У меня был и другой рабочий, спецзащищенный кабинет, где в случае необходимости могли проводиться совещания с участием до пятидесяти человек. Рядом с ним была комната отдыха с диваном, креслами, журнальным столиком, телевизором и холодильником. В общем, и у руководства диппредставительства, и у всех его многочисленных сотрудников (только старший дипсостав – посланник и советники – насчитывал десять человек) условия для работы были весьма комфортными. В здании посольства была даже хорошо оборудованная столовая, где за небольшую цену можно было вкусно пообедать.
Теперь немного о месте нашего проживания. Расположено оно было в квартале Дединье – не так уж и далеко от центра, но выглядел он как дачный поселок. Небольшие участки с обилием зелени, на которых стояли преимущественно двухэтажные виллы. В одной из таких и находилась официальная резиденция российского посла. При первом знакомстве с ней мы испытали легкий шок. На первом, «представительском» этаже все выглядело вполне достойно: большой холл, две гостиные, столовая, где можно было рассадить до двадцати гостей. Красивая, частично антикварная мебель, много картин, декоративные вазы и весьма понравившаяся мне бронзовая статуя сатира с не слишком одетой нимфой на плечах. Поднялись на второй этаж. Небольшая спальня с проходным холлом – нормально. Далее зашли в совмещенный санузел, и вот тут-то сопровождающий нас завхоз сказал:
– К сожалению, умывальником пользоваться нельзя. Внутренние трубы от него проржавели и лопнули, вода стекает вниз и капает как раз на самый шикарный антикварный буфет.
– А где же нам, извините, умываться? – с недоумением поинтересовались мы.
– Придется в ванной, она пока работает.
Так нам на первых порах и пришлось делать. Я еще кое-как дотягивался до крана, а жене приходилось залезать в эту самую чугунную ванну. Большую часть второго этажа занимал бывший кинозал, оставшийся с тех времен, когда в этом здании был офис «Совэкспортфильма». Вся допотопная киноаппаратура осталась, ну а в огромном полупустом помещении сиротливо размещались старые диван с креслами и двуспальная кровать.
Долго я распространяться о наших строительных заботах не буду. Шли шажок за шажком. Первым делом нашли возможность установить работающий умывальник, затем обустроили маленький санузел в «кинозале», который тоже слегка переоборудовали и приукрасили. Например, на складе я обнаружил большую, где-то три на два метра, картину. Изначально она предназначалась для одного из парадных залов посольства. Но кто-то из моих «целомудренных» предшественников отправил ее в «ссылку». Называлась она «После боя». Изображены на ней были две девушки, одна из которых полностью обнаженная, так как принимала душ из леечки, которую держала в руках другая, так и оставшаяся в военной форме с автоматом на плече. А нам надо было прикрыть дырки в стене от оставшихся кинопроекторов. Вот эту задачу картина и выполнила, да и прекрасное ее исполнение просто радовало взгляд.
Но все это были цветочки, а за ягодки пришлось браться позднее. Как выяснилось, за долгие годы здание резиденции практически прогнило насквозь. Выдали мне весьма значительную сумму на капитальный ремонт. Хотя и назвать так его было бы неправильно. На самом деле на основе несущих стен и перекрытий была построена практически новая резиденция. Внешний вид ее остался прежний, а все внутренности заменили. Делались работы в три смены (их вела одна из лучших югославских строительных фирм) где-то несколько месяцев. В жилом доме посольства была так называемая квартира посла из четырех комнат: гостиная, кабинет, две спальни, большая кухня. В ней мы и проживали весь срок ремонта-перестройки. А все остальное время она служила гостевой для приезжавших из Москвы начальников да коллег-послов, которые частенько проезжали транзитом через Белград.
