Тот замахал хвостом и обиженно тявкнул. Я даже не нашелся, что ответить – настолько естественно это получилось – Сам, мол, виноват! Пыль улеглась, колено слегка ныло, но стоять я уже мог. Ничего не оставалось, как попытаться найти способ покинуть эту ловушку. К сожалению, ничего подходящего под руками не было. Конечно, можно было забросить наверх веревку – но, даже если бы щенок и догадался, что ее надо тянуть – его сил на мой вес было явно недостаточно. Доски, как назло, отлетели в сторону – на дне не было ничего, кроме обрывков линолеума и нескольких кирпичей. Еще хорошо, что при падении, я не упал на них…

Я осмотрелся: – Везде земляные стены, которые могли поддаться под руками. Это был единственный способ вылезти отсюда – пробить в них ступени. Либо обвалить край ямы… Оружие, упавшее вместе со мной, не пострадало. Я отложил в сторону копье, и, с сожалением посмотрев на лезвие топора, которое придется затупить, стал с силой рубить им землю. Несколько хороших ударов, подсечка по низу – и из земли выпал здоровенный кусок. Лезвие высекало искры – под сталь попадались ржавые гвозди, куски раскрошенного бетона, камни, да и просто всяческий мусор. В любом случае, это была не та земля, которую рачительный хозяин, стал бы вносить на свой участок – так она была засорена всяческим хламом.

Вдруг, с очередным ударом, я, не удержавшись, крепко врезался стену плечом – топор, пробив кажущуюся монолитной, стенку, чуть не вырвался из рук, уйдя в пустоту. Расширить отверстие было делом нескольких секунд.

Это была небольшая ниша, в которую очень плохо попадал свет. В яме и так его не хватало, и я решил, на будущее, таскать с собой пару факелов – на вот такие случаи. Расширив пролом, я принюхался, не решаясь влезть внутрь. Пахло сыростью и еще чем-то, неуловимым, напоминающим газ. Если так – мне следовало бы как можно скорее покинуть это место. Но любопытство пересиливало… Я протиснулся в отверстие, и попытался посмотреть, что же это мне удалось найти? Почти ничего не было видно, и я, лишь по некоторым предметам, догадался, что нахожусь возле раздавленного прилавка какого-то торгового центра. Плита, придавившая его сверху, стояла сильно накренясь, ее верх упирался в землю – она могла соскользнуть в любой момент. Когда я это понял, мною сразу овладел охотничий азарт – в недрах прилавка, могли оказаться, какие ни будь интересные вещи! Я вылез назад, обмотал лицо тряпками и, стараясь, как можно меньше производить лишних движений, полез обратно. До прилавка оставалось около четырех метров. Передвигаться пришлось где ползком, а где на четвереньках. Почти в полной темноте я шарил руками, убирая в сторону стекло, куски какой-то рамки и кафельной плитки. Что-то хрустнуло вверху. Я похолодел: Плита могла осесть, и я оказался бы завален, без всякой надежды выбраться обратно. В который раз, кляня себя за безрассудство, я остановился, подумывая о том, что не стоит так рисковать. Весь мой интерес сразу улетучился, и я пополз к выходу. Что-то зацепилось за ногу – от испуга я дернулся, рванулся вперед – и, когда я перемахнул за проем, позади сильно ухнуло, и из отверстия шибануло осколками и пылью. Я оттер капли пота на лице, чувствуя, как внезапно похолодела спина…

