Команда «Пора!» поступила от Лизоньки в виде короткой эсэмэски: «Втречай едет чмоки чмоки». Случилось это поздней ночью, почти под утро. Викуля тяжело боролась со сном, ожидая возвращения Маркина после очередного корпоратива. Она несколько раз прочитала послание и затем, ни секунды не мешкая, метнулась в душ. Елизаветин план предусматривал также ударный макияж и праздничную атмосферу на всём пространстве скромной квартирки.
Сказочная Марья-искусница и та позавидовала бы сноровке мечущейся по комнатам Викули. Везде, где она пробегала, загорались свечи, аромат от которых распространялся по всему жилищу. На кровати – поверх атласного покрывала – был выставлен поднос. На нём игриво поблескивали бутылка вина и два фужера. Когда Вика осторожно пробовала присесть рядышком, чтобы сообразить – в какой позе предстать перед любимым, стекло отбивало звонкую дробь, оживляло натюрморт, передавая трепетной душе девушки ту же тревожную тональность.
Лязг ключей и шуршание перед входной дверью ни при каких условиях уже не могли застать Викулю врасплох. Музыка в комнате звучала приглушенно и создавала романтический фон. С первым поворотом ключа в замочной скважине лёгкий халатик успел соскользнуть с округлых плеч Вики и упасть на пол. В следующий момент, овладев собой, она замерла по соседству с заранее откупоренной бутылкой «красного полусладкого».
«Зараза рыжая. Завела шарманку», – раздраженно буркнул Иосиф, когда через дверь до него донеслись слова заунывной песенки:
Друг твой не пришел, вечер не сложи-и-и-ился…
Простенькая мелодия включилась в его голове так же быстро, как цепляется к подошве выплюнутая на асфальт жвачка. Маркин открывал дверь уже мурлыча против воли: «Тучи, а таки тучи…».
На пороге он в недоумении застыл – от обувного ящика к полу тянулась дорожка из мерцающих живых огоньков.
– Э-э-э, коза, ты дом спалить собралась?! – крикнул Маркин. Получилось зло.
Викуля вздрогнула. Бокалы за её спиной издали жалобный звук. Она взглянула на них через плечо, перевела взгляд на обнажённое бедро, нацеленное на входившего мужчину.
– Сюрпри-и-и-из, – в тональность звучавшей мелодии промурлыкала Вика и подарила входящему в спальню Иосифу испуганную улыбку.
Маркин обвёл взглядом альков. Он силился понять масштаб произошедших в нём изменений. Кровать была развёрнута по диагонали, в зеркалах трюмо и в оконных стёклах бликовали огни горящих свечей. Всё это делало спальню чужой, мало узнаваемой и больше похожей на склеп или монашескую келью.
Иосиф зажёг свет. Яркая вспышка заставила Викулю зажмуриться и узкой ладонью оградиться от слепящих ламп.
– Какой ты не романтичный. Потуши, иди ко мне, – прошептала Вика и поманила рукой. При этом она почти не шелохнулась; поза её осталась застывшей, как у мраморного изваяния, что выдавало в дурёхе упрямый характер и непреклонную решимость до конца бороться за ускользающее счастье.
Маркин послушно щёлкнул выключателем и вплотную подошёл к кровати. Тут-то его взгляд и упал на Викину «татушку», которую она дотоле старательно скрывала. Пораженный увиденным, Иосиф выпустил из рук связку ключей. Кандальный звук упавшего на паркет металла привнёс в мизансцену мрачный, тяжелый акцент.
Каких-то пару часов назад точно такую же картинку с похожей буквенной вязью он наблюдал своими глазами на теле случайной знакомой, склонившей его к первородному греху с помощью бесстыжей лести и привлекательных форм.
– Птичка у вас как живая. Не спугнём? – сохраняя ироничный тон, прошептал в затылок податливой фанатке Иосиф, когда та, стряхнув с ноги белый треугольник, спешно повернулась к нему спиной.
На вопрос греховодница не ответила, лишь глухо простонала:
– Ну, же.
Излишняя меркантильность девицы, полное отсутствие у неё чувства самоиронии довели встречу, обещавшую стать романтической, до позорного конфуза. Девушка потребовала от маэстро расплатиться наличными и ни в какую не хотела довольствоваться автографом, который Иосиф предложил оставить на её глянцевой ягодице, заметив, что, когда картина дописана, известный художник должен оставить на ней свою подпись.
– Жлоб! Козёл! Импотент! – злобно шипела незнакомка, обнаружив, что ожидаемого гонорара за ооткровенную благосклонность, ей не видать. В отчаянии она попыталась выцарапывать Маркину глаза, а в самом конце рандеву ударила ногой по колену, явно желая попасть выше.