Прежде чем перейти к изложению начального, «мирного» периода своей служебной деятельности, упомяну о еще одном объекте недвижимости. Речь пойдет о школе посольства. За годы работы с Фирюбиным и во время моей инспекционной деятельности (это будет последняя глава книги) мне довелось повидать многие десятки советских, а потом российских за-гранучреждений. И я смело могу утверждать – такой школы нет ни у одного нашего диппредставительства за рубежом. Строилась она югославами на территории в несколько гектаров в первоначальном виде как школа-интернат. В те времена в столицах республик, входивших в состав развалившейся СФРЮ, имелись наши генконсульства. Своих школ у них не было, и дети сотрудников школьного возраста жили и учились в Белграде.
Само разноэтажное здание школы делилось как бы на три зоны: учебную, жилую (квартиры для учителей и комнаты для школьников) и, назовем ее так, культурно-оздоровительную. В последнюю входили большущий киноконцертный зал, крытый бассейн, просторный спортзал, отдельные помещения с необходимым оборудованием для всякого рода кружков и занятий по интересам. Была при школе и небольшая поликлиника, даже со своим стоматологическим кабинетом, где работала врач – сербка. В мои времена интернат уже не функционировал, но учащихся все равно было много. За определенную плату мы принимали в нашу школу детей из югославских семей и из посольств ряда других стран – в основном восточноевропейских. Единственным неудобством школы было то, что находилась она на окраине Нового Белграда, отстроенного на другом берегу Дуная после войны. Наших посольских ребят возил школьный автобус, а остальных родителям приходилось увозить и привозить самим. На этом заканчиваю с некоторыми бытовыми зарисовками и перехожу к служебно-деловым, впрочем, и не только к ним.
К исполнению своих служебных обязанностей в Белграде я приступил, как говорится, без раскачки. Через день после приезда посетил МИД, где передал копии верительных грамот министру иностранных дел Милану Милутиновичу. А через неделю вручил и оригиналы президенту Югославии Зорану Лиличу. Несмотря на свой громкий титул, он на самом деле был лишь протокольным главой государства. Подлинным и единственным владыкой в стране был президент Сербии Слободан Милошевич. Позднее он пересел в кресло югославского президента, чтобы у несведущих людей не могло возникнуть сомнений, кто есть кто в Югославии. С ним у меня состоялась первая встреча уже на следующий день после церемонии вручения грамот.
Сразу же за мной в Белград пожаловал мой друг и непосредственный куратор Коля Афанасьевский. Вот краткое изложение статьи, сохранившейся в моих домашних архивах: «Как сообщает агентство ТАНЮГ, 28 февраля президент Сербии Слободан Милошевич принял заместителя министра иностранных дел РФ Николая Афанасьевского и нового посла России в СРЮ Юрия Котова. Во время дружеской беседы были обсуждены многие вопросы дальнейшего укрепления содружества и взаимодействия двух стран. В заключение президент Милошевич пожелал успехов послу Котову на должности, в которую он накануне официально вступил». К статье прилагаются и три отдельные фотографии участников встречи.
Далее деловые визиты к членам югославского руководства пошли нескончаемой чередой, иногда по нескольку за один день. Как правило, короткие репортажи о них передавались в выпуске вечерних новостей по местному телевидению. Мы настолько привыкли к ним, что, если их не было (а такое случалось), то искренне переживали – видимо, день прошел зря. Шутка, конечно, но раз пошутил, то продолжу в том же духе и поведаю о своей встрече с премьер-министром Югославии.
Этот пост традиционно был зарезервирован за представителем Черногории, коим на тот момент являлся Радое Контич. И вот в ходе первой беседы со мной он рассказал следующий анекдот, характеризующий некоторые особенности сербско-черногорских взаимоотношений. Сидят вечерком серб и черногорец и дружески выпивают. Вдруг, бах, лампочка перегорела, надо ее заменить. Стремянки под рукой не оказалось. Тогда черногорец говорит сербу: вставай на карачки, а я на тебя залезу. Тот сел. Теперь поднимайся. Серб поднялся. Черногорец взял лампочку в руку и командует: а теперь давай – поворачивайся, поворачивайся.
