Лица пиратов стали вытягиваться одно за другим. Янг опустил кастрюлю:

— Значит, там…

— Да. Иди и достань.

Услышав шаги на кухне — целеустремленные шаги, говорящие о том, что незнакомец на сей раз знает, зачем пришел, Надежда еле поборола в себе искушение запереть дверь. Если пират поймет, что внутри кто-то есть, он вызовет подмогу. Или вовсе начнет стрельбу, и тогда шансов уцелеть не останется совсем. Их не было и сейчас. Почти не было. Крохотное маленькое «почти»…

Дверная ручка шевельнулась. Не заперто.

Женщина прижалась к стене, скрытая створкой двери. Затаилась, чувствуя, как потеет в ладони рукоять топора. В голове шумело, сердце колотилось где-то в горле.

Пират возник в дверном проеме. Не видя его из-за двери, Надежда, тем не менее, чувствовала присутствие чужака. Она застыла, совсем перестав дышать, и думала только об одном — чтобы девочки не пискнули, не чихнули и вообще не выдали себя. Пока пират уверен, что в доме никого нет, он будет беспечнее и менее осторожен. Такого проще застать врасплох.

Шаг. Другой. Третий. Мужчина сделал несколько шагов по «столовой», остановившись перед дверью в «главную» спальню, от которой та, где были устроены дети и где сейчас вместе с ними находился Лео, отделялась лишь ширмой. Приостановился, озираясь по сторонам. Его, несомненно, привлек крошечный боковой закуток, где обычно спала Надежда. Если он развернется боком чуть-чуть дальше, наверняка заметил затаившуюся женщину боковым зрением и тогда…

Звук.

Надежда сама не поняла, что это было. Сообразила лишь, что именно это — шорох, скрип или судорожный вздох, а может, чихнул кто-то из прятавшихся под кроватью детей — заставил чужака насторожиться. Он поудобнее перехватил лазерник, двинулся в сторону закутка…

И слишком поздно понял, что подозрительный шорох доносится сзади.

Рука, сжимавшая топор, сама взметнулась вверх. Задержалась там на долю секунды — и устремилась вниз.

Надежде еще никогда не приходилось бить людей. Тем более в спину и насмерть. Лезвие со всего размаха опустилось… только не на голову или шею противника, а на его плечо, вонзилось в лопатку, сорвалось…

Пират пошатнулся, разворачиваясь. Тихо ахнул, увидев перед собой женщину с топором. Вскинул лазерник, но выстрелить не успел — и не только потому, что левая рука почти не действовала, а для стрельбы из лазерника нужны обе. Просто его удивление было так велико, что он пропустил миг нового замаха.

Второй удар вышел слабее — теперь Надежда видела лицо врага. Взгляды их встретились еще на замахе, и ей чудом удалось разорвать контакт. Топор ударил по лазернику, задев кисть правой руки, разрубая пальцы и пясть.

Мужчина шарахнулся в сторону, взвыл от боли, попытался выстрелить, пользуясь одной, почти бездействующей, левой рукой, и Надежда рубанула в третий раз, целясь в голову.

Пират увернулся, попытался заслониться оружием, но вскинуть руки не мог. Лезвие, однако, отклонилось в сторону, вместо скулы врезалось в то место, где шея переходит в плечо. Удар вышел слабее, но он пришелся в опасную точку, и чужак упал. Четвертый — последний — удар пришелся туда, куда Надежда и метила с самого начала. В затылок. Правда, для этого ей пришлось взять топор двумя руками и размахнуться, как мяснику или дровосеку.

Плеснула кровь. Ее и раньше было немало, но эта попала ей на лицо. Надежду «повело». Она привалилась боком к стене, отчаянно борясь с приступом слабости. Низ живота болел, как перед родами. Она машинально схватилась за живот, ощущая, как он каменно напрягся, словно протестуя против свершившегося насилия. Когда-то давно, в прошлой жизни, точно также болел ее живот перед выкидышем.

«Потерпи, — обратилась она к нерожденному малышу. — Совсем немножечко потерпи. Я сейчас!»

Отчаянным усилием воли ей удалось прийти в себя. Превозмогая слабость и головокружение, она заставила себя потянуться к телу, ухватиться за ствол лазерника. Этот был помощнее тех, которыми пользовались в бригаде, но система оказалась похожей.