Но такая в Megadeth царила атмосфера. Экстремальные меры, чтобы справиться с экстремальной проблемой. Хотя не думаю, что Ник Менза был единственным, кто не согласился с такой политикой, однако в конечном итоге единственный не захотел подписывать эти документы. И это привело к неприятной ссоре между нами. Мы только приехали в отель после трансатлантического перелета, и, пока заселялись, я подошел к Нику и спросил, почему он до сих пор не подписал.

– Да ну на хуй! – крикнул он. – Ни черта я подписывать не буду!

Его выплеск эмоций не особо меня удивил. Ник предпочитал решать конфликты очень просто: постепенно вел себя все громче и враждебнее, пока противник либо не сдастся, либо не уйдет, почувствовав себя неловко. Мне всегда нравился Ник; я считал его хорошим парнем с дурным характером и проблемами с неуверенностью, усугубившимися употреблением наркотиков. Обычно я давал ему поблажку, но не в этот раз. Если трезвость была прописана в договоре, а мы, как ни крути, считались профессионалами, значит, все должны соблюдать правила. И Ник в том числе.

Было модно носить одежду из фланелевой ткани. Я терпеть этого не мог, потому что металлическая сцена быстро стала выглядеть как шоу группы Pearl Jam. Фотография Росса Халфина

Мы спорили и спорили, пока я наконец не припер его к стенке.

– Ник, если ты собираешься пить и оставаться в группе, у нас с тобой возникнут проблемы.

– Да пошел ты на хер! Я ухожу!

И это меньше чем за сутки до того, как мы должны выйти на сцену. Я хоть и сомневался в том, что Ник безумен настолько, чтобы взять и уйти из Megadeth, но все же счел личным оскорблением, что он угрожал мне уходом. Ник был раздражителен, эгоистичен и вел себя как ребенок.

– Чувак, если ты уйдешь сегодня вечером, ты плюнешь на мои средства к существованию, – сказал я. – А если ты так сделаешь, тебе придется заплатить.

И потом он послал меня на хер, после чего у меня случилось временное помутнение рассудка. Используя прием в боевых искусствах, известный как «Орлиный коготь», я схватил его за глотку, блокируя большим пальцем левой руки его дыхательное горло и заведя правую руку, согнутую в локте. К тому времени я практически ничего не соображал. Через секунду я был готов раздробить гортань Ника и набить ему ебальник. К счастью, в нашем распоряжении был телохранитель по имени Джордж, довольно грозный парень. Бывший «Зеленый берет», Джордж мгновенно среагировал, схватив меня сзади и не давая двигаться, пока я не успокоился. Остаток вечера мы пытались залечить задетые эго и прийти к примирению. В конце концов, вопрос был решен, и следующим вечером мы отыграли с Metallica и Diamond Head. Но все произошло не так, как мне бы хотелось.

Очевидно, это было важное событие – появиться в одной программе с бывшими коллегами. Но я был решительно настроен вести себя спокойно; не хотел никому позволить видеть, как я отступаю, выглядеть слишком энергичным или, не дай бог, испытывающим благоговение перед знаменитостями. Как только я увидел Джеймса, мне жуть как захотелось с ним поговорить, как со старым другом. К сожалению, у милых ребят из Metallica было извращенное чувство юмора. Они пригласили меня к себе в гримерную, где стояла большая тарелка порошка, похожего на кокаин – она притягивала к себе и манила. Я был очень разочарован их выходкой. Все знали, что я пытался вести трезвый образ жизни, и складывалось ощущение, будто они пали еще ниже, оставив тарелку белого порошка в своей гримерной, чтобы подразнить меня или посмеяться надо мной. И в очередной раз я убедился, что Metallica не могут ошибиться, а Megadeth, по мнению многих, живет ради тусовок и развлечений.

Мы были фактически сломленной группой. Все теперь заключалось в деньгах, наркотиках, власти и надменности. Музыка и дух товарищества больше не имели значения. В нашей группе было достаточно проблем и неприятностей, но это должен был стать одним из тех моментов, когда всем бы хотелось сказать: «Да, черт возьми! Мы играем с Diamond Head и Metallica!». А вместо этого мы сказали: «Если я хочу выпить пива, я, блядь, пойду и выпью его!» Как будто это имело значение. Я посмотрел на Ника и увидел человека, готового просрать абсолютно все ради бутылки «Хайнекена».

На самом же деле я ничем от него не отличался. Только теперь был одним из тех невыносимых, недавно принявших трезвый образ жизни пьяниц, которых презирает большинство людей. Черт, да пару месяцев назад я и сам был бы себе противен.

Мы прокатились по Европе, вернулись в Штаты, а затем снова поехали на гастроли, на этот раз – на разогреве у Aerosmith, и турне 1993 года должно было называться «Великий тур трезвости». Все знали, что парни из Aerosmith наконец взялись за голову, многие годы ведя образ жизни развратных рок-н-ролльщиков. Боб Тиммонс был с ними в этом туре и, видимо, помогал группе снова не слететь с катушек.

Не могу сказать, что вернулся с этого тура с большим восхищением или уважением к Aerosmith. Безусловно, они были профи, и мне всегда нравились некоторые их песни, но меня удивило их отношение к нам. Да, мы ожидали, что в полдень перед концертом они дадут нам возможность провести достойную отстройку звука; разумное количество времени (минимум один час) на установку аппаратуры; место, где мы можем на сцене вывесить свой задник. Ну, несколько дней не получая того, чего мы ожидали, – что якобы предусмотрено в договоре, – я разозлился. И стал вести себя наигранно. Однажды вечером в Далласе, когда во время нашего исполнения один из фанатов швырнул на сцену футболку Aerosmith, я высморкался в нее и швырнул обратно в толпу. После концерта я давал интервью для радио.

– Дэйв, в Техасе любят Megadeth, – говорил ведущий. – Почему вы не играете подольше?

Я рассмеялся.

– Мы бы с радостью, но парни из Aerosmith не вечны. И им надо успеть выступить.

Я подумал, это забавно. Видимо, Джо Перри и Стивен Тайлер не разделили моего мнения. Они услышали интервью, пока ехали на своем лимузине на концерт. На следующий день я обедал в Taco Bell, как вдруг ко мне подошел наш менеджер и сказал:

– Дэйв, просто хочу довести до твоего сведения, что мы сегодня летим домой. Нас вышвырнули с тура.