Вернулся к себе в кабинет и пригласил Назарова. Да, забыл упомянуть, что и у советника посольства в этой стране также истекал срок командировки, и он в ближайшее время должен был вернуться в Москву. Сообщил я Назарову, что могу предложить хорошо знакомую ему Мьянму. «Помилуйте, Юрий Михайлович, – запричитал тот, – да надоела она мне до чертиков, я ж нигде, кроме нее, и не был! Нет, ни за что, уж лучше подожду еще, пока не появится что-то более приемлемое». Услышав его решительный отказ, я сказал: «Жаль, конечно, придется искать другую кандидатуру на должность посла в Мьянме». Собеседник поначалу решил, что ослышался. «Какого посла? – недоуменно спросил он. – Кого послом – меня? Да как же так, да кто же меня утвердит?» – не веря своим ушам, продолжал Назаров. «А это уже не ваша забота. Ну так как – теперь-то согласны?»
Где-то через годик получил я приглашение приехать на консультации в Мьянму. Было уточнено, что вести их со мной будет лично министр иностранных дел – мой давний знакомый. Во времена, когда я был заместителем начальника отдела Южной Азии, он являлся советником-посланником своего посольства в Москве, и мы периодически встречались, в том числе несколько раз ужинали у него дома. Получив согласие руководства, я слетал в Янгон. Ну а уж прием мне там был оказан прямо-таки королевский – посол Назаров расстарался на славу.
Не возникло особых проблем и со сменой послов в Непале. По моему предложению туда был назначен уже упоминавшийся Алик Кадакин – прямым переводом из Дели, где он занимал пост советника-посланника (с послом Дрюковым этот вопрос был согласован). Александр Михайлович – блестящий индолог, позднее еще дважды возвращался в любимую Индию, но уже в качестве посла. Во второй свой заезд там и скончался на рабочем месте от сердечного приступа. В промежутке между Дели он еще несколько лет был послом в Швеции. Вот туда мы с женой не преминули на десяток дней съездить к нему в гости.
Осенью 1993 года за границу намылился (или ему намекнули, что пора) и сам Кунадзе. Поначалу страну он себе выбрал весьма комфортную – Австралию. Но вышла неувязочка. Нет, нет, не политического характера, а сугубо личного и прозаичного. У Георгия Фридриховича была любимая собака, а тут выяснилось, что по австралийским законам ее придется на полгода отправить в питомник на карантин. Он на это согласиться не мог и в итоге отправился послом в Южную Корею, где пробыл четыре года. По возвращении в Москву ему было сказано, что МИД в его услугах больше не нуждается. Пришлось ему снова вернуться к научной работе.
Служебные обязанности Кунадзе были перераспределены аж между тремя новыми замминистрами. Кадры были поручены Сергею Крылову (до этого Генсекретарю МИД), а Азия распределена между Александром Пановым (большая ее часть) и Альбертом Чернышевым, который стал курировать наш департамент. Вот с ними работать было одно удовольствие – высококлассные профессионалы, да к тому же и добрые мои приятели. Правда, с Крыловым у меня в первый же день его назначения возникла небольшая размолвка. Позвонил ему, чтобы поздравить с новой должностью. А он мне неожиданно: «Спасибо, Юра, а я как раз собирался с тобой связаться. У меня к тебе убедительная просьба – возглавь департамент кадров. Для меня кадровая политика пока довольно неизвестная область, и я был бы заинтересован, чтобы во главе департамента стоял человек, которому я полностью доверяю».
Не скрою, я был в легком шоке. Однако, не раздумывая, сразу же отказался – ну не такой я человек по натуре, чтобы заниматься кадрами. Крылов попросил все же подумать, но я был непреклонен: думай, не думай – ничего другого не скажу. Сергей Борисович вроде бы даже обиделся на меня, но вскоре между нами восстановились нормальные дружеские отношения и тесные рабочие контакты.
Ладно, пора вернуться к делам департаментским. А их хватало. Например, возьмем наши отношения с Туркменистаном. Сразу оговорюсь, что на постоянной основе ими заниматься особо не приходилось. Но когда возникали какие-то встречи на высшем уровне, покрутиться приходилось изрядно. Припоминаю, в частности, визит Ниязова – Туркменбаши – в Москву. Предстояло подписать обширный пакет всяческих соглашений в различных областях сотрудничества. Их проекты, разумеется, готовились в соответствующих ведомствах, но общая координация была за нами. Приходилось тратить уйму времени на доведение их до ума – то есть на окончательное завершение текстов к подписанию. Как-то раз секретарша зашла ко мне в кабинет и сказала, что звонили из секретариата вице-премьера, но «вертушка» уже более двух часов занята. Просили, мол, положить трубку и дождаться его звонка.
