Коноэ отчаянно пытался изменить ситуацию. Для того чтобы переубедить императора, ему для начала надо было привлечь на свою сторону Кидо. В 15:00, когда Хирохито выслушивал доклад Кидо, Коноэ встретился с Сигэмицу в конгресс-центре «Кадзан» и призвал бывшего премьер-министра оказать давление на Кидо, чтобы тот убедил императора разрубить этот гордиев узел, приняв «священное решение [сэйдан] о согласии с требованиями Потсдамской декларации при одном условии». Коноэ объяснил, