Если Микоян в общей сложности просил для Армении в общей сложности 1400 человек, то глава грузинских коммунистов Берия был несколько менее кровожаден, требуя в гораздо более населенной Грузии расстрелять только 1000 человек. Он направил Сталину такую записку: «НКВД Грузии арестовано членов нелегальных организаций меньшевиков, эсеров, соц. федералистов, нац. демократов, возвращенцев из ссылки до двух тысяч человек.
Прошу разрешить особой тройке НКВД Грузии рассмотреть следственные дела по первой категории на 1000 человек и по второй категории на 500 человек. Берия».
Сталин и эту заявку утвердил без колебаний[214].
Новый, 1938 год Ежов встречал в узком кругу на даче у Михаила Ивановича Рыжова – мужа секретаря Ежова Серафимы Рыжовой. Во второй половине 1937 года М.И. Рыжов занимал должность заместителя наркома внутренних дел и получил по должности дачу арестованного в апреле и расстрелянного уже в августе 1937 года К.В. Паукера в Покровском-Стрешневе. Здесь часто бывал Ежов и его ближайшие соратники. В конце января 1937 года, после процесса «Параллельного троцкистского центра», еще при Паукере, на этой даче был устроен «домашний банкет», на котором присутствовали Ежов с женой, Шапиро и Литвин с женами и, возможно, Жуковский. Ежов с женой также бывали на дачах у Реденса и Фриновского[215]. Но дачным уютом Рыжов, как и Реденс с Фриновским, наслаждался недолго. В конце 1937 года Михаила Ивановича назначили наркомом лесной промышленности СССР, а 29 декабря 1938 года, вскоре после смещения Ежова, арестовали. Можно сказать, что Рыжову в определенной степени повезло. Он умер 19 января 1939 года во время следствия в возрасте 49 лет, не дожив до казавшегося неминуемым расстрела, а в 1955 году был реабилитирован.
Его жена Серафима познакомилась с Ежовым летом 1925 года в Кисловодске и в 1926 году стала техническим секретарем текущего сектора в Орграспредотделе, а затем работала на той же должности в сельскохозяйственном секторе и в контроле исполнения решений ЦК. С 1930 года, когда Ежов возглавил отдел ЦК, Рыжова стала его секретарем вплоть до 1936 года, потом три или четыре месяца работала в секретариате НКВД и вернулась в ЦК. Бывший на приеме у Ежова 8 мая 1935 года председатель ВОКС А.Я. Аросев так описал в дневнике Ежова и Рыжову в служебной обстановке: «Совершенно замученный человек. Взлохмаченный, бледный, лихорадочный блеск в глазах, на тонких руках большие набухшие жилы. Видно, что его работа – больше его сил. Гимнастерка защитного цвета полурасстегнута. Секретарша зовет его Колей. Она полная, озорная, жизнерадостная стареющая женщина». Это описание заставляет предположить, что Серафима была одной из многочисленных любовниц Ежова.
Историю про особняк на Гоголевском бульваре, официально числившийся конспиративной квартирой НКВД, и про его посещение Рыжовой рассказала сотрудница 1-го отдела ГУГБ, работавшая там. Там была ценная мебель из карельской березы и красного дерева, пианино, много ковров и различных безделушек и украшений, а в одной из комнат были установлены две кровати, трельяж и шкафы для одежды. В буфете множество фарфоровой посуды и рюмки разных цветов. Его посещали только по специальному разрешению Ежова. Как пояснила сотрудница, за время ее работы к Ежову приезжали несколько женщин, добавив: «Только одну из них я знаю по фамилии. Это была Рыжова… Насколько я помню, она приезжала два раза. Они проводили вместе несколько часов и Н.И. Ежов уезжал, вслед за ним уезжала и Рыжова…»
Рыжова заботилась о Ежове, беспокоилась о его репутации. Только начав свою работу в секретариате, она обратила внимание на окружавших его сомнительных людей. Но, как она поясняла позднее, «я не могла указывать Ежову о его друзьях». И вместе с тем замечала: «…Я вообще его знакомых терпеть не могла». А на вопрос об одном из них попросту ответила: «Не знаю. Просто он мне не нравился и часто я говорила, как это он дружит с Марьясиным – разложившийся тип».
Серафиму Рыжову арестовали 17 декабря 1938 года. После ухода Ежова из НКВД Берия стал арестовывать лиц из его ближайшего окружения. В январе 1939 года Рыжову допрашивал сам Лаврентий Павлович. Она показала: «Считаю необходимым в заключение сообщить ряд известных мне фактов некоммунистического поведения Ежова в быту, заслуживающих, на мой взгляд, внимания следствия. В семье Ежовых были нелады, они вызывались бытовой распущенностью, которой отличался сам Ежов, не стеснявшийся по части интимных связей с женщинами (про интимные связи Ежова с мужчинами она, очевидно, не знала
Ежов сожительствовал со стенографисткой Кекишевой. Жена Ежова рассказала мне, что однажды он пригласил к себе Кекишеву домой, якобы для работы, напился пьяным и вступил с ней в интимную связь.
Дочь жандарма Мансурову, работавшую в Воронеже Ежов перевел на работу в Москву, в информационный сектор ОРПО ЦК. С Мансуровой Ежов, со слов его жены, также находился в интимной связи.
В 1938 году Мансурова была арестована, но затем, по распоряжению Ежова, затребована из Воронежа в Москву, о чем как-то раз мне сообщил Цесарский.
Со слов Евгении Соломоновны, Ежов находился в интимной связи с ее подругой, по имени Гита (фамилии не помню), работающей в ТАССе.
Далее, Ежов находился в связи с Петровой Татьяной Николаевной, сотрудницей «Текстильимпорта».
Она часто звонила Ежову, приходила к нему в НКВД. Петрова забеременела от Ежова, в связи с чем обратилась к нему с письмом, переданным через меня. Жена Ежова узнала о случившемся, встретилась с Петровой и через заместителя Наркомздрава Гуревича организовала ей аборт, который делал профессор Брауде.
По распоряжению Ежова, Петровой было выдано из ЦК пособие, в размере 300 рублей, а Евгения Соломоновна добавила Петровой еще 400 рублей.
Ежова мне говорила, что ее муж до последнего времени продолжал встречаться с Петровой на конспиративной квартире НКВД.
Ежов находился в интимной связи с троцкисткой Подольской, дочь которой, якобы за проституцию, он направил в исправительно-трудовой лагерь.
В октябре 1937 года Ежов пригласил меня к себе на дачу в отсутствие жены (она отдыхала на курорте). На даче кроме меня присутствовали Поскребышев с женой и мой муж Рыжов Михаил Иванович.
Ежов споил до бесчувственного состояния Рыжова и после ухода Поскребышева вступил со мной в интимную связь»[216].
Серафима Александровна Ежова, 1898 года рождения, русская, уроженка Борисоглебска, член ВКП(б), была расстреляна 27 января 1940 года по обвинению в контрреволюционной деятельности. 15 сентября 1956 года ее реабилитировали[217].