Итак, Одноглазый Галифакс подводил итоги, и Хельвен, который, как мы уже сказали, имел кое-какие навыки в кораблевождении, не мог не беспокоиться о состоянии корабля. Он заметил, что он не идёт по обычному торговому маршруту из Кальяо в Сидней, а отклоняется примерно на норд-норд-вест. Кроме того, за три дня, прошедшие с тех пор, как они вышли в море, корабль был далёк от шестидесяти морских миль обычного путешествия на пакетботах, что представлялось достаточно значительной погрешностью.

«Куда мы направляемся?» — подумал Хельвен.

Ему было не очень приятно находиться на борту корабля, которым командовала такая личность, как Ван ден Брукс, собравший такой удивительный экипаж, который включал в себя Одноглазого Галифакса, матросов, которые в своей упряжи, казалось, только и делали, что пенили порты, и среди которых оказались две такие странные фигуры, как великан Томми Хогсхед и Лопес с чёрной повязкой; ему, как я уже сказал, было не очень приятно находиться в подобной компании, на борту корабля, каким бы роскошным он ни был, если этот корабль внезапно двинулся в направлении, которое мы, и не становясь мастерами утомлять, назовём неизвестным и загадочным.

«Любопытно, — размышлял художник. — Мы всё больше и больше удаляемся от нашего места назначения. Таким образом, эти три дня мы идём против ветра прямо к Мальвинским островам.»

Тем не менее, он не смел делиться своими наблюдениями и из осторожности держался тихо. Ван ден Брукс, поглаживая свою сверкающую глубокими зелёными спиралями бороду, читал морскую карту.

В салоне Хельвен нашёл Марию Ерикову, Трамье и Леминака.

— Как одиноко, — сказала русская. — Сколько ещё времени мы будем оставаться без новостей?

— Ба! — ответил адвокат, — какая у нас сейчас может быть потребность в новостях? Разве мы недостаточно счастливы? Что касается меня, — добавил он, бросая томный взгляд на место своего соседа, — я не нуждаюсь в большем.

— Я, — сказал профессор, — хотел бы знать, выступал ли этот расслабившийся старик Рукиньол в Академии с докладом о диссоциации нервных клеток радиолярий; он, должно быть, наговорил кучу немецкой бессмыслицы.

— А я, — сказал Хельвен, — хотел бы знать, по какому пути мы идём в Сидней?

Он рассказал о своих соображениях.

— Вы уверены, — спросил Леминак, — что Вы не были обмануты?

— Уверен, — сказал Хельвен.

Адвокат, казалось, сомневался.

— Зачем Ван ден Бруксу сбивать нас с курса, когда он сам направляется в Сидней? — спросил профессор.

— Хельвен, друг мой, — насмешливо сказала Мария Ерикова, — не доверяйте своему воображению. Вы иногда грезите о приключениях. Не грёзы ли порождают все подозрения?

— Давайте, — язвительно сказал Хельвен, — не будем говорить об этом. Всё в руках Божьих.

— Что касается меня, — с уверенностью сказал профессор, — я доверяю хозяину. Он парадоксален, но я думаю, что он честный человек и хорошо знает своё дело.

Хельвен не мог не улыбнуться.

Появился хозяин, за ним вскоре последовал стюард, объявивший об обеде.