— Я сказала — молча! — шепотом рявкнула Надежда. — Молчать. Ни звука.
— Мы играем, да?
— Играем, — процедила женщина. — В войну.
Счет времени шел на секунды — незваный гость уже шарил в кухне, без стеснения гремя посудой и, судя по всему, дегустируя все, что казалось съедобным. Если он догадается, что в доме кто-то есть, непременно пойдет сюда. Что пират сделает с раненым пилотом и тремя маленькими детьми — нечего и гадать. Да и ей самой повезет только в том смысле, что ее сначала изнасилуют, а пристрелят уже потом. Вместе с малышом, которого она носит под сердцем.
Женщина метнулась к спальне, в дальний угол. Там спустила детей на пол, чуть ни не пинками затолкала их под крайнюю койку, ногой задвинула поближе баул с вещами, загораживая тайник.
— Молчать! Один звук — и я вас убью! Ясно?
Не дожидаясь ответа, кинулась назад.
На кухне что-то упало, послышалась сдавленная ругань и злобное шипение сквозь зубы. Плита. Грабитель наткнулся на горячую плиту. Теперь он знает, что в доме кто-то есть. И не остановится, пока их не найдет.
Но пусть сначала все-таки явится.
Рука сама стиснула рукоять топорика, брошенного на столе минуту назад. Стараясь двигаться как можно осторожнее, Надежда скользнула к двери, прижалась к стене сбоку от нее, забившись в уголок и затаив дыхание. Только бы дети не запищали. Только бы они не выдали, где прячутся. Если в доме тишина, пираты могут решить, что тут никого нет и оставить их в покое. Но детский крик заставит их насторожиться. Взрослые никогда не бросят детей. Малыши и она могут стать заложниками…
Нет, не думать. Ждать, стиснув зубы. Молчать и надеяться.
Пират еще какое-то время шуровал на кухне, что-то двигая, хлопая дверцами, переставляя. Потом кому-то бросил пару слов. Их что, двое? Похоже, что да — говорившему ответили. «Сходи, позови…» — или что-то в этом роде.
Да, так и есть. К первому присоединился второй. С шутками-прибаутками они принялись таскать ее запасы — вдвоем, громко зовя кого-то третьего, потащили к выходу кастрюлю с борщом, потом вернулись, выгребая миски и ложки, хлопая дверцами шкафов и перебрасываясь замечаниями типа: «Ого, тут еще и ветчина имеется! А это что? Ну-ка… Сухое молоко? Детское питание… Посмотри-ка, выпивки нету?»
Надежда перевела дух. Жуткая встреча откладывалась на какое-то время, когда секунды решают все. Чем дольше пираты копаются на кухне и грабят ее запасы — все равно кладовая заперта, туда они вряд ли так легко заберутся! — тем больше шансов, что до этой комнаты у них дело не дойдет. А там, как знать, вернутся и наши?
Было время, когда она почти поверила, что все обойдется — особенно когда грабители ушли совсем. Женщина перевела дух, готовая уже покинуть свою засаду, когда дверь хлопнула второй раз.
Когда Янг и его напарник вернулись, таща еще горячую кастрюлю и громкими криками созывая остальных, пираты разом побросали все дела и накинулись на дармовую кормежку. Еще горячее варево глотали, толкаясь и едва не расплескивая содержимое, лезли руками, вылавливая куски мяса, несколько лепешек разорвали еще на лету, вылизали даже сухое молоко.
Асеру поднесли самый большой кусок лепешки и единственную прихваченную с кухни ложку. Ему очень хотелось есть, не меньше, чем остальным, но он только принюхался к наваристому блюду и прищурил глаза:
— Где, говоришь, ты это взял?
— Там, на камбузе, — Янг махнул рукой. — Там у них это… ну…всего вдоволь. И еще горячее! Я даже обжегся! — с какой-то гордостью продемонстрировал он красное пятно на ладони.
— Идиот! Пристрелить тебя мало! Схватился за горячую плиту и ничего не понял! За