Медведь привычно улёгся на лежанку у избушки, а девушка взяла несколько поленьев, аккуратно сложила их в кострище и развела огонь. Повесив к огню котелок, она присела неподалёку и задумалась.

– Веста! – внезапно раздавшийся голос заставил девушку вздрогнуть.

Голос был старческим: хриплым и скрипучим. Обернувшись, девушка увидела старушку, выходящую из леса с другой стороны, и расплылась в улыбке:

– Матушка Марфа, а я как раз собралась заварить чай. Посидите со мной?

Старушка подошла к костру и подставила к огню руки с длинными крючковатыми пальцами, будто, несмотря на летний вечер, сильно замёрзла. Потом она растёрла ладони и присела рядом с девушкой.

– Где гуляла сегодня, милая? – спросила Марфа, заботливо поправляя растрёпанные косы девушки.

– Ходили с отцом до большого малинника.

– Много ли малины набрали? – старушка оглянулась, но лукошка с малиной нигде не было.

– Нисколько не набрала, матушка, – ответила Веста и покраснела смущённо, – вместо малины я помогала птенцу, он выпал из гнезда и… погиб.

Старушка строго посмотрела на Весту. На её лице, покрытом паутинкой мелких и крупных морщин, промелькнула тень беспокойства.

– И что же? Помогла? – спросила она.

Веста снова широко улыбнулась, на щеках её появились милые ямочки.

– Помогла! Сердечко его снова забилось, – Веста восторженно взмахнула руками. – Знаешь, матушка, этот малыш даже не понял, что какое-то время был мёртв. Как только сердечко его снова забилось, он вскочил и продолжил весело чирикать!

– Ох, Веста… – вздохнула Марфа. – Ты никогда меня не слушаешь. Я же говорила тебе, чтобы ты пока не пользовалась своими силами, поберегла их!

– Сил у меня много, матушка. На всё хватит.

Марфа покачала головой, посмотрела на свои трясущиеся кисти, а потом перевела взгляд на девушку.

– Я долго откладывала этот момент, но дальше тянуть некуда. С каждым днём мне всё хуже, одной ногой я уже стою в могиле… – из старческой груди послышались хрипы.

Веста вскочила, побежала в избушку, взяла из кухни кружку, положила в неё несколько листьев мать-и-мачехи, чабреца и багульника и залила травы кипятком. Вернувшись, она вновь присела рядом с матушкой.

– Веста, дитя моё. Ты и сама видишь, что ноги мои уже плохо ходят, а руки совсем не слушаются, – тяжело вздохнув проговорила старушка, – пора и вправду в твои молодые руки лес передавать, а также людей, что ко мне идут за помощью.

Щёки у девушки зарделись. Она протянула старушке чашку с травяным настоем, поцеловала её в щёку и ответила с воодушевлением: