— Мы скоро вернемся, — сказал он мальчику, — а ты пока побудь с ней.

Аптекарь улыбнулась и округлила глаза, хотя боль сдавила ей грудь. Мальчик покорно понурил голову. Мать его отвернулась; глаза ее по-прежнему оставались сухими, абсолютно сухими.

Хирург снова вошел в операционную, на этот раз с учителем и его женой. Он был совершенно измучен. Опираясь на его руку, женщина забралась на операционный стол.

— Доводилось ли вам после того самого вечера чувствовать, как шевелится плод?

— Нет. Я помню лишь, что на ярмарке он пинался, за несколько часов до того, как на нас напали.

— А после вашей смерти? И сегодня вечером?

— Ничего.

— Ваш чиновник не упоминал о нем? — спросил сагиб учителя.

— Нет. А я, если честно, не додумался спросить. Решил, что как только она оживет, то оживет и младенец в утробе. Ведь пока не перережут пуповину, у них одна жизнь на двоих, одна кровь, разве не так?

— Это было бы слишком просто. — Хирург приложил стетоскоп к животу женщины, прослушал в нескольких местах. — Сердце не бьется, — сообщил он и, заметив, как вытянулись их лица, добавил: — Но я и не ожидал, что у плода будет биться сердце. Я надеялся, что он будет пинаться, двигаться, как движетесь вы.

— Что это значит, сагиб?

Хирург снял очки, потер виски большим и средним пальцем, стараясь унять боль.

— Не знаю. Не могу знать. Все, чему я выучился, долгие годы разрезая и сшивая людей, не поможет мне ответить на ваш вопрос. Сейчас любые ваши догадки, пожалуй, окажутся разумнее моих.

Учитель был на грани отчаяния. Жена его испуганно обхватила живот, словно надеялась разбудить младенца, заснувшего вечным сном.

— Вы же понимаете, почему я рекомендую провести эту операцию?

Оба кивнули.

— Вы понимаете, что ни один из нас не может предвидеть, что будет утром? Если мне придется в срочном порядке принимать у вас роды, это может быть опасно для матери и для младенца. Лучше сделать все сейчас, пока ситуация под контролем. Вы же это понимаете, правда?

— Да. — Вид у них был несчастный: сейчас, перед рассветом, они почему-то казались мертвее, чем ночью.

Хирург нацепил очки на нос.

— Вы верите, что чиновник, который послал вас сюда, поступил мудро?