За пару дней до визита в Москву прилетел Борис Шихмурадов – 1-й замминистра иностранных дел и по совместительству вице-премьер, отвечающий с туркменской стороны за все вопросы подготовки к саммиту. Поздно вечером я отправился встречать его в аэропорт Домодедово. Выехал я туда не из министерства и не из дома, а из концертного зала «Россия», где выступала Алла Пугачева. Билеты на ее концерт достали с большим трудом, а мне пришлось покинуть его где-то на середине, под одну из моих любимых песен: «Без тебя, любимый мой…»
Деловой разговор с Борисом Оразовичем начался сразу после его прилета в здании аэровокзала. Больше всего его интересовало, будет ли включено в текст Договора о дружбе и сотрудничестве положение о признании Россией нейтралитета Туркменистана в международных делах. Он, разумеется, понимал, что от меня сие не зависит, но все же сказал: при положительном решении я вам лично подарю туркменского скакуна. Туркменский нейтралитет мы признали, а вот скакуна я так и не получил. Впрочем, зачем он мне? Своей конюшни у меня нет, а на нашей довольно большой лоджии ему все равно было бы тесновато, да корма на него не напасешься. А вот судьба самого Шихмурадова, вскоре ставшего министром иностранных дел, в дальнейшем сложилась трагически. Это был очень симпатичный человек и высокопрофессиональный дипломат. По первому образованию журналист-международник (закончил журфак МГУ), а затем отучился еще три года в Дипакадемии МИД СССР. Но настал момент, когда он ушел в открытую оппозицию к Ниязову. Был арестован, много лет провел в тюремных застенках, где по некоторым данным и скончался. Правда, сей факт официально не подтвержден и до наших дней.
После этой печальной истории поведаю все же об одном забавном случае, произошедшем на заключительном этапе визита Туркменбаши в Москву. Произошел он в Кремле на церемонии подписания упомянутых договоров и соглашений, коих набралось более двух десятков. Я тихонько стоял за спинами десятка министров и прочих высокопоставленных деятелей. И вдруг услышал: президент распорядился, чтобы название каждого документа оглашалось в микрофон до того, как его подадут на подпись (раньше такого не практиковалось). Ну что ж, неплохая идея, но мне-то до нее никакого дела не было. Но далее произошло следующее.
Исполнять эту почетную миссию поручили сотруднику нашего юридически-правового департамента, в функции которого входил лишь поднос подписантам соответствующих кожаных папочек. Он растерялся и при первом же оглашении, сделанном дрожащим голосом, допустил какую-то ошибку. Со вторым – такая же история. Взглянул я на Ельцина – тот побагровел и насупился. Чувствую, ситуацию надо спасать. Вылез вперед, отобрал микрофон у юриста и своим зычным голосом начал чеканить: «Подписывается соглашение о сотрудничестве…» Отдиктовал все названия и скромненько вернулся на свое место. По завершении церемонии ко мне подошел Дмитрий Борисович Рюриков – помощник Президента по международным делам, и сказал: «Юрий Михайлович, если по каким-то причинам вам придется или захочется завершить вашу службу в МИД"е, приходите к нам в президентскую администрацию. Мы для вас специально учредим должность официального глашатая». К счастью, таким выгодным предложением мне все же не довелось воспользоваться. На этом тему Туркменистана – единственной курируемой страны, где мне самому побывать не пришлось, завершаю и перехожу к другим сюжетам.
Начну с моего общения с «партнерами», как это теперь принято называть, по натовским странам. Не скрою, меня прежде всего интересовало, поступят ли вообще приглашения персоне нон-грата посетить «вражий стан»? Не много, но получил: в ФРГ, Великобританию и в Брюссель (не вообще в Бельгию, а именно в штаб-квартиру НАТО). Во всех трех случаях вышла заминка с визами. Запрос подавался вовремя, а вот выдавали мне их в последний момент, когда уже собирался сдавать заказанные авиабилеты. Может, просто совпадение, может, хотели напомнить: мол, так уж и быть – пустим, но удовольствия нам это не доставляет.
О самих поездках. Самая скучная была в ФРГ. Но сам я там умудрился отличиться. Перед отлетом жутко замотался с какими-то срочными делами. Кое-как наспех собрался и вылетел во Франкфурт-на-Майне, не прихватив с собой даже координат нашего посольства. Твердо был уверен, что меня там встретят. Ан нет, вылез из самолета, быстренько прошел пограничный и таможенный контроль, а никаких встречающих нет. Заглянул в огромный холл (это была ошибка – следовало бы, конечно, оставаться у прилетного выхода) и решил немного пройтись, осмотреться. Увидел надпись на английском языке с указанием: к электричкам, в том числе на Бонн. Ну, думаю, в случае чего сяду на нее (командировочные в валюте имелись), доеду до столицы, а там возьму такси. Надеюсь, что таксист адрес российского посольства знает. А через несколько минут увидел бегущего по залу молодого человека с табличкой «Встречаю Ю.М. Котова». Это был 1-й секретарь, который, когда я к нему подошел, начал всячески извиняться за то, что из-за пробок на несколько минут опоздал к прилету самолета. Самое забавное оказалось в том, что посольство наше находилось не в Бонне, а в каком-то маленьком городке, расположенном более чем в десяти километрах от столицы.
