Николай Иванович Ежов (1895–1940) – советский государственный и политический деятель. Народный комиссар внутренних дел СССР, генеральный комиссар госбезопасности.
С его именем связана одна из самых страшных страниц в отечественной истории – «Большой террор». На этом посту Ежов занимался координацией и осуществлением репрессий против лиц, подозревавшихся в антисоветской деятельности, шпионаже, «чистками» в партии, массовыми арестами и высылками по социальному, организационному, а затем и национальному признаку. Систематический характер эти кампании приняли с лета 1937 года, им предшествовали подготовительные репрессии в самих органах госбезопасности, которые «чистили» от сотрудников бывшего наркома внутренних дел Г.Г. Ягоды. В этот период предельно широко использовались внесудебные репрессивные органы – т. н. «особые совещания» и «тройки НКВД». В Определении Военной коллегии Верховного суда РФ от 1998 г. говорится, что в результате операций, проведённых сотрудниками НКВД в соответствии с приказами Ежова, только в 1937–1938 гг. было подвергнуто репрессиям свыше 1,5 млн граждан, из них около половины расстреляно.
О жизни и деятельности Н.И. Ежова во главе советских спецслужб рассказывает очередная книга серии.
v 1.0 – создание fb2 – (Alesh)
Борис Соколов
Николай Ежов и советские спецслужбы
© Соколов Б.В., 2022
© ООО «Издательство «Вече», 2022
© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2022
Сайт издательства www.veche.ru
К читателю
«Стальной нарком» Николай Иванович Ежов – одна из самых мрачных фигур в истории человечества. С его именем связывают период Большого террора в СССР 1937–1938 годов. Больше ничего замечательного за ним не числится, но и содеянного достаточно, чтобы навсегда войти в историю. Мы же попробуем проследить, как человек с совершенно ничтожными нравственными и интеллектуальными качествами вознеся на вершину власти, а затем и погиб, хотя о его гибели на протяжении многих десятилетий ничего не было известно. Вряд ли кто-нибудь станет следовать его «истории успеха». Тем не менее история его жизни и смерти по-своему поучительна, как жизнеописание одного из самых выдающихся злодеев в истории человечества.
Детство и юность. Участие в Первой мировой войне и революции
Будущий «железный нарком» Николай Иванович Ежов родился, как он сам утверждал, 19 апреля (1 мая) 1895 года в Петербурге в семье рабочего литейщика. Так Ежов обычно писал в анкетах и автобиографиях после Октябрьской революции. Но на допросе после ареста Николай Иванович вдруг признался, что в действительности родился в Мариямполе, уездном городе Сувалкской губернии (ныне юго-запад Литвы, недалеко от польской границы), а в Петербург семья переехала только в 1906 году[1]. Вряд ли в данном случае он врал следователям, ведь принципиального значения вопрос о месте и дате рождения для решения его участи не имел. Николай Иванович все равно понимал, что расстреляют. По всей видимости, «железный нарком» добросовестно заблуждался насчет настоящего места своего рождения.
Литовские историки Ритас Нарвидас и Андрюсом Тумавичюс нашли метрическую запись одной из наиболее мрачных личностей советской эпохи – Николая Ивановича Ежова, будущего наркома внутренних дел и главного исполнителя Большого террора 1937–1938 годов, который в его честь окрестили «ежовщиной». Как известно, в конце концов он сам стал жертвой этого террора. Фотокопию метрической записи Ежова литовские историки любезно передали мне, но с непременным обязательством опубликовать ее в России, что я с радостью делаю, принося им большую и искреннюю благодарность своим друзьям.
Из текста записи в метрической книге Воскресенской церкви в Ковно (Каунасе), которая хранится в Литовском государственном историческом архиве[2], следует, что 8 (20) апреля 1895 года у крестьянина Красненской (более распространенный тогда вариант: Краснинской) волости Крапивинского (сейчас пишут: Крапивенский) уезда Тульской губернии Ивана Ивановича Ежова и законной жены его Анны Антоновны, оба – православного вероисповедания, родился сын Николай. 16 (28) апреля он был крещен священником, настоятелем Воскресенской церкви о. Лавром Сахаровым и дьяконом той же церкви Иоанном Малевичем. Восприемниками стали коллежский асессор Павел Еремеевич Иванов, учитель Вейверской учительской семинарии, и жена крестьянина Гродненской губернии Мария Андреевна Тарасюк.