Щенок встревожено гавкнул сверху. Нужно было выбираться отсюда. Я попытался встать – и сразу обнаружил, как моя нога все время за что-то цепляется. Я опустил глаза вниз – на ступне, каким-то образом обвившись вокруг, повисла ременная петля. Второй ее конец терялся в только что произошедшем завале. Я потянул его на себя – ремень не подавался. Пришлось откапывать его, отбрасывая в сторону камни и кирпич. Резать ремень я не хотел, посчитав, что он может мне еще пригодиться. Пальцы ухватились за что-то жесткое. Через некоторое время я освободил длинный предмет, очень похожий на своеобразный саквояж причудливой формы. От его ручки и тянулся этот ремень. Вскрыть саквояж было просто – ударом обуха по замкам. Я потряс его, и к моим ногам выпало что-то, завернутое в узорчатую ткань. При этом послышался чистый звон металла. Я развернул сверток и широко раскрыл глаза от восторга – на ткани лежал прекрасно изготовленный, настоящий меч! Великолепная, костяная рукоять, украшенная вырезанным на ней лежащим, по всей длине, львом. Узкая чашечка гарды, защищающая руку от ударов, длинный, суживающийся к концу клинок, острый с обеих сторон. По лезвию шли непонятные надписи, начинаясь у кровотока, и заканчиваясь у самого кончика лезвия. Сам клинок был абсолютно прямой, наподобие скифского акинака. Мне, как человеку, много и жадно прочитавшему книг по истории войн, было знакомо описание и внешний вид различных типов вооружения. Но это был совсем не музейный экспонат! Напротив – весь вид меча говорил о том, что он был изготовлен совсем недавно. Он очень подошел бы, для какого ни будь фильма, в стиле фэнтези – его вид сразу навевал на мысли о совсем иных временах и сражениях… Было понятно, что это – изделие настоящего мастера! Я сразу испытал его, перерубив кусок арматуры, вылезший из завала и мешавший мне копать. Лезвие с такой легкостью снесло кусок железа, что я даже вскрикнул от радости. А на самом мече не осталось даже царапины! Длина лезвия достигала семидесяти семи сантиметров – ни больше, ни меньше. А длина рукояти – около тридцати. Его можно было брать как двумя, так и одной рукой. Скорее всего, в его отливке использовались очень прочные и самые современные сплавы – изделие явно готовилось не для широкой продажи. Оно могло быть только разовым, заказным. Что-то помешало его будущему владельцу, прийти за мечом… Может быть, именно катастрофа. Это было настоящее, грозное оружие, и мне еще предстояло в будущем научиться владеть им.

В ткани оказались и ножны – не менее изукрашенные, чем сам клинок. При нужде они и сами становились оружием – были сделаны так, что их можно было использовать как дубинку. Слегка утолщенный кончик внизу, превращал ее в подобие палицы, с острым и увесистым шипом. Кроме того, в ножнах оказались два узких стилета – они хитро вынимались из него, и их можно было использовать для метания.

В футляре еще что-то гремело, и я, оставив меч, заглянул внутрь. Там находилась еще одна ткань, сквозь которую проступали очертания какого-то сложного устройства. Я вытащил и ее. После того, как была развернута и эта ткань, у меня закружилась голова…

На этот раз это был лук. И какой лук! Если меч, поразил меня, своей необычностью и качеством стали, то лук – совершенностью своих форм. Это было настоящее, не бутафорское оружие, и из него можно было застрелить очень крупного зверя. У лука имелись сложно изогнутые рога, очень крепкие и отлитые, как мне показалось, из пластика. Там же лежала, в отдельном мешочке, тугая тетива – я оказался обеспечен необходимым на много времени вперед. В футляре не было только стрел – мне предстояло изготовить их самому. Но, после того как я нашел такую находку, вопрос стрел стал казаться мне далеко не сложным – я надеялся, что справлюсь с этим достаточно быстро. О луке я уже думал – мешало только отсутствие подходящего материала и то, что его не для чего было применять.

Выбравшись наверх, я еще раз рассмотрел свои находки – и отдал им должное неуемной радостью в виде громких восклицаний. Щенок, ткнувшийся своим любопытным носом, был немедленно отогнан прочь – я опасался, что он порежется об очень острое лезвие меча. Но тот вел себя осторожно, словно знал, что дотрагиваться до него не стоит… После моего падения и нахождения футляра – всякое желание бродить по неизвестным развалинам пропало немедленно. Хотелось вернуться домой и испробовать свои приобретения в деле. Я повернул назад. Щенок, которому было все равно, куда идти, послушно развернулся и забежал вперед. Пес всегда стремился первым разведать тропинку, по которой приходилось идти. Мы никуда не сворачивали. Дорога запомнилась хорошо, и я не терялся в выборе пути к переправе.

Через пару часов должен был показаться берег. Не успели мы преодолеть эти километры, как щенок, опять убежавший вперед, остановился как вкопанный, и, поджав хвост, бегом направился в мою сторону. Очень нехорошее предчувствие стало заполнять все мое сознание…

– И что на этот раз?