Сами консультации с немцами прошли корректно, без особо острых дискуссий и не заняли слишком много времени. До возвращения в Москву, несмотря на короткий срок командировки, у меня даже была возможность съездить в Кёльн и рассмотреть его знаменитый собор.
А вот поездка в Великобританию со всех точек зрения – и с деловой, и с туристической – оказалась весьма интересной. Провел я в туманном Альбионе (погода, несмотря на начало марта, на самом деле стояла солнечная) более недели. А все потому, что довелось участвовать в двух мероприятиях. Одно – это ежегодная международная конференция, которую совместно проводили какой-то общественный фонд и Форин Оффис (британский МИД). На нее традиционно приглашались с одной стороны – эксперты-отставники», которые ранее в своих странах занимали высокие посты, связанные с внешней политикой, с другой – действующие дипломаты достаточно высокого уровня. Сама конференция (условно типа нашего «Валдайского клуба») проходила не в Лондоне, а в старинном замке, расположенном недалеко от южного побережья Англии. Вся внутренняя обстановка в нем: конференц-зал, ресторан, гостиные и номера, где проживали гости, была после основательной реконструкции вполне современной и комфортабельной. Сопроводить меня туда посольство отрядило советника Михаила Калинина, который был у меня помощником на Шри-Ланке, о чем упоминалось в соответствующей главе. Михаил Иванович был полноправным участником конференции – за исключением того, что ночевать ему приходилось в близлежащей гостинице.
На заседаниях мне предстояло выступить с двумя сообщениями (или краткими докладами) о наших оценках ситуации в Афганистане и индийско-пакистанского противостояния из-за Кашмира (оно тогда было довольно острым). Соответствующие тексты были написаны еще в Москве, так что особо много времени на подготовку к выступлениям не требовалось. Короче говоря, выступил я, а потом удалось договориться с главным распорядителем конференции, что он не будет возражать, если мы слегка посачкуем. В итоге пропустили один денек дискуссий, а вместо них совершили прекрасную поездку по побережью, посетив несколько симпатичных курортных городков.
Перед отъездом Михаил Иванович внес деловое предложение: там, где будем останавливаться, заходить в паб и выпивать по пинте бочкового пива. Особо уговаривать меня не пришлось, я и сам с уважением отношусь к этому пенному напитку. Первую остановку сделали в поселке с подходящим для него названием – Литлхэмптон. Он действительно был маленьким, то есть little. Вряд ли я бы запомнил его название, если бы не приобрел там пивную кружку, на которой оно обозначено. Было довольно рано, где-то немногим больше одиннадцати утра. Но уговор есть уговор. Пришлось зайти в ближайший от парковки паб за искомой пинтой пива.
В нем мы оказались отнюдь не в одиночестве, а в компании шести-восьми пожилых женщин, явно пенсионного возраста. Они только что зашли, но сразу было видно – это постоянные посетительницы. Бармен сразу без заказа начал расставлять привычные для каждой дамы бокалы, а затем наполнять их из разных бутылок. Понятно, что на чай или кофе эти напитки мало походили. Леди сделали по паре глотков, почти все закурили и приступили к оживленной беседе. Видимо, обсуждали местные сплетни, а может быть, и международные вопросы. На меня эта сценка из провинциальной английской жизни произвела незабываемое впечатление, поэтому и решил ее описать.
Совсем кратко о консультациях в Форин Оффисе. Они проходили в достаточно острой атмосфере. Запомнилось, в частности, как англичане обрушились на нас из-за продажи Ирану четырех подводных лодок. Я отбивался как мог, объясняя, что это старые дизельные модели и шуму при эксплуатации они производят больше, чем вы вокруг их поставки. Но в целом все закончилось довольно мирно. По окончании баталий пешком перешли через площадь в ресторан, где был сервирован весьма изысканный ланч. А последнюю кружечку пива мы с Калининым выпили неподалеку от аэропорта Хитроу перед отлетом в Москву.
Неплохой получилась и поездка в Бельгию. Мы отправились туда вдвоем с коллегой Юрием Кузнецовым – японистом, в то время занимавшим пост заместителя директора соответствующего департамента. Как упоминалось, нас там ожидали встречи в «логове заклятых друзей» – штаб-квартире НАТО. И опять – о самих переговорах особо не буду распространяться, даже мне уже наскучило называть одну и ту же тематику: Афганистан, Иран, индийско-пакистанское противостояние и т. д. По афганским мотивам схлестнулся, в частности, с американским представителем – послом, женщиной, весьма, уж извините, противной внешности, слегка напоминавшей жабу. В Афганистане набирало силу тогда еще не очень известное за пределами страны движение «Талибан». Я с фактами на руках пытался доказать, какую угрозу могут представлять собой талибы в будущем. Она же с упорством, достойным лучшего применения, утверждала, что у них уже чуть ли не чешутся спины от прорастающих крылышек. Как известно, позднее американцы существенно поменяли мнение об этих «ангелочках». Юрий Дмитриевич, соответственно, отбивался по своей японской линии и прочим проблемам Юго-Восточной Азии.