Свидетель со стороны защиты, безработный 35-летний мужчина из Массачусетса, рассказал, что до вступления в Церковь Любви его жизнь «была не очень осмысленной или продуктивной…»: «Просто пустая жизнь, в которой не к чему стремиться, сами понимаете, нечего ждать от будущего, никаких достойных упоминания целей. Я был пустым, потерянным и запутавшимся человеком». Он рассказал, что у него не было друзей, что он злоупотреблял алкоголем и наркотиками и думал о самоубийстве. После знакомства с Ангелами все это «немедленно прекратилось». Он «почувствовал, что в тот момент нашел что-то, что дало жизни какое-то направление, и смысл, и цель, все такое. Просто почувствовал, что нашел то, что искал в жизни».
Свидетель со стороны обвинения, сторож из Милуоки, говорил, что попался на удочку Ванессы Ковингтон, «бедной девочки», чья «мать погибла в результате несчастного случая, упав с лестницы». Он выслал ей тысячу долларов после ее жалоб, что «в Убежище нет еды, а девушки ходят голышом», и еще 800 долларов, когда Ангелам понадобилась швейная машинка. Кроме того, он отправил Ванессе новый обогреватель, чтобы она не замерзла зимой. В своем завещании он отдавал все «в распоряжение Ванессы и Ангелов». Фермер из Индианы, давший показания в пользу обвинения, сообщил, что он отправил «очень сентиментальные» личные фотографии женщинам из Убежища. Он верил, что Ангелы «будут частью [его] семьи». Он и сам «собирался стать членом семьи».
Некоторых свидетелей со стороны защиты подговорили сказать, будто бы они понимали, что Церковь Любви была всего лишь вымыслом, но в итоге многие раскрыли себя, показав, насколько глубоко верили в него. Джордж Кулпака сначала заявил, что его участие было просто «разрядкой, чтобы с кем-нибудь пообщаться и убить время… И [ему] нравилось». Но на перекрестном допросе он признал, что верил: Ангелы сами пишут письма. Самым заслуженным старожилом Церкви из всех, кто появился в суде, был Уильям Миллс из Сент-Августина, штат Флорида, – он присоединился к рассылке в далеком 1979 году. Его вызвала сторона защиты. Участие дало ему «ощущение, что [он] стал частью этого прекрасного дела, этой мечты», оно «осчастливило» его. В ходе перекрестного допроса он сказал, что верит: деньги, которые он послал своей возлюбленной Ангелу Сьюзан, пошли на оплату ее больничных счетов. «Насколько я знаю, – говорил он, – деньги нужны были для этого».
Некоторые члены Церкви Любви, дававшие показания в суде, оказались крайне образованными людьми. Один из них являлся действующим профессором философии Университета штата Иллинойс. Другой работал программистом и однажды совершил любовное подношение в размере шести тысяч долларов. Еще один был судьей из Сан-Франциско. Джордж Нокс был инженером-химиком и бывшим топ-менеджером в Dow Chemical[74]. Свидетель со стороны обвинения Джерри Андерсон трудился аэрокосмическим инженером в Martin Marietta[75] в Орландо, где, по словам его семьи, работал над космическим шаттлом и космическим телескопом «Хаббл». Достижения Андерсона обусловили его вызов в суд; как выразился прокурор Тейт Чемберс, он хотел показать, что «любой, от уборщика до ракетостроителя, мог на это купиться. Верили не только необразованные люди. Мог поверить и инженер NASA».
Андерсон рассказал в суде, что уже по первому письму понял, что оно напечатано на «офсетной печатной машине». И все же он «верил, что существует молодая девушка… которая лично написала каждое из этих писем». Он не сомневался, что когда-нибудь Ангелы построят свое общество мечты, Чонда-За. «Я верил, что это будет утопией», – говорил он. Место, куда он мог бы пойти, где «все могли быть счастливы». Начиная с 1980 года Андерсон выслал Церкви уйму денег, однажды отправив одной из Ангелов «в подарок» чек на тысячу долларов. Джордж Сигер, вдовец и промышленный дизайнер из Скоки, штат Иллинойс, отослал в общей сложности 32 000 долларов. Он искренне верил в Ангелов. Переживал за девушек. Большая часть высланных им денег предназначалась Ангелам на отпуск. Он хранил свою корреспонденцию в отдельной папке, сопровождал письма обильными комментариями, размечал их маркером. Больше всего его беспокоило, что из-за слабого здоровья он никогда не увидит утопию Чонда-За. Некоторые члены Церкви представляли Чонда-За как своего рода интернат для пенсионеров, где они проведут старость. Другие видели в нем приятную и безобидную фантазию. Но многие верили и в мистическую составляющую.
