Идти здесь было несравнимо легче, и я думал, что мы успеем добраться до скал, как раз ко времени ночевки. Если, конечно, то, что я принял за скалы, не окажется принявшими их форму, облаками. Я так и не мог припомнить этой гряды – мне казалось, что до гор должно быть еще довольно далеко. Но что же это тогда может быть? Как много я бы отдал за простой бинокль – владение им очень облегчило мне жизнь.

Дорогу преградил глубокий овраг. Я выругался – такие препятствия всегда смешивали все планы. Пес остановился возле него и вопросительно посмотрел на меня.

– Пошли, пошли. Обходить не будем.

Я спустился по насыпи вниз. Дно оврага было покрыто камнями, из-под которых почти не проглядывала земля. Крупные и помельче, серые в прожилках красного цвета, они имели острые грани, и приходилось быть осторожными, чтобы не изрезать обувь и ноги. Некоторые валуны достигали размеров автомобиля. Пес заметался – ему, не снабженному обувью, передвигаться по режущим кромкам, было невмоготу…

– Иди ко мне.

Я взвалил его на плечи, увеличив свою, и без того нелегкую, ношу. Пройдя овраг поперек, мы стали подниматься на другую сторону. Следовало запомнить и нанести его на карту – овраг продолжался далеко на восток, и неизвестно, где заканчивался. Западная же его часть тянулась еще около метров семисот, после чего плавно выходила наверх. Можно было его обойти, но так бы мы потеряли во времени. После оврага, уклон поля стал резко вздыматься вверх, начался подъем. Мне это показалось хорошим знаком – значит, то, что я принял за горы, действительно – горы? Но тогда и предположение, о том, что они, каким-то образом, сместились и стали ближе – тоже реальность?

Но это были не горы. Через два часа, когда мы пересекли каменную пустошь, я смог рассмотреть их более отчетливо. Это были скалы – очень крутые, высокие и, как мне показалось, абсолютно непроходимые. Они возвышались сплошной грядой, и ни в одном месте этой высокой стены не было видно ни единого просвета.

– Вот это номер… Откуда?

Я смущенно посмотрел на пса. Тот, выжидающе – на меня.

– Похоже, мы в тупике. Что ж, придется исследовать эту стену вдоль ее протяжения. Куда пойдем? На восток, к желтой пустыне? Или к реке, на запад? Река предпочтительнее – все-таки, мы там уже были.

Щенок почесал у себя за ухом лапой. Ему было все равно. Решать пришлось мне.

– Тогда – на восток. Разведка, так разведка.

Скалы тянулись сплошной китайской стеной, по обе стороны света – только высота их, кое-где, была не меньше десяти-пятнадцати метров, что не могло быть сопоставимо ни с какой стеной в мире. Походило на то, что она возникла ниоткуда – сама собой, словно вдруг вылезла из земли. Щенок скучал. Он водил носом и ждал, когда же я дам команду, хоть куда ни будь, идти. Ему хотелось есть и пить, и я решил устроить небольшой привал.

Отсюда открывался хороший вид – мы были на возвышенности, и вся, пройденная нами степь, лежала, как на ладони. Мы словно находились на краю чаши, и, примерно до середины, могли все в ней разглядеть. Развалины города уже не просматривались – не хватало света. На западе клубился туман – скорее всего, над руслом, где продолжалась работа гейзеров и грязевых, горячих источников. На востоке – какое-то светлое пятно. Вряд ли это могла оказаться та самая, желтая пустыня. Но иного объяснения я не мог предположить. Вполне вероятно – это было свечением от остаточной радиации.

Пес зевнул и потянулся – ему надоело лежать, и он встал. Щенок подошел ко мне и положил свои лапы мне на ноги.

– Приглашаешь вперед? Ну, ладно…

Я поднялся. Припасов и воды у нас оставалось еще достаточно, и можно было попробовать пройти какое-то время, в любом направлении. Выбрав, все-таки, восточное, я стал спускаться со склона – вдоль линии оврага идти было легче. Отдохнувший пес резво трусил впереди. Я все больше ловил себя на мысли, что знаком не со всеми его талантами, и, кто знает, чем он удивит меня в будущем… Во всяком случае, его преданность внушала надежду, что, когда он вырастет, и станет таким же большим и грозным, как его мать, то не превратится во врага.

Кое-где, из почвы, вырывались побеги ярко желтого и красного цвета. Это было столь непривычно, что я сорвал один и стал разминать его в пальцах. На коже появилась розоватая жидкость – сок растения.

– Ну и ну. Все больше чудес…

Направо от нас возвышались темные скалы, возле которых я не решился идти. С верхушек могли сорваться здоровенные глыбы – таких немало лежало вокруг, и я боялся, что мы можем попасть под одну из них. Теперь я понимал, что это совсем не те горы, которые я так хотел увидеть. Даже чудовищное землетрясение не могло так изменить все, чтобы они стали настолько ближе. Но и этих скал я не помнил – вот они-то, как раз, появились совсем недавно. Это было понятно и по тому, что они словно выросли из земли – та разверзлась, выпустив каменных исполинов. Они преграждали мне дорогу на юг, и, если бы я решил все же добраться до пресловутых гор, мне предстояло найти проход, или вернуться к реке. Но, предварительно, я хотел узнать, как далеко они тянутся по направлению к желтой пустыне. Земля не казалась больше мертвой – чем дальше мы уходили от руин города, тем больше встречалось нам следов пребывания всяческой живности в степи. То, это были, какие-то норы, то, насекомые роем начинали кружиться возле самого лица. Пес начинал с лаем метаться по сторонам – и я был вынужден окликом призывать его обратно, боясь, что он нарвется на укус. Связываться с этими насекомыми, не зная, что они из себя представляют, как-то не хотелось…