Метрика Ежова может помочь в реконструкции его дореволюционной биографии, которая до сих пор очень слабо документирована. Этот документ опровергает ту дату рождения, которую Ежов писал в анкетах – 19 апреля (1 мая) 1895 года. Уж очень хотелось Николаю Ивановичу родиться в день праздника международной солидарности трудящихся. Вот и передвинул реальную дату рождения на 11 дней вперед. Конечно, тогда он еще не мог знать, что родился в один день с другим величайшим злодеем XX века, Адольфом Гитлером, только на 6 лет позднее. Точно так же опровергается и указанное Ежовым в анкетах место рождения – Санкт-Петербург и социальное положение родителей: отец – рабочий, металлист-литейщик. В действительности отец имел крестьянское происхождение и на момент рождения Николая проживал в Ковно. Теоретически он и здесь мог работать металлистом-литейщиком, поскольку в конце XIX века в Ковно появились металлообрабатывающие предприятия, но практически принадлежность Ивана Ивановича Ежова-старшего к пролетариату кажется маловероятным.
Как пишут российский историк Никита Петров и голландский историк Марк Янсен в своей книге «Сталинский питомец» – Николай Ежов», после своего ареста в апреле 1939 года Николай Иванович признался, что на самом деле он родился в Мариамполе, уездном центре Сувалкской губернии (ныне – Мариямполе в составе Литвы). В этом позволительно усомниться. Маловероятно, чтобы новорожденного повезли крестить из Мариамполя в Ковно, за 50 км, тогда как в самом Мариамполе была возможность покрестить младенца – например у священника, преподававшего Закон Божий в Мариампольской мужской гимназии или у полкового священника 9-го драгунского Елисаветградского полка, квартировавшего в Мариамполе в 1895 году. Поэтому можно не сомневаться, что Ежов в действительности родился в Ковно. Но вполне возможно, что он об этом не знал, и, если его первые детские воспоминания были связаны с Мариамполем, то он мог искренне верить, что там и родился. Про отца же Ежов показал на допросе, что тот вообще был не рабочим, а русским крестьянином из деревни Волхоншино (правильно: Волхонщино) Крапивенского уезда Тульской губернии. Это фактически совпадает с данными метрики, если учесть, что Волхонщино находится совсем рядом с центром Краснинской волости – селом Красное, причем располагаются они, соответственно, на левом и правом берегу реки Плава. Можно также не сомневаться, что Иван Иванович Ежов действительно был русским, поскольку русскими, согласно данным переписи 1897 года, были 99,8 % жителей Крапивенского уезда. А вот с национальностью матери, равно как и с трудовым путем отца, далеко не все до конца ясно. Иван Иванович Ежов, по показаниям его сына, служил в военном оркестре в Мариамполе, где и женился на дочке капельмейстера (можно предположить, что на самом деле все это происходило в Ковно). Замечу, что у Николая Ивановича был абсолютный слух и хороший голос, и он очень любил петь. После увольнения с военной службы Ежов-старший будто бы работал лесничим, а потом стрелочником на железной дороге. В 1902–1903 годах он содержал чайную, которая, как уверял бывший нарком на следствии, была тайным борделем. Затем, когда чайная закрылась, и вплоть до начала Первой мировой войны, отец Ежова содержал небольшую малярную мастерскую с двумя подмастерьями. Мать Ежова действительно звали Анной Антоновной и, по уверению сына, она была литовкой. Поскольку в метрике и Иван Иванович, и его жена названы православными, то можно предположить, что Анна Антоновна либо происходила из православных литовцев, либо, что более вероятно, приняла православие перед тем, как вступить в брак с Иваном Ежовым. А Николай Иванович в анкетах 1922 и 1924 годов утверждал, что понимает литовский и польский языки.
На допросе в 1939 году Ежов показал, что после того как чайная закрылась, с 1905 по 1914 год Ежов-старший работал маляром. С точки зрения пролетарского происхождения, «отягчающим обстоятельством» было то, что на самом деле он был мелким подрядчиком и держал двух подмастерьев. Иван Ежов умер в 1919 году, после продолжительной болезни.
