Во время интервью Лоури иногда строил из себя великодушного организатора программы социальной помощи населению. А иногда признавал, что неплохо зарабатывал на жизнь, пользуясь доверчивостью жертв. «Если сейчас оглянуться назад, как вы думаете, хотели бы вы что-то изменить?» – спросил я. «Думаю, я многое бы изменил, – ответил он. – Надо было оставить это пояснение в поле для членской подписки». Но я напомнил ему: минуту назад он говорил, что участники игнорировали эти оговорки и они не имели для них никакого значения. Лоури согласился, что пояснения, скорее всего, было бы недостаточно, чтобы поколебать веру преданных членов Церкви, но оно уберегло бы его от проблем с законом.
Эта ситуация лежит в одной плоскости с тем, что делают сегодня многие видеоигры и онлайн-сервисы. Во время регистрации вас просят прокрутить десяток страниц юридической абракадабры, которые мало кто читает и еще меньше – понимает. (Однажды я делал сюжет для Национального общественного радио (NPR[78]) о том, насколько мало времени люди тратят на чтение соглашений об «оказании услуг». Одно из исследований показало, что испытуемые с удовольствием нажимают «Согласен», даже когда мелким шрифтом прописаны совершеннейшие нелепости вроде требования отдать их первенца.) Как только вы нажимаете «Согласен», то с точки зрения закона подтверждаете, что понимаете: все, что вас ждет впереди, является вымыслом. Вслед за этим на сцену выходят современные версии Церкви Любви. Вы можете строить город, играть в шутеры от первого лица, управлять фермой. Ваши воплощения могут блуждать по виртуальным мирам и влюбляться. В эти мирах можно сидеть часами. Некоторые люди возвращаются в «реальный мир» и чувствуют себя облапошенными и одураченными. Но подавляющее большинство чувствуют себя счастливыми. Сторонние наблюдатели могут подтрунивать над вами, но вы счастливы, что поддались соблазну и испытали острые ощущения от перевоплощения в полководца, уничтожения соседской фермы или покорения далекой-далекой галактики.
С тех пор как Джозеф Энрикес получил последнее письмо от Памалы, прошло больше тридцати лет. Время изменило Далхарт. Некогда оживленный центр города во главе с великолепным зданием суда в испанском стиле поник. Он уступил место беспорядочно разросшимся мелким предприятиям, облепившим межштатные автомагистрали, и дешевым мотелям, которые обслуживают проезжающих мимо водителей и толпы людей, наводняющих город во время ежегодных фестивалей XIT Ranch.
Джозеф Энрикес живет в том же доме, где получил первое письмо от Церкви Любви. Всего в двух шагах от дома, где он родился. В округе сплошь жухлые газоны, соседские собаки, дворы, разделенные заборами из проволочной сетки и гофрированными алюминиевыми листами. Дом Джозефа обветшал и уже давно нуждается в свежем слое краски.
Внутри дом захламлен старой мебелью, частично сделанной еще покойным отцом Джозефа, и забит книгами и брошюрами о христианстве, астрологии и картах Таро. Над входной дверью висят знаки Зодиака, которые Джозеф называет талисманами на удачу. В гостиной бросается в глаза полка с фотографиями его родителей и маленькой статуей Девы Марии. Набожный католик, каждое воскресенье он все еще добросовестно приходит на мессу в церковь Святого Антония Падуанского, где посещал приходскую школу.
Сейчас Джозефу уже за 60, он небольшого роста и хлипкого телосложения, с прямыми темно-коричневыми волосами, выбивающимися из-под кепки с символикой «Денвер Бронкос»[79]. Обычно от него ни на шаг не отходит его пес Чубакка – единственный верный спутник. Несколько лет назад из-за осложнений диабета врачам пришлось ампутировать несколько пальцев на ноге Джозефа, и теперь он слегка хромает. Он все еще по-юношески наивен, с озорным блеском в глазах. Он разговаривает мягко, с нежной искренностью в голосе.
Предметы, напоминающие об отношениях Джозефа с Памалой, до сих пор украшают его дом. Он смотрел все новостные сюжеты и знает почти обо всех подробностях авантюры Лоури. Тем не менее он бережно хранит реликвии, полученные от Памалы. Камень, который она прислала в знак своих чувств, лежит в его спальне. Статуэтка маяка украшает комод – стоит на видном месте, чтобы он мог видеть ее, когда ложится спать вечером и просыпается утром. Рядом со шкафчиком – фотография Памалы, на которой она с прической, как у Фары Фосетт. На руках у нее пудель Жижи.
У Джозефа было достаточно времени, чтобы поразмыслить о своих отношениях с Памалой. Он не испытывает ни горечи, ни гнева и вспоминает Церковь Любви со смесью ностальгии и тоски. Ничто не способно поколебать его убежденность в том, что связь с девушкой оказалась для него спасательным жилетом, удержавшим на плаву в тяжелый период жизни.
«Мы мечтаем, что найдем человека, которого полюбим, и будем жить с ним вечно, и все будет складываться идеально, все будет чики-пуки», – говорит он. Церковь Любви «вроде как давала такое ощущение». Памала стала человеком, которого он искал. Она «на самом деле интересовалась тобой, а не твоим счетом в банке; домом, где ты живешь; машиной, на которой ездишь, и всем таким прочим».