Одно из самых незаурядных свидетельств притягательности мистического аспекта Чонда-За и Церкви Любви было получено от человека по имени Кен Бланшар, сварщика, выступавшего на суде со стороны обвинения. Десятилетия спустя я взял у него интервью неподалеку от небольшого городка в Айове, где он жил. У меня сложилось определенное представление о людях, которые могут поверить в Чонда-За. Бланшар оказался совсем не таким. Уравновешенный и немногословный, он называл себя консерватором – как в политическом смысле, так и в других. Он был не из тех людей, кто пробует что-то новое или отваживается покинуть зону комфорта. И он все еще пытался понять, каким образом умудрился попасть под чары Лоури или подписать договор о «мистическом бракосочетании» с Ангелом Ванессой.
Бланшар сказал, что с самого начала знал о мистическом компоненте Церкви Любви. Таинственные способности матери Марии были изложены в одном из первых полученных писем: «Говорили, что она могла накладывать руки на больного человека и исцелять его». Со временем в письмах раскрылась главная сила матери Марии – способность проецировать свою волю на огромные расстояния. Письма предлагали Бланшару принять участие в «Круге Любви» или «Ангельском ритуале телестезии». Насколько он понял, мать Мария «должна была сформировать подле себя круг Ангелов, и в течение часа они должны были сосредоточить все свои мысли на [Бланшаре]. И в то же время у себя дома [он] должен был найти тихое местечко и сосредоточить все свои мысли на Марии и Ангелах в Убежище».
Когда он выслал любовное подношение для проведения ритуала, мать Мария назначила дату. «В субботу в десять вечера по нашему времени я сосредоточу все свои мысли и энергию на тебе, – написала она. – Я направлю флюиды тепла и силы тебе в Грисволд через многие мили. Мне открылось, что этим вечером ты будешь восприимчив к моей телестезии, и разум твой настроится на мой». Письмо также предписывало ему избегать всех алкогольных напитков. В назначенное время он сделал, как было указано, усевшись перед зажженной свечой в подсвечнике, приобретенном у Церкви Любви, и сосредоточив свои мысли на образах Ангелов и Матери Марии. Весь следующий день, заметил Бланшар, он испытывал огромное и необъяснимое чувство «радости».
После того как он принял участие в Круге Любви, его попросили внести свой вклад в так называемый Священный огонь Чонда-За – церемонию, на которой каждая из «шести непорочных дев» зажигает по ритуальной свече. Обряд проводился по правилам «древнего мифа». Когда свечи догорали, на их месте зажигались новые. Разумеется, на все это требовались деньги. Позже Бланшару пришло письмо, где говорилось, что зажжение первых свечей сопровождалось особой церемонией: «Мать Мария зажгла огонь. Ты был с нами духом, и мы узрели твой образ в пламени, и мы знали, дорогой, что ритуал послужил тебе не меньше, чем нам».
По мере того как вовлеченность Бланшара в дела Церкви Любви углублялась, в некоторых письмах Ангелов его стали называть «избранным». Обычно такие письма сопровождались призывами оказать помощь в строительстве Чонда-За, которую Бланшар представлял как «райскую долину, где когда-нибудь поселятся Ангелы, мать Мария и мужчины из Церкви Любви». Чонда-За все чаще становилась центральной темой писем, в которых Бланшара просили оказать финансовую помощь: Ангелам нужны были деньги, чтобы приобрести землю и начать строительство. В одном из них мать Мария описывала жертвы, которые ей пришлось принести, чтобы осуществить свою мечту. «Я не убеждена, что я или кто-либо еще был послан на эту Землю с определенным предназначением, – писала она. – Я создала свое собственное, уникальное предназначение – как подобает каждому. Я дала обет возвести Чонда-За, новый сад Эдема. Я не вижу другой цели в своей жизни. Посему я посвящаю весь свой разум, свои способности, свою энергию реализации моей цели. Другого пути для меня быть не может».
«Одну лишь преграду еще предстоит преодолеть, – писала Мария, – нужду в любовном подношении, самом возвышенном, самом великодушном». В итоге Бланшар выслал достаточно денег, чтобы получить титул, который в один прекрасный день ему предстояло носить в Чонда-За. Свидетельство, нарекающее его «Мастером Храма», вскоре прибыло по почте, а с ним и список тайных клятв. Это был высочайший титул, которым мог обладать член Церкви и который наделял его в будущей утопии властью над храмом.
Развал Церкви Любви стал серьезным ударом для Бланшара. На суде он признался, что действительно верил, что проведет остаток своих дней в Чонда-За в звании Мастера Храма, и предвкушал, что к нему «будут относиться с неизменным уважением». Он был раздавлен, когда узнал, что Церковь Любви закрыта: «Я почувствовал, что земля ушла из-под ног».
Суд в Пеории завершился в 1988 году, всего за несколько дней до наступления Рождества. Присяжные признали Дона Лоури и Памалу Сент-Чарльз виновными в мошенничестве и отмывании денег. В духе всей этой драматичной истории, прямо перед вынесением приговора, обвиняемые исчезли из Иллинойса, и были объявлены в федеральный и международный розыск.