Ежов утверждал в анкете в 1924 году, что понимает по-польски и по-литовски так же, как и по-русски, но впоследствии знание иностранных языков больше не показывал[3].
На допросе в НКВД Ежов заявил, что его младший брат Иван, с которым он с детства не ладил, в 1916 году, до призыва в армию, был членом шайки преступников. Он просто повторил свои слова из письма Сталину от 23 ноября 1938 года, где Ежов так характеризовал брата Ивана: «Это полууголовный элемент в прошлом. Никакой связи я с ним не поддерживаю с детства». Но подобная негативная характеристика не спасла Ивана Ивановича-младшего от ареста и расстрела 21 января 1940 года, за две недели до расстрела старшего брата, последовавшего 6 февраля (в отличие от бывшего главы НКВД, младшего брата в 1992 году реабилитировали)[4]. Но что любопытно, в «Мартирологе расстрелянных в Москве и Московской области», составленном «Мемориалом» на основе судебных дел, годом рождения Ивана Ивановича Ежова указан 1897-й, а местом рождения – местечко Вейверы Сувалкской губернии. Вполне вероятно, что Иван Иванович, как и старший брат, путал место рождения, а в действительности он мог тоже родиться в Ковно. Как мы помним, одним из восприемников Николая Ивановича был учитель Вейверской учительской семинарии коллежский асессор Павел Еремеевич Иванов. Вейвере располагается у самой окраины Мариамполя. Возможно, Ежовы через какое-то время после рождения Николая покинули Ковно и перебрались в Мариамполь или Вейвере. По всей вероятности, семейство Ежовых имело какие-то связи с Вейверской семинарией, возможно, через родственников матери, и там могли учиться Николай и Иван. Здесь что-то прояснить могли бы поиски в литовских архивах. Вполне вероятно, что образование будущего наркома внутренних дел было значительно выше, чем хорошо ложившееся в пролетарский образ «незаконченное низшее образование», о котором он писал в анкетах, утверждая, что проучился в школе только 9 месяцев[5]. Ведь в дальнейшем все отмечали хорошую грамотность Ежова, работавшего преимущественно на канцелярских должностях. Хотя вряд ли Николай Иванович успел закончить семинарию. Также необходимо заметить, что Иван Иванович Ежов-младший никак не мог быть призван в армию в 1916 году. Тогда призывной возраст был 21 год, правда, в 1915 году его реально снизили до 19, но все равно в армию младший из братьев Ежовых мог пойти в 1916 году либо добровольцем («охотником»), либо вольноопределяющимся, если получил образование не менее 5 классов гимназии или сдал соответствующий экзамен. Точно так же старший брат, в большинстве анкет писавший, что он был призван в армию в 1915 году, лукавил. 20-летний Николай Ежов, как и его младший брат, мог попасть в армию либо добровольцем (охотником), либо вольноопределяющимся, что маловероятно из-за невысокого образовательного ценза у Николая Ивановича. Это означало добровольное участие в «империалистической войне», что в советское время совсем не приветствовалось. Еще один биограф Ежова, Алексей Полянский, бывший полковник КГБ, в своей книге «Ежов. История «железного» наркома», впервые изданной «Вече» в 2001 году, уже после смерти автора, отмечает, что в 1921 году в анкете участника конференции коммунистов Татарии, «отвечая на вопрос о пребывании за границей, Ежов указал Тильзит (ныне город Советск Калининградской области)», а в качестве национальности «великоросс»[6]. В Тильзите же, служа в армии, он мог побывать только в 1914 году, когда с 25 августа по 12 сентября город был оккупирован войсками 1-й русской армии генерала Павла Ренненкампфа. Получается, что 19-летний Ежов поступил в армию с началом Первой мировой войны в 1914 году, и сделать это он мог только как доброволец или вольноопределяющийся. 1-я армия формировалась в Литве. Логично предположить, что к началу войны там же находился и Ежов (либо в Ковно, либо в Мариамполе), вступивший добровольцем в одну из ее частей.