова отрезана и обожжена до неузнаваемости. До Хеннесси дошли слухи о том, что Джо Провенцано поклялся «пропитать дамбу кровью», если он не получит назад свои контракты. Но Хеннесси больше беспокоили Матранга. В последние несколько месяцев начальник обнаружил буквально лежавшие на поверхности доказательства того, что братья были членами Мафии – общества, слухи о существовании которого ходили в Новом Орлеане почти десять лет. Он также мог знать, что семья поддерживала связь с cosca в их родном Монреале[52].

Как ни странно, первые реальные свидетельства о Мафии в Новом Орлеане собрали именно итальянские власти. Больше чем за десять лет до описываемых событий, в конце 1870-х, полиция Монреале охотилась за человеком по имени Сальваторе Марино, одним из главных членов Стоппальери – «Заткнутых ртов», или «новой Мафии» в этом городе. Марино был арестован за убийство в 1875 году и содержался в тюрьме в ожидании суда, но был освобожден благодаря влиятельным друзьям в Мафии, после того как судебный чиновник выкрал и сжег досье обвинения. Те же загадочные союзники сделали Марино паспорт и организовали его бегство в Новый Орлеан, где он сменил имя и, по его собственному признанию, основал в городе ветвь Стоппальери. Эту задачу значительно облегчало присутствие в городе большого сообщества иммигрантов из Монреале, расселившихся вдоль Миссисипи. В порыве откровенности Марино был склонен хвастаться перед друзьями огромным влиянием, сосредоточенным в его руках. Он сообщил одному человеку, который работал в его бакалейном бизнесе, что является капо группировки, насчитывавшей сорок пять тысяч человек.

Хвастливая болтовня Марино в конце концов достигла ушей сицилийской полиции, и в Соединенные Штаты на его поиски был направлен шпион по имени Розарио ля Манция. Последний преуспел в выполнении этой миссии, но Марино вскоре умер от желтой лихорадки. Агенту оставалось лишь вернуться в Италию в конце 1878 года с несколькими компрометирующими письмами, которые он обнаружил в доме умершего. Одним из этих документов была записка от члена Мафии Монреале, адресованная Тони Матранге в Новом Орлеане. Позже государственный обвинитель в Палермо назвал братьев Матранга и Марино «членами группировки Стоппальери».

Как жили в 1880-х годах Тони и Чарльз Матранга, а также новоорлеанские Стоппальери, неизвестно, но после смерти Марино банда, очевидно, набрала силу. Джо Провенцано, которого никак не назовешь объективным источником, заявил, что наслышан о братстве (он называл его «Стопильери»). «Это люди, которые работают на Матранга», – сообщил он нескольким репортерам.

Их около двадцати предводителей. Они руководят, а новички должны делать все, что они говорят… Они платят им 10, 20 или 100 долларов за то, чтобы убрать кого-то с дороги, и если человек, которому приказано кого-то убить, не сделает этого, то они убьют его, чтобы он ничего не сказал полиции.

У них мафиозное общество повсюду… в Сан-Франциско, Сент-Луисе, Чикаго, Нью-Йорке и здесь.