Я и сам не заметил, как перешел на шепот… Щенок прижался к моим ногам и лишь сверкал своими встревоженными глазенками. Он явно что-то увидел впереди – или унюхал – что не могло ему понравиться, но вот, что? У меня от волнения взмокли ладони – А если, это люди? Но почему тогда я не чувствую радости, а, напротив, встревожен не меньше моей собаки? Эта тяжесть в груди появляется всякий раз, когда следует ожидать очередной неприятности. Я не знал, не мог объяснить, что со мной – но чувствовал, что там, куда мы направляемся, нас ждет что-то такое, встречи с чем… или – кем – мне вовсе не хочется.

Рука сама собой легла на рукоять топора. А потом, опомнившись, я потянул к себе футляр, в котором находились лук и меч. Оказалось, у ножен было еще отличное приспособление, позволяющее носить их на спине. Я торопливо нацепил их на себя, и сразу почувствовал уверенность в собственных силах. Проверив, как вытаскивается меч, я, стараясь говорить спокойнее, обратился к щенку:

– Ну? Пойдем, посмотрим, что там?

При первом же моем шаге он заскулил и стал упираться – идти туда он не хотел. Мне это очень не понравилось – я полагал, что щенок не станет капризничать по пустякам. Но выяснить, что же его так могло испугать, было все же необходимо – чтобы не бояться самому!

Оставив его на месте – он даже не лаял, видимо, сознавая, что может этим привлечь внимание – я отправился вперед. Когда я прошагал шагов двадцать, щенок сорвался с места и легко меня догнал.

– А ты не такой уж и трус…

Я улыбнулся – все-таки, в этом лохматом существе, билось храброе сердце. Тем более что я прекрасно видел, как нелегко было ему решиться на это. Но не делал ли я большую глупость, отправляясь туда, куда так отчаянно не хотел ступать пес? Решив не нарываться – мало ли – я свернул в сторону, и стал взбираться на холм. Отсюда не было видно ничего подозрительного – только наша часть города, темной полоской выделяющаяся на той стороне реки. Что испугало щенка? Мы направились к берегу. Чтобы тут не шлялось, в этой части города, ночевать я здесь больше не хотел. Та сторона все же была более родной, и хорошо изученной… и там щенок не делал таких испуганных стоек. Мы прошагали около двухсот метров, как он опять остановился, и, глухо и как-то очень по взрослому, зарычав, прижался ко мне. А потом я увидел, как на нем дыбом поднялась шерсть, отчего он стал, чуть ли не вдвое больше в размерах! От удивления у меня не нашлось слов – такое я видел впервые! Но в следующую секунду я заметил то, что заставило мое сердце сразу забиться учащеннее, и поудобнее перехватить копье в руках…

Это были следы! Менее всего они походили на человеческие… Они могли принадлежать только зверю. Вернее – нескольким. Следов было много, совершенно круглых, словно впечатанных в оплывающую грязь. Впечатление было таковым, будто туда опустили и вытащили обратно чайные блюдца. Вот только, у этих блюдечек, имелись характерные выступы – когти! Я сравнил размеры следа, с возможными размерами чудовищ – даже собака, которую мне пришлось убить, вряд ли могла иметь такие! Эти же, если верить именно следам, должны были быть как минимум раза в три больше! А главное – отпечатки появились совсем недавно – еще вчера их тут не было. Я хорошо запомнил, где мы переходили реку, и никаких следов здесь не видел. На влажной поверхности могло отпечататься все, что угодно – вот и наши со щенком следы, остались в грязи почти полностью, расплывшиеся, и уже неразличимые, для опознания. Но – наши. А эти – чужие. И – свежие. Самое малое – они появились здесь не больше трех часов тому назад. И… Я вгляделся, и по телу волной прошел жар – следы уходили в развалины, продолжая наши собственные! Звери шли по ним! Какое счастье, что мы, возвращаясь, случайно сделали небольшой крюк – иначе мы столкнулись бы с ними, нос к носу. Количество и мощь этих зверей были далеко не в нашу пользу.

Я очень плохо разбирался в следах. Всю жизнь, прожив в городе, работая в городе, я редко выбирался на природу в ее первозданном виде. А уж чтобы уметь ее понимать – для этого надо было выбирать иную профессию. Но даже моих, более чем скромных познаний, хватило, чтобы высчитать, сколько всего зверей шло по илу. Не менее шести. У пары – следы оказались несколько крупнее – это могли быть вожаки. Если скорость этих монстров высока – а сомневаться в этом не приходилось – то очень скоро они набредут на то место, где мы свернули. И тогда, по нюху, они легко определят, что идти дальше не стоит. А вот вернуться по уже нашим, более свежим следам – очень даже нужно.