Памала «дала мне возможность поговорить с кем-нибудь. Я был растоптан жизнью. Она говорила, чтобы я не сдавался, убеждала подняться, когда я опускался на самое дно». Он до сих пор чувствует что-то подобное, когда смотрит на ее фотографию и на маяк. «Я знаю, что это глупости, – продолжает он. – Но для меня они так много
III. Племя
Глава 8. Сквозь пламя
В реальности нет богов, наций и корпораций, нет денег, прав человека и законов, и справедливость живет лишь в коллективном воображении людей.
Мозг склонен к самообману, и это влияет на нашу жизнь бесчисленным множеством способов. Он отправляет нас на поиски смысла жизни, на поиски дружеского общения, когда мы чувствуем себя одиноко, и утешения – когда болеем. Он определяет, как мы взаимодействуем с брендами, и регулирует правила межличностных отношений. Он не отступает, когда мы игнорируем его указания, – в отместку он саботирует расчеты и планы рационального рассудка. Внедряясь в наши коммуникации с другими людьми, он меняет наше восприятие реальности. Его величайшая сила, однако, не в формировании индивидуального поведения, а в том, как он самыми разными дорогами приводит нас под знамена сообществ и племен. В заключительных главах этой книги исследуются три аспекта, с которыми связан этот путь: вездесущность ритуалов, создание наций и несокрушимая сила религии.
Возможно, вы недоумеваете, как механизмы, встроенные в мозг каждого отдельного человека, связаны с коллективным поведением этнических и религиозных групп или даже целых обществ и стран. Если взять самый примитивный уровень: общества состоят из отдельных людей, а модели поведения отдельных людей проявляются в группах. Однако на более глубоком и гораздо более значимом уровне мозгу, на первый взгляд принадлежащему только нам, присуще служить и масштабным интересам групп. Отчасти это связано с естественным отбором. Не стоит забывать, каждый человек – «машина выживания» генетической информации, поэтому вполне логично, что наши гены запрограммировали мозг обеспечивать благополучие не только нас самих, но и других подобных нам. В конце концов, наши гены живут не только внутри нас, но и внутри соплеменников и соплеменниц. Разумеется, естественный отбор наделил нас стремлением выживать и преследовать личные интересы. Никто из нас не отдаст свою жизнь просто так. Но в этих алгоритмах заложены особые подпрограммы. Если принесение жизни в жертву послужит благополучию всего племени и тем самым позволит моим генам уцелеть, логично предположить, что подобная модель поведения будет «отобрана» и закреплена в мозгах тысяч будущих поколений. Здравый смысл говорит, что ваша смерть никакой пользы вам не принесет. Но при особых обстоятельствах самообманчивый мозг вынудит вас отдать предпочтение нуждам группы, а не вашим собственным рациональным интересам. Такую возможность ему предоставляют ритуалы, нации и религии.
После гражданской войны в Руанде[81] боевики хуту бежали в соседнюю Демократическую Республику Конго. Под их контролем оказались многие деревни, остальные часто подвергались с их стороны жестоким нападениям. Конголезской деревне Буламбика особенно не повезло. Она находилась в Южном Киву – провинции, где расположились основные силы хуту и кровопролитие зашкаливало даже по меркам региона. Изнасилования в Буламбике были настолько обычным делом, что помощник Генерального секретаря ООН по гуманитарным вопросам объявил область вокруг деревни «худшей в мире» с точки зрения риска сексуального насилия. Местные жители едва ли могли постоять за себя. Арсенал фермеров состоял лишь из мачете. А в распоряжении отрядов хуту были пистолеты и винтовки – а также богатая история насилия: некоторые боевики участвовали в геноциде против тутси в Руанде. Дошло до того, что жители Буламбики боялись работать на полях и ухаживать за посевами.
Однажды ночью в 2012 году, после особенно страшного налета на близлежащую деревню, в ходе которого боевики хуту убили и искалечили десятки женщин и детей, старейшине Буламбики приснился сон. Его посетили духи предков и поведали о тайном ритуале создания амулета для защиты своего народа и победы над врагами. Старейшине предстояло отправиться в далекий лес и там собрать нужные ингредиенты, особые корни, растения и кишки животных и надлежало истолочь их в порошок. Затем этот порошок следовало поместить в
Ритуалы, дарующие пуленепробиваемость, давно распространены в Конго. В некоторых обрядах ради этого нужно съесть человеческое сердце. Конголезскому военачальнику Вита Китамбале удавалось удерживать власть во многом благодаря мнимой способности наделять пуленепробиваемостью последователей. Кроме того, ходили слухи, что он способен становиться невидимым и даровать возможность полета.
Идея обряда, сулящего сделать участников неуязвимыми для пуль, основана на предположении, которое легко проверяется – и легко же опровергается. Тем не менее подобные ритуалы проявили удивительную жизнеспособность на протяжении всей истории. Как нам их расценивать? Как некий обреченный на неудачу коллективный психоз, который поражает людей, общества и культуры, находящихся под угрозой исчезновения? Или дело в чем-то другом? Может, ритуал неуязвимости действительно
В 2015 году экономисты Натан Нанн из Гарварда и Рауль Санчес де ла Сьерра из Калифорнийского университета решили ответить на эти вопросы, изучив ритуал конголезской деревни Буламбика. Они прибыли на место примерно через три года после того, как старейшину посетило пророческое сновидение. Здравомыслящий человек – то есть не лишенный доли здорового скептицизма относительно способности колдовского ритуала воздействовать на траекторию полета пули – предположил бы, что для населения Буламбики все закончилось крайне плачевно. Но исследователи с удивлением обнаружили, что бо́льшую часть этих двух лет жители деревни прожили в мире. Жестокие нападения боевиков хуту прекратились.