Но щенок и ухом не повел, продолжая свои нелепые скачки. Присмотревшись, я ахнул – и на земле, и в воздухе мельтешили мелкие, почти прозрачные существа, более всего походившие на мошкару. Вместе с тем, за ними гонялись существа покрупнее – и, поймав, пожирали на месте, оставляя только почти не видные, слюдяные блестки-крылышки. Ни тех, ни других, я раньше не встречал. Щенок пытался поймать, какое ни будь, из тех, что больше, но у него ничего не получалось. Они так быстро передвигались, что я не мог уследить глазами ни за одним. Я, пораженный, тем, что было за чем гоняться, тупо смотрел по сторонам, и с натугой соображал – Как? В зимнее время? Насекомые? Насекомые – ли? Щенок гавкнул и бросился прочь, махом взлетая на возвышенность из камней и вывороченной земли. Он ткнулся в кучу носом, и энергично заработал лапами, хвост моего приятеля закрутился, как маховик. А через пару секунд он негодующе взвыл и пулей помчался обратно. Я остановил его, успев ухватить за загривок.

– Ты бы постоял, что ли…

Щенок потер нос лапой. На влажном, черном пятне, проступила капелька крови.

– Укусили?

Он мотнул башкой, извернулся, и вновь побежал на холм. Я из любопытства проследовал за ним. Что там творилось… То ли, гусеницы. То ли, черви – совершенно не похожие ни на что, когда-либо виденное в прошлом. Некоторые очень крупные – чуть ли не с ужа, но не имеющие ни глаз, ни рта. Они напоминали дождевых червей – но сильно отличались по цвету и размерам. Такие же скользкие, быстро сжимающиеся и мгновенно вползающие в землю. Когда мы подошли, многие стали проникать в рыхлую почву. Я придавил одного древком копья, и сразу отпрянул назад – этот, то ли червь, то ли змейка, вдруг приподнялась на хвосте и метнулась ко мне. Он коснулась копья, обвил его и сразу бросился обратно – под спасительные комья.

– Вот значит, кто тебя цапнул.

Пес взвизгнул. Он вовсе не чувствовал себя расстроенным, и собирался продолжать раскопки…

– Нет, приятель. Нам надо идти дальше. Бросай это дело… Рядом!

Щенок заартачился – как можно покидать такое интересное место? Но, видя, что я удаляюсь, сразу спустился и бросился вдогонку.

– Значит, не все погибло? То, что было в земле – сохранилось? И – приняло вот такие непонятные обличья. Что-то, не очень привлекательно.. я разговаривал вслух, не обращая внимания на взгрустнувшего пса Конечно, тем, кто был спрятан под землей, легче всего было уцелеть. Но что-то я не припоминаю – вот таких. Или это – не отсюда? Мутация? Под землей… Кое-кто, тоже выжил – под землей!

Щенок опять залаял. Его звонкий голос далеко разносился по степи, и я от неожиданности вздрогнул. Он отбежал на несколько шагов, подпрыгнул и стал призывно гавкать в мою сторону. Я увидел, что он, удерживает лапой что-то, издали очень похожее на клубок шерсти. Пес, наученный горьким опытом, больше не пытался обнюхивать все подряд, а лаем призывал меня подойти и посмотреть самому. Я подбежал – меня тоже интересовало, что могло водиться в безжизненных, на первый взгляд, просторах этого поля. Но не успел – этот клубок извернулся и буквально истаял среди камней, приняв их расцветку и вид. От обиды пес вновь зашелся лаем и стал кидаться на все камни подряд. Пришлось его привлечь к себе и успокоить.

Мы продолжали идти вперед. С каждым шагом я настороженно вглядывался по сторонам – природа преподнесла нам сюрприз, и, следовало ожидать, что на этом они не кончаться. А мне не хотелось сюрпризов – особенно, слишком крупных. Таких, для кого мы со щенком, сами можем стать сюрпризом.

Пес, по-прежнему бросающийся из стороны в сторону, теперь уже не пытался сразу засунуть свой нос во всевозможные дырки. Ничего не скажешь – учился прямо на глазах.

Почва здесь была более влажной, чем в покинутом нами городе. Если там часто встречались участки, покрытые словно черепашьим панцирем – и это, не смотря на то, что воды в развалинах хватало, то здесь земля была почти везде рыхлой. Теперь, после встречи с этими насекомыми, и слишком крупными червями, я стал замечать нечто похожее почти всюду – нужно было только внимательно вглядываться по сторонам. Жизнь в степи была, пока странная и непривычная. Но – была. И, раз здесь водились такие существа – то, со временем, могли появиться и иные, еще более странные и большие. Я был почти уверен, что если мы зайдем еще дальше, то обязательно увидим, что ни будь, в этом роде…

Становилось жарко. Я давно стянул с себя безрукавку и оставался в одной легкой куртке, на голое тело. Впечатление, что греет солнце, было таким, что я не раз поднимал голову наверх, пытаясь рассмотреть его сквозь бесстрастную завесу облаков. Но, если солнечный свет они и не пропускали, то тепло – пожалуйста. Жарко было и псу. Он высунул язык, и стал посматривать на меня, а, в частности – на флягу, привязанную к поясу.

– Погоди. На привале.

Я проследил его взгляд и проверил, как фляга держится на ремне. Вода слишком много значила, чтобы случайно ее лишиться. Он вздохнул, совсем как человек, и поплелся позади. Щенок устал.

После однообразия каменных пейзажей города, идти среди далеко просматривающихся полян и круч, было даже интересно. И не так мешали, вечно попадающиеся под ноги, обломки – как в развалинах. Но, даже здесь, на расстоянии не менее сорока километров от него, попадались какие-то части от машин, сорванные крыши киосков – все, что могучая сила ветра, сумела приподнять и унести на себе, чтобы затем сбросить здесь. Я не ошибся – ураган пронесся над городом именно в этом направлении. И то ядерное облако, которое я видел на востоке – оно тоже было снесено ветром, не успев упасть на город всей своей мощью…

Очень редко стали попадаться какие-то ростки – они выглядывали из земли совсем немного, чуть-чуть, но и им я обрадовался, как цветущим деревьям. Есть ростки – будет и растительность! Лишь бы только не вернулась стужа, и не погубила их раньше, чем они войдут в силу! Да, если когда ни будь придется уходить из подвала – то сюда, где жизнь, похоже, вновь вступает в свои права.

Я чувствовал себя разведчиком. Только не было тех, кому я мог рассказать, про все, что я видел. Но, даже если вокруг – одна, невероятно огромная зона, я хотел ее пройти, чтобы быть уверенным в этом до конца. Но вряд ли это было зоной. Где-то впереди, сливаясь с тучами, улегшимися прямо на вершины, вздымались ввысь скалы. На них отсутствовал снег – я уже хорошо различал это. По настоящему, до них было еще около двадцати километров, не более. И, если бы видимость, была не настолько скудной, я мог бы разглядеть практически все в округе, не предпринимая таких усердных попыток, все обойти самому. Но у меня не было такой возможности. Мир, ограниченный горизонтом, заканчивался быстро. Если сравнить с тем, что было вначале – я мог только радоваться. Тогда видимость не превышала километра, не более… Сейчас расстояние увеличилось, и были все предпосылки к тому, что эта тенденция останется и впредь. Может быть, со временем появится и солнце… Но это уже было из разряда почти несбыточных надежд.