В последующем я этот анекдот из уст Контича – еще раз подчеркиваю – истинного черногорца, слышал каждый раз, когда посещал его с какой-нибудь прилетевшей из Москвы делегацией.
Хватит, пожалуй, о шутках-прибаутках. Возвращаюсь к делам серьезным. Прибыл я в Белград, как мне представлялось, не с пустыми руками. Незадолго до моего отъезда было принято правительственное решение о возможности предоставления СРЮ кредита в четыреста миллионов долларов для закупок у нас различных систем вооружения. Не исключалась даже поставка зенитных комплексов С-300. Моя задача была проста – проинформировать об этом югославов и договориться о прилете нашей компетентной делегации, которая могла бы согласовать все детали предполагаемого соглашения. С первой частью проблем не было. Министр обороны и другие высокопоставленные военные приняли мое сообщение на ура. А потом возникла долгая пауза. Несмотря на напоминания, согласия на прибытие делегации я так и не получил. На мои недоуменные вопросы следовали уклончивые ответы. Как я понял, с самого «верха» команда на это так и не последовала. Позднее югославы об этом сильно пожалели, но, как говорится, поезд уже ушел. В тот период их страна находилась под жестким эмбарго, все пути сообщения были отрезаны. Так что не только С-300, но и простые охотничьи ружья поставить им было невозможно.
Перехожу к следующей теме – знакомству с Черногорией. Туда я отправился в самом начале апреля. В Подгорицу мы с помощником прилетели ранним утром. Первая встреча с президентом была назначена на одиннадцать часов (за ней чередой следовали визиты к премьер-министру, председателю парламента, министру иностранных дел), и до нее оставалось несколько часов свободного времени. Встретившие меня представители МИД"а предложили съездить в Цетине – древнюю столицу Черногории. В ней до 1915 года находилось в собственном здании посольство Российской империи, а позднее мы якобы потеряли (или точнее – не переоформили) права на него.
О посольском же здании я упомянул не случайно. Во всех газетных сообщениях о моих встречах с членами черногорского руководства особо подчеркивалось, что новый посол информировал их о решении российского правительства учредить генконсульство РФ в Подгорице. Это соответствовало действительности. Не указывалось лишь то, что обусловлено это было получением в нашу собственность необходимого служебного помещения, как бы взамен того, что мы исторически имели в Цетине. Черногорцы с этим согласились. Но в итоге прошло три года, прежде чем удалось его заполучить и открыть обещанное генеральное консульство.
А сейчас на минуточку перенесусь в наши дни. Недавно в СМИ широко освещался арест известного предпринимателя и экс-депутата и вроде бы закоренелого уголовника – Анатолия Быкова. Его обвиняют в серии заказных убийств, совершенных еще в начале 90-х годов прошлого века. Такие же обвинения были выдвинуты против него и весной 1999 года. Быкову тогда удалось скрыться в Венгрии, а летом появились сообщения, что он собирается выдвинуть свою кандидатуру на выборах депутатов Красноярского края. Для этого ему было необходимо передать соответствующее заявление в избирком. Причем сделать это было можно не лично, а через лицо, имеющее официально заверенную доверенность.
И вот все российские послы получают циркулярную телеграмму примерно такого содержания: если в подведомственные вам консульские подразделения обратится российский гражданин А. Быков, под любым предлогом воздержитесь от заверения представленных им документов и незамедлительно информируйте об этом Центр. Как и положено, я расписал ее заведующему консотделом посольства с пометкой: сообщите об этом также в Подгорицу. А там как раз начало функционировать наше генконсульство. На тот период весь его штат составлял только сам генконсул. Я с ним познакомился в Белграде, и впечатление он на меня произвел не ахти какое – не слишком пожилой человек, но какой-то вялый, апатичный. Ну что поделаешь, не я же его назначал.