– Да как вы посмели отправлять меня на принудительное лечение? Я не псих! Сами вы псих!

– Мне очень жаль, что это вас так огорчает, но меня очень беспокоит ваша безопасность, и я думаю…

– А идите вы все в жопу со своим беспокойством! Я вас о помощи не просил. Оставьте меня в покое.

Я глубоко вздохнул.

– Наша главная задача – обеспечить вашу безопасность. Надеюсь, вы не пробудете в больнице слишком долго. Если подобрать медикаменты и обеспечить нужную поддержку…

– Зря я вам поверил! – бушевал Гарри. – Зря сказал про дьявола и его автобус. До чего же вы скользкий тип – прикидываетесь, будто волнуетесь за меня. А на самом деле вам только повод дай, чтобы меня упечь. Судье не за что было зацепиться, вот и настала ваша очередь, так называемые психиатры. Все вы одна шайка-лейка.

– Мне жаль, что это вас так огорчает, – повторился я, поскольку не придумал, что еще сказать.

– А этот негодяй, растлитель малолетних, который наградил меня СПИДом? Его вы тоже в больницу отправили?

– Нет.

– А почему?

Я покрутил в руках ручку и отвел глаза.

– А что пожарные датчики? – спросил он. – Вы их счетчиком Гейгера проверяли?

Я еще на заре психиатрической карьеры усвоил, что спорить с бредом бесполезно, все равно не выиграешь. И ничего не сказал.

– А как же врачебная тайна? – рявкнул Гарри. – Вы всем рассказали о моей сделке, а это незаконно! Я могу вас засудить!

– Я посчитал, что риск самоубийства у вас перевешивает соображения конфиденциальности. Я думаю, что больница для вас самое подходящее и самое безопасное место, – сказал я, пытаясь удержать баланс между сочувствием и авторитетностью.

– Да что вы говорите? А почему сами туда не ложитесь, раз там так охренительно круто?

На самом деле Гарри во время этого разговора еще мало возмущался. А если бы возмущался много, я знаю, чем бы все кончилось. Должен признаться, что вышел после консультации, почти ни о чем не тревожась. Я понимал, почему он так бесится. Если бы я был искренне уверен, что я не душевнобольной, я был бы в ярости, если бы какой-то надутый незнакомец выведал про мою тайную сделку с дьяволом и обернул эти знания против меня, чтобы упрятать под замок. А при моей профессии недовольные пациенты едва ли редкость. К тому же я был убежден в верности своего клинического решения принудительно госпитализировать его. Так что я почти не вспоминал о Гарри. Да и вообще он был далеко не самым трудным пациентом из тех, кого я осматривал в тот день.

Промотаем вперед месяца на три – и вот мне уже звонит менеджер Алисия, и голос у нее мрачный. Она никогда не звонит в воскресенье вечером, так что я еще до ее зловещих слов понял, что случилось что-то серьезное. Гарри покончил с собой. Нет, не бросился под автобус номер 9 – устроил себе передозировку парацетамола. У меня и раньше умирали больные, с которыми я работал, он был не первый, но остальные скончались спустя много лет после нашего общения, так что этот случай воспринимался как личная утрата. Я знал, что мы сделали все как положено по учебнику, но это было слабое утешение.

Я невольно задумался, какой стала бы его жизнь в будущем, если бы не была оборвана до срока. Чем бы он зарабатывал на жизнь? Завел бы семью? Обрел бы покой?

Через неделю наша бригада провела разбор случившегося, и мы, естественно, тщательно обдумали, не упустили ли мы чего-то – может быть, мы могли бы сделать еще что-то. Подробно пересмотрели весь свой план – не было ли в нем недочетов. Я выявил риск суицида у Гарри в тот же день и повел себя соответственно. Судя по истории болезни, его перевели из суда в психиатрическую больницу, и он провел там два месяца. Хотя в отделении он держался холодно и надменно, свое положение он, по-видимому, в какой-то степени осознавал и смог при выписке убедить лечащих врачей, что ему ничего не угрожает. Если так, удерживать его в больнице было бы ненужно и даже жестоко.