Из ранних вещей Джалиля примечательно стихотворение «Сирота» (1918). Начинающий поэт рассказывает о страданиях сироты, нигде не находящего утешения и приюта. Он приходит на могилу матери и... умирает. Стихотворение наивное, но впечатления мальчика характерны. Он не принимает жестокости жизни.
Произведения Мусы Джалиля («Истина», «Счастье», «На празднике свободы»), опубликованные в 1919 году, показывают, как быстро шло его развитие. В них выступает уже не унылый страдалец, а борец. Не случайно эти стихи были напечатаны в армейской газете.
Армия была колыбелью большого числа советских поэтов. Не будет преувеличением сказать, что татарская советская поэзия зародилась на страницах военных газет. И хотя многие из выступавших тогда не выросли в профессионалов, такие, как М. Джалиль, К. Наджми (1901–1957), Ш. Усманов (1898–1937), Г. Нигмати (1897–1941), образовавшие костяк татарской советской литературы, начинали свой творческий путь во фронтовой печати 2.
В Оренбурге Джалиль проходил не только политическую, но и поэтическую школу. В те годы в этом городе жили и творили такие крупные писатели, как Шариф Камал (1884–1942), Хади Такташ (1900–1931), Шейх-заде Бабич (1895–1919), Тухват Ченекай (1892–1960), пробовал своё перо ещё совсем юный С. Агиш (1905–1973).
Стихотворения М. Джалиля, опубликованные в газете «Кызыл йолдыз», знаменуют начало его гражданского созревания. Тяжёлые условия осады, кровавой борьбы с контрреволюцией обнаружили в подростке силу воли, мужество, творческую жилку. Поэзия и борьба слились для него в нерасторжимое целое. Муса Джалиль — поэт и гражданин — был рождён величайшим общественным подъёмом, вызванным революцией.
Юный патриот помогал отчизне не только словом. В декабре 1919 года, после смерти отца, Муса Джалиль выезжает в родную деревню. Здесь подросток создаёт детскую организацию, насчитывающую до сорока ребятишек. «Назвали её сначала „Кызыл йолдыз“ („Красная звезда“), а потом переименовали в „Кызыл чечек“ („Красный цветок“)» 1. Организация выпускает журнал, готовит спектакли. Клубов тогда в деревнях ещё не было. Дети арендуют дом и делают спектакли платными, чтобы на выручку покупать керосин для освещения, грим, оплачивать помещение, бумагу, чернила, краски и т. п. Работой детей заинтересовались губернские власти. М. Джалиль в 1920 году выступает на совещании учителей, которое состоялось в деревне Мустафино, с докладом об опыте работы своей организации, которая явилась зародышем пионерского движения в Оренбургской губернии.
В 1920 году, 17 февраля, в деревне создаётся комсомольская ячейка. Джалиль становится её членом, входит и в волостной комитет комсомола, принимает участие в борьбе с бандами.
Но активная работа Джалиля в родной деревне вновь была прервана. В 1921 году в Поволжье начался голод. Два самых младших брата Мусы, Закир и Заки, умерли в этом ужасном году. Старший брат Ибрагим, вернувшийся после смерти отца в деревню, работал учителем и кормил всю семью. Но, конечно, заработка его не хватало. И Муса Джалиль, желая освободить семью от лишнего едока, уходит в Оренбург, пешком преодолев сто пятьдесят километров пути от Мустафино до города. «Но и в городе меня не поджидало счастье. Я попал в толпы людей, бежавших от голода, сдружился с мальчишками, промышлявшими хлеб насущный в базарной сутолоке. Два месяца ел что попало, ночевал где придётся, воровал, был беспризорником» 1, — рассказывал много позже Муса Джалиль. Джалиля случайно встретил его прежний учитель Нургали Надеев и один из сотрудников газеты «Кызыл йолдыз». Муса был ещё очень юн, но, несмотря на это, друзья, уломав работников губкома, устроили его в Оренбургскую военно-партийную школу. Чем только не занимались курсанты этой школы! Они ловили беспризорников, охотились за спекулянтами. По рассказам однокашника Джалиля, З. X. Рахманкулова, они создавали и детские дома: подыскивали для этой цели здания, белили их, наводили чистоту и порядок, собирали по улицам беспризорных детей 2. То были годы, требовавшие огромного напряжения, годы, как пишет Джалиль на фотографии, где он снят вместе с З. X. Рахманкуловым, «когда на изрешечённые снарядами наши поля ползла засуха с голодом... Мы тогда... были среди выносливых, смелых, жизнерадостных, жадных к знаниям джигитов» 3. Курсанты выполняли и воинские обязанности, несли в городе караульную службу, сражались с бандами. Джалиль вспоминает: «Обязанности эти оказались мне ещё далеко не по силам. Проучившись в военно-партийной школе шесть месяцев, я тяжело заболел...» 4
В это время в Оренбурге открывается Татарский институт народного образования (ТИНО), основанный на месте медресе Хусаиния. По выздоровлении Джалиля берут в институт (так называлась обычная школа).
