– Сказать, что он орал – ничего не сказать, – тихо говорила она, вздрагивая. – Мой человеческий дядька, он никогда так не делал. Хотя иной раз я и оплеуху от него получала. А этот рычал, верещал, тьфу, противно было слушать, зачем ему здесь выродок вроде меня. Но сделать он ничего не мог – дядя заранее провернул такое, что у меня на руке появилось вот что…

Солья закатила рукав, и я увидела, что предплечье ее оплетено тонкой серебристой вязью, как будто серебряную проволоку взяли и вплавили под кожу.

Наверное, это и было то самое признание Сольи городом – то, что защитило ее от ярости Ориса Аш-исси.

– А потом мой отец призвал стражу, они схватили дядю и куда-то потащили. А за мной пришла женщина, и мой отец приказал мне убраться с его глаз.

Солья помолчала, а затем сказала:

– Знаете, мисс Кромби, а я ведь видела, как вас… Как он заставил дядю на вас жениться. Я подсматривала.

Я передернула плечами. Не лучшая сцена для детских глаз.

– Мне было вас так жаль, – горячо шепнула девочка, – но я совсем, совсем ничего не могла сделать! И мне было стыдно, что они все смотрят… Мне было стыдно, что я такая же, как они.

Она потянулась ко мне, обхватила руками за шею и уткнулась носом в ключицу. Шумно вздохнула, сдерживая рвущиеся рыдания.

– Бедная вы, бедная, – прошептала она. – Вы такая хорошая, а они…

– Теперь ты – одна из них, – вздохнула и я. – Ты – Тень, Солья. Более того, ты принцесса. И наконец встретила родного отца. Ты же, наверное, всегда этого хотела?

Она отстранилась, потупилась.

– Я думала, мой отец – это дядя. И я мечтала, чтобы он им был. Но все оказалось не так. Дядя Оттон меня едва терпел и мой настоящий отец меня едва переносит, потому что я – ни то ни се.

Мы помолчали. Я слышала, как горестно стучит маленькое сердечко, как напряженно она сопит, боясь расплакаться.

– Ты – Солья, – мягко сказала я, – и никого не слушай.

– Я всегда знала, что мне нужно убежать к Диким, – шепотом сообщила она. – Я бы каталась на них… И они бы не смотрели на меня так, как мой отец смотрит. Они бы поклонялись мне.

– Поклонение еще не значит любовь, – пробормотала я и задумалась.

Смотрела, щурясь, как лучи проникают сквозь кроны, как стынет солнечный свет золотистыми волокнами. Как среди изумрудной зелени белеет мраморная статуя матери Эриса Аш-исси. Красиво, но как же тоскливо! И сама я – ни то ни се. Нелюбимая жена, перед которой вроде как извиняются, передавая подарки. Внезапно захотелось содрать драгоценный кулон и швырнуть его куда подальше. Точно! Это ведь жалкая попытка загладить собственную черствость, оскорбительную холодность по отношению к человеку, который тебя спас. Он меня никогда не любил, верно. Но мне казалось, что даже без любви как-то можно ведь… Совсем чуть-чуть нежности. Даже эшти любят, когда их гладят, а я чем хуже?

Я погладила кулон. Вздрогнула, когда Солья потеребила меня за рукав.

– Ну а вы? Вам ведь тоже здесь несладко живется, мисс Кромби?