– Не к кому там больше идти, – огрызнулся он и недовольно отвернулся к стене.

И без того некрасивое лицо Ярополка вытянулось и скривилось так, что он стал похож на неведомое чудище с длинными руками и ногами.

– Ты убил их? – держась за стену, чтобы не упасть, спросил он.

Захар рассмеялся. Смех обжёг Ярополка, словно крутой кипяток.

– Ты наказание моё, Ярополк. За все грехи наказание, – сквозь смех проговорил отец сыну, – ты так же глуп, как и страшен.

Захар откинул одеяло, вылез из постели, подошёл к Ярополку и встряхнул его, схватив за плечи.

– Соберись! Хватит сопли распускать! Умерла Любаша. А дитя её, девчонку эту полудохлую, я медведю скормил! – голос колдуна громом прогремел на весь дом, и колени Ярополка затряслись.

– Я не верю тебе, отец! – прошептал Ярополк. – Ты нарочно говоришь так!

Захар изо всех сил оттолкнул сына от себя.

– А ты иди, иди! Своими глазами посмотри на неё! Может, сожрёт и тебя тот самый медведь, избавит меня от обузы, которую я тащу на своей шее, точно камень, уже много лет.

Ярополк попятился к двери, потом резко развернулся, распахнул её и уже на улице услышал слова отца, брошенные ему в спину:

– Через Овечий луг иди по направлению к болотам, к северу…

И Ярополк пошёл. Не пошёл, а побежал – хромая на короткую ногу, запинаясь о кусты и кочки, падая и сдирая в кровь колени и локти. Бежал он до тех пор, пока не увидел между деревьями в лесу лежащую на земле Любашу. Каким-то чудом лес сам его к ней привёл.

Вначале Ярополк не решался подойти ближе и только смотрел неотрывно на белое лицо, спутанные волосы, лежащие на мокрой от росы траве. А потом, продвигаясь ближе шаг за шагом, он всё же подошёл к ней, опустился на колени рядом с окоченевшим телом, прикоснулся влажной от волнения ладонью к восковой щеке девушки. Минута, две, три… Тишина отбивала в голове Ярополка такт, а потом его громкий вопль разнёсся с ветром по лесу.

Это он виноват в том, что Любаша умерла. Это он виноват в том, что погиб его ребёнок. Он кругом виноват. Ярополк склонил голову к самой земле, прижался к ней щекой и стал колотить руками, царапать ногтями влажный мох. Сердце его разрывалось от душевных мук и чувства вины, а сам он рычал от боли, как раненый зверь.

Голыми руками Ярополк стал рыть землю под собой, чтобы похоронить Любашу. Спустя несколько часов, он положил на свежий холм цветы и еловые ветви и упал рядом с могилой на колени.

– Что же я за чудовище такое? – кричал Ярополк, захлёбываясь слезами.

Никто не ответил сыну колдуна. Возможно, потому что лишь он сам мог дать ответ на этот вопрос. Лес был тих и спокоен, только высоко, в пышных кронах елей и сосен гулял ветер. Где-то вдалеке кукушка тревожно отсчитывала годы, что осталось прожить Ярополку. Годов было много, но он знал, что все они будут горькими, как та полынная настойка, что стоит в шкафу колдуна…