В институте выпускается рукописный журнал «Шэрык голлэре» («Цветы Востока»). М. Джалиль активно сотрудничает в нём 5. Там помещаются его стихи. Джалиль выступает и в роли редактора, литературного правщика. Юный поэт любил самодеятельные издания и работал над ними с огромной любовью, неистощимой энергией. Это и понятно: через эти издания он как бы приобщался к большой литературе, с которой он ещё, по существу, не был знаком практически, как автор.
Вряд ли его сокурсники видели тогда в этих опытах пробу пера в будущем знаменитого поэта. Да и сам поэт, вероятно, не подозревал, что стихи, которые он писал в это время, скоро будут по достоинству оценены в Казани.
Сохранилась тетрадка, начатая Джалилем в январе 1920 года и дополненная во время учёбы в ТИНО. В ней собраны стихи, начиная с 1918 года. На обложке значится: «Собрание революционных песен», нарисованы букеты цветов, лира, восход солнца на море. И тут же грозные серп и молот. Путаница стилей на обложке рукописного сборника соответствует его пёстрому содержанию.
Пестрота будет отличать большой этап в творчестве Джалиля. В двадцатые да и тридцатые годы поэт как бы пробует свои силы, увлекаясь то одним, то другим литературным течением.
Это объясняется и его молодостью, и не знавшей сомнений уверенностью в эстетическом приоритете всего, что было ново. Когда были напечатаны первые стихи Джалиля, ему было тринадцать лет. В этом возрасте часто не доверяют своим собственным вкусам. У Джалиля это усиливалось характерным для его живой, увлекающейся натуры полным погружением в события сегодняшнего дня, полным растворением в них. Это качество сохранится в нём. Он постоянно находился в атмосфере споров, которые велись на страницах газет и журналов, в атмосфере борьбы литературных групп, следовал за иными из них.
Кроме того, знания, полученные им в медресе, по существу ограничивались первоначальным знакомством с татарской древней, средневековой и отчасти современной литературой, а также с восточной классикой. Вряд ли он и тогда, да и много позже осознавал, что эти знания представляют фундамент его поэзии, что всё лучшее, созданное им впоследствии, будет вырастать из этих традиций.
Двадцатые годы стали для Джалиля годами, затраченными на поиски совершенно нового слова, невиданной новой поэзии.
Особенности роста поэта отражали не только своеобразие его творческой личности, но и исторически определённую сложность развития татарской литературы, которая, с одной стороны, богата тысячелетними традициями, а с другой — молода, особенно бурно расцвела лишь после революции 1905 года, к тому же её традиции в послереволюционные годы были в значительной мере смыты волной всеохватывающего обновления.
В двадцатые годы, когда значительный напор традиции сочетается с усилившимся влиянием новых направлений русской литературы, рождается множество школ, претендующих на единственность, на представительство от имени новой действительности. Художественное развитие Джалиля — неразрывная часть этого процесса; сама действительность, литературный поток несут от школы к школе, от увлечения к увлечению. И лишь там он достигает успеха, когда нащупывает традиции.
Татарская литература в это время развивается с поразительной быстротой. Каждый месяц приносит новые писательские имена; каждый год радует вроде бы обильным литературным урожаем. Многочисленные татарские газеты и журналы издаются не только в Казани, но и в Москве, Уфе, Ленинграде, Баку, Оренбурге, на Урале, в Поволжье, в Сибири.
Большой вклад в татарскую советскую литературу внесли писатели старшего поколения, получившие известность ещё в начале века: М. Гафури, Г. Камал (1879–1933), Г. Ибрагимов (1887–1938). В их романах, повестях и драмах наиболее полно, полнее, чем в поэзии этих лет, отразилась новая действительность.