Это было сказано настолько равнодушным тоном, что внутри все затрепетало. Разве так должен говорить мужчина в спальне своей жены? Ну хоть бы капельку тепла и участия!

Молчание повисло в комнате. Эрис Аш-исси стоял и без особого интереса меня рассматривал, как мог бы рассматривать ручную надоедливую собачонку. Я нервно кашлянула и, стремясь хоть чем-то нарушить неловкую тишину, спросила:

– Мне пойти лечь?

– Еще нет.

Он вдруг шагнул ко мне, развернул меня к себе спиной и положил ладонь мне на низ живота.

– Что ты делаешь? – шепнула я.

Ощущение горячей руки сквозь тонкую ткань… Легкий запах свежести, как в лесу после дождя. И снова непрошеные воспоминания о том, каким был фантом. Наверное, более опытная женщина подобрала бы верное определение, но у меня в голове складывался лишь общий образ. Фантом был одновременно и страстным, и настойчивым, и нежным. Если фантом часть Эриса Аш-исси, надо полагать, что мой муж умелый любовник и понимает, что и как нужно делать.

Я невольно закрыла глаза. Почему он молчит? Если бы произнес хоть слово, мне было бы легче.

Но мой муж так и не сказал больше ничего. Убрал руку с моего живота, подтолкнул меня к постели, заставляя встать на четвереньки.

– Эрис! – испуганно шепнула я.

Горячие ладони скользнули по бедрам, задирая сорочку, погладили ягодицы. Затем пальцы сместились чуть ниже, к тому самому месту. Я вздрогнула.

– Не дергайся, – кажется, от одного только голоса можно покрыться инеем.

А в голове бьется, пульсирует: почему? Почему все так? Разве я настолько виновата? Да и в чем я виновата? В том, что отпустила его, в том, что просто человек?!

Дальше… Я честно ждала, что будет больно, даже зубы стиснула, поклялась себе, что не буду кричать или плакать, но… я не почувствовала ничего.

Там, где Эрис Аш-исси что-то делал, все как будто онемело. Остались лишь какие-то странные телодвижения, заставляющие меня напрягать руки, чтобы не ткнуться лицом в одеяло, и напряженное дыхание моего мужа. Длилось это… не знаю сколько. Наверное, не слишком долго. По крайней мере, я не успела утомиться от неудобной позы. И оттого, что там было все заморожено, я даже не сообразила, когда все закончилось. Так и продолжала стоять, опираясь на локти, пока не почувствовала, что Эрис попросту вытирает меня простыней. И это – все? Вот это, о чем было столько разговоров, столько страшилок, рассказанных украдкой?

Когда он отстранился, я перевернулась и села на кровати. Муж стоял посреди спальни в халате и держал скомканную простыню. Он хмуро посмотрел на меня, затем усмехнулся – нехорошо, недобро, так что я невольно поежилась.

– Я же говорил, что-нибудь придумаю.

– Ты… – не знаю, что сказать, но из горла почему-то рвутся рыдания.

Почему мне так больно? Ведь на самом деле я даже ничего не почувствовала.

Эрис помахал простыней и, зловеще ухмыльнувшись, объявил: