***

— Поделись со мной.

— Все в порядке! Сколько можно повторять! — огрызнулся Максим, проверяя томящуюся в духовке утку.

— Если это что-то нехорошее, если тебе нужна помощь… Я же твой сын, и я не боюсь.

— Надо же, он не боится! А о матери ты подумал? Если и ты, и я…

Тут Максим Евгеньевич обернулся и увидел Лидию, застывшую на пороге кухни со стопкой тарелок.

— Вышла вон, дура! — заревел он.

Лидия торопливо сунула посуду в раковину и опрометью бросилась из квартиры, бормоча на ходу: «Простите… Извините…» Она пришла в себя, лишь оказавшись на воздухе. Устроившись на бортике засыпанного снегом фонтана, она, наконец, смогла надеть шапку и шарф. Несмотря на уже практически наступивший январь, было совсем не холодно, и она решила посидеть здесь немного, перевести дух. «Что за семейка, — рассуждала она про себя, — хоронят друг друга заживо».

Через пару минут появился расстроенный Гошка.

— Извини, что все так дебильно вышло. Я даже с твоей мамой не попрощалась.

— Это ты меня прости, не думал я, что так получится. Все равно ничего не узнали.

— Нет, — возразила Лидия, — узнали. Действительно, происходит что-то очень плохое. Не произошло — тогда бы твой отец вел себя по-другому, а именно происходит, и прямо сейчас.

— Да, наверное. Давай, я тебя провожу. А хочешь, на елку пойдем?

— А разве тебе не нужно домой? Мама и папа… Максим Евгеньевич…

— Нет уж, как раз домой лучше пока не соваться.

***

Максим Шишков уединился в своем кабинете с бутылкой коньяка. Оставаться в гостиной под неодобрительным взглядом Полины не было моральных сил.

Он уже давно понял, что в его взаимоотношения с курсантом Метёлкиной закралось нечто неправильное. Только это было совсем не то, о чем подумали бы девять из десяти офицерских жен. Максим Лиду жалел, трезво осознавая, что на этом здоровые взаимоотношения с сотрудниками построить невозможно. Но иначе он не мог. Девушка, скорее всего, это прекрасно понимала и никогда не пользовалась особым отношением начальника, была всегда исполнительна и корректна. Так что до сегодняшнего дня проблем не возникало. Да и сегодня… Максим снова наполнил опустевший бокал. Наверняка вся эта эскапада на совести Георгия.

Максим в который раз попытался представить себе, как она двадцать лет жила в подземном городе без солнечного света. Двадцать лет в мире, где нет мелких житейских радостей, где нет ничьих улыбок. А когда она пришла к ним в гости, чтобы вместе встретить Новый год, он, Максим Шишков, сначала травил анекдоты столетней давности, а потом и вовсе повел себя как последняя сволочь.

«Эта проклятая история сведет нас всех с ума», — думал он, допивая бокал.