– Да, малышка. Теперь надо сбегать на лужайку перед домом и привести доктора. Можно доверить тебе это дело? А я пока постараюсь убрать с него землю.

– Только не дай ему умереть, пока я не вернусь! – закричала Феба, вскочив на ноги.

У Сесилии перехватило дыхание, и она, молча кивнув, проводила глазами маленькую фигурку в черных туфельках, грязном платьице и фартучке.

– Жан‑Ив, – сквозь слезы проговорила Сесилия. – Милый Жан‑Ив, я знаю, что ты ужасно устал, столько лет присматривая за нами, Рыжими проказницами. Десять лет ты вытирал наши слезы, страдал и веселился вместе с нами, помогал претворять в жизнь наши планы, даже самые абсурдные. Я обещаю, мы больше не будем доставлять тебе неприятности, ты только… только… не смей… – К горлу подступил комок, и Сесилия не сумела договорить. – Я не готова остаться без тебя, Жан‑Ив… – Ее голос прервался, и она осторожно убрала с лица старика серебристую прядь.

Тяжело вздохнув, Сесилия вновь заговорила:

– Я знаю, дорогой Жан‑Ив, твоя добрая жена и милая дочурка, возможно, скучают без тебя на небесах и зовут к себе, и я не обижусь, если ты решишь уйти к ним. – Она помолчала. Сняв с груди старика крупный камень, утерла слезы грязной перчаткой. – Может быть, я слишком долго тебя задерживаю, дольше, чем заслуживаю… Но пойми, Фебе нужен человек, который заменил бы ей отца, а в моем окружение нет никого, кто справился бы с этой ролью лучше тебя.

– Не плачь, моя конфетка, – вдруг послышался тихий дрожащий голос Жан‑Ива, показавшийся Сесилии величайшим чудом. – Тем более что я не могу поднять руку и утереть твои слезы.

Сесилия вскочила на ноги, потом снова опустилась на колени и с улыбкой прижала к своей залитой слезами щеке неповрежденную руку Жан‑Ива.

– Не буду, – сказала она – и разрыдалась.

– Ты выглядишь как‑то странно, – прохрипел старик и закашлялся. – Почему здесь такой яркий свет? И знаешь, я ужасно устал…

– Только не спи! – вскричала Сесилия. Она боялась, что если раненый заснет, то потом уже может не проснуться. – Пожалуйста, Жан‑Ив, не спи. Ведь Феба должна будет убедиться, что ты в порядке. Обещай, что не заснешь до ее возвращения.

Девочка, следовало отдать ей должное, вернулась очень быстро. И она тащила за собой тучного доктора, явно страдавшего одышкой. Создавалось впечатление, что маленький буксир тащил за собой огромный пароход. Еще одного врача привели Александра и Франческа. Подруги были очень бледны и встревожены.

Мужчины освободили Жан‑Ива от остального мусора, перебинтовали рану у него на голове и зафиксировали сломанную руку. При этом им пришлось выслушать довольно много нелестных слов от своего пациента.

– Не переживайте, рыжульки, – проворчал Жан‑Ив, когда его наконец погрузили на носилки. – Вы от меня так просто не избавитесь.

– Я поеду за тобой в больницу, – сказала Сесилия.

– Не надо. За свою долгую жизнь я неоднократно ломал ребра и конечности, поэтому точно знаю, какие ощущения при этом испытываешь, – с усмешкой пробормотал старик. – Доктора меня подлатают, вправят на место плечо, дадут хорошую дозу опиума и отправят домой.

– Но даже стадо взбесившихся носорогов не помешает нам поехать с тобой, – заявила Александра.

– Вы трое никуда не едете! – раздался резкий мужской голос.

Сесилия вздрогнула и, обернувшись, увидела вбежавшего в сад Рамзи. Он походил на грозного воина, устремившегося в атаку. Его лицо было искажено яростью, и Сесилии вдруг ужасно захотелось убежать куда‑нибудь подальше из сада. А в следующее мгновение она поняла: теперьо ей все‑таки придется признаться в том, что это заведение принадлежит ей. Да‑да, настала пора в этом признаться, хотя…

Но ведь тогда не будет никакого выведывания постыдных тайн Викария Порока. И действительно, если он узнает, кто она такая…