Я в ночной сорочке сидела перед трюмо, а она расчесывала мне волосы. Аккуратно, прядь за прядью, наслаждаясь процессом. Перед этим она обработала мне шею какой-то прозрачной и приятно пахнущей цветами мазью. Царапины немного пощипало, а потом я их попросту перестала чувствовать. Отражение в зеркале говорило о том, что они очень быстро затянулись и почти не были видны.

– Какая вы все-таки красавица, – она довольно цокнула языком, – то-то Релия и взбесилась!

– Если правда то, что она кричала, ей есть отчего беситься, – заметила я.

– Она – Тень, – возразила Аантэ, – если бы она хотела, то могла бы покинуть город, разыскать хозяина и его вернуть. Но она этого не сделала. Так что сама виновата. Ну, вот и все, исси. Вы просто куколка!

Я печально посмотрела в зеркало. По обе стороны от трюмо, прямо на стене, были закреплены кованые корзиночки, в которых ровно светились коконы магии, часть спальни оставалась в тени. Казалось, что я сижу как раз на границе света, дальше сгущались сумерки, плавно перетекая в ночь. И вот так, с тьмой, что застыла за моими плечами, я сама себе показалась не человеком, а замершей фарфоровой куклой с копной волос, отливающих алым, с испуганно распахнутыми глазищами вполлица… Я невольно вздрогнула, и морок пропал. Теперь перед трюмо сидела просто испуганная девушка, которая барахтается, чтобы выбраться из передряги, но уходит в трясину все глубже и глубже.

Я никогда не считала себя красавицей. Дурнушкой, правда, тоже не была – самая обычная, рыжая, с бледной кожей, которая почти не загорает, а только розовеет. А вот Аантэ постоянно напоминала мне о том, какая я исключительная. Впрочем, наверняка это было связано с тем, что среди Теней я действительно выделялась. Пока что не встретила ни одной Тени, у которой были бы светлая, каштановая или рыжая шевелюра. Все сплошь черноволосые.

– Доброй ночи, исси, – поклонилась с улыбкой Аантэ.

– Спасибо, и тебе, – пробормотала я, неотрывно глядя на свое отражение.

Оно было бледным, жалким и испуганным.

Я боялась.

На страх этот, словно по команде, слетелись воспоминания: о том, как матушка все твердила о терпении как о главной добродетели женщины и о том, что даже если муж старый и безобразный, все можно стерпеть, крепко зажмурившись. А еще ненароком вспомнились рассказы воспитанниц, которые передавались между девушками не иначе как шепотом. Бывали среди нас и такие, кто в стремлении поскорее покинуть пансион становились любовницами знатных людей. Иногда они потом навещали нас и тихо-тихо, чтобы, упаси Матильда, матушка ничего не заподозрила, пересказывали раз за разом, как это бывает, то самое, после чего иногда на свет рождаются дети.

В этих рассказах не было ровным счетом ничего привлекательного. Поначалу я даже не верила – ну как же так, не может же эта сторона отношений быть настолько ужасной? Но они упорно утверждали, что первый раз это все равно, что в камере пыток побывать. Ну и все остальное так себе. Мужчинам нравится, да. А вот женщина может прекрасно жить и без этого.

И тут я вспомнила фантом Аш-исси. Невольно, совершенно того не желая. Вспомнила его сильные, но такие нежные руки, созданные магией, невыразимо сладкие поцелуи. А заодно припомнила, как в один миг я была готова сдаться ему, да вовремя спохватилась.

Интересно, с точки зрения магии, фантом мог бы сделать меня женщиной?

Я невольно усмехнулась. Чтобы создать такой качественный фантом, человеку нужно полное сосредоточение и просто невероятно большой резерв. А для Тени, выходит, фантом попросту неотъемлемое свойство. Тень без сознания – в работу включается фантом. Вот уж действительно мастера обмана, дети полутьмы. И конечно же они гораздо могущественнее людей. Удивительно, как вообще у наших магов получается совладать с Тенью. Наверное, именно так первые люди ловили зверобыков, хитростью и числом. Подстроить ловушку там, где Тень не заподозрит, например, в теле умершей женщины…

Вспомнив об этом, я вспомнила и герцога ле Ферна, и меня передернуло. Замок Ферн был подобен кошмарному сну, который, похоже, будет преследовать меня еще долгое время. Я посмотрела в зеркало и как-то очень медленно сообразила, что за моей спиной в нем отражается высокий силуэт моего мужа. Он не удосужился постучать в дверь! Просто шагнул из тени, как это делают все представители этого народа.

Руки внезапно задрожали. Я вскочила, торопливо разгладила подол сорочки.

– Эрис, я… я не видела.

Я смотрела на него во все глаза. Все одеяние Тени составлял длинный шелковый халат такого глубокого темно-синего цвета, что в полумраке казался черным, лишь с легким проблеском синевы. Я нервно сглотнула, похоже, под халатом ничего больше не было. По крайней мере, в разрезе ворота была видна гладкая бледная кожа.

– Ты задумалась, – констатировал он.