Сначала Лоури и Сент-Чарльз бежали в Монреаль, со временем добрались до Флориды. Через два месяца после их бегства федеральные маршалы настигли их в Форт-Уэрте, округ Палм-Бич[76], где Лоури выдавал себя за «преподобного Норберта Гейнса». Маршалы задержали его у почтового ящика, где он хотел забрать деньги от членов Церкви Любви, считавших, что он стал жертвой охоты на ведьм. Лоури экстрадировали в Иллинойс и приговорили к 27 годам тюрьмы.
Через десять лет Лоури был освобожден условно-досрочно. Он отправился в Батлер, штат Пенсильвания, – город его детства, где мне в конце концов и удалось его выследить и договориться об интервью. Там я обнаружил, что шумный город, каким он был во время Второй мировой войны, исчез. Как и в большей части городов Ржавого пояса[77], центральная улица, обрамленная заколоченными витринами угрюмых магазинов, зияла призрачной пустотой. Заводы, что когда-то приводили в движение город, закрылись или переехали в другие места. Небольшой крепкий городок, некогда располагавшийся здесь, испарился. Город, находившийся отныне на его месте, был в плачевном состоянии, с высоким уровнем безработицы и настолько серьезными проблемами с наркотиками, что позже здесь воздвигнут мемориал погибшим от передозировки.
Лоури жил в старом, обветшалом бежевом доме с большим двором, куда редко выходил. До нашей встречи я видел только одну его фотографию, сделанную еще в молодости. Тогда он был красив: узкий нос, пронзительный умный взгляд. Тонкие ухоженные усы делали его немного похожим на молодого Уолта Диснея. Но у двери меня встретил немощный, лысый и тощий как жердь человек. Ему было 82 года, но выглядел он намного старше. (Лоури умер в 2014-м, всего через два года после нашего интервью.) В доме царили разруха и в беспорядок. Стол покрылся пеплом, а весь дом пропах табачным дымом. Когда-то у Лоури был знатный баритон, словно созданный для старинного радио. Но длительное курение сделало его голос настолько сиплым, что подчас было трудно понять, что он говорит.
Убранство дома вполне можно было описать как «музей Церкви Любви». Казалось, Дон отнюдь не стремился забыть прошлое, а напротив, все, что ему хотелось делать, – это вспоминать старые добрые времена, когда он руководил организацией. Шкафы ломились от старых любовных писем Ангелов, газетные вырезки разбросаны по комнате, вокруг – сотни фотографий моделей, которые когда-то выдавали себя за его Ангелов.
Самыми любопытными памятными сувенирами были разные старые безделушки, связанные с Церковью, такие как цветочные вазы и подсвечники с изображениями матери Марии. Вокруг них Лоури рассыпал маленькие медные монетки, которые в прежние времена раздавал членам Церкви. На одной стороне крупным шрифтом было выгравировано «Чонда-За», а чуть ниже – «Хилсдейл, штат Иллинойс».
Мы поговорили о расцвете Церкви Любви; о годах, которые Дон провел за написанием писем; о том, каково это – манипулировать таким продуманным вымышленным миром. «Я обожал это делать», – сказал он. Я попросил его прочитать отрывок из мемуаров под запись: «Многие участники были достаточно умны, чтобы принимать Ангелов такими, какими они были, – вымышленными персонажами. Но большинство совершенно отказывались верить, что Ангелы могли быть кем-нибудь иным, кроме как самыми настоящими, реально существующими девушками. Участники обожали Ангелов. Они говорили, что письма Ангелов дарят им возможность ждать чего-то от будущего; что Ангелы делают их счастливыми – впервые за долгое-долгое время. Представьте себе низенького, толстого, лысого мужчину лет 50, который живет один, у него не было свиданий с тех пор, как его жена развелась с ним или умерла несколько лет назад. Ему скучно, он слишком много пьет, он несчастен и ужасно одинок. Потом в его жизнь приходят Ангелы. Прекрасные молодые девушки, которые думают, что он отличный парень, любят и уважают его, с радостью принимают его таким, какой он есть».
Лоури рассказал, что изначально включал в рассылку пояснения «мелким шрифтом», где говорилось, что его письма – вымысел. Но отказался от них, когда стало ясно, что члены Церкви не обращали на них внимания. «Они верили в то, во что хотели верить. Они просто пробегали их глазами [и говорили]: „А, он просто написал так, чтобы обезопасить себя“. И они продолжали верить в Ангелов». Я указал Лоури на то, что позволять членам Церкви верить в вымысел было для него чрезвычайно выгодно. «Деньги присылали даже те, кто знал, что это вымысел», – ответил он. И во время суда многие из них поднимались и говорили: «Я знал, что это был вымысел. Но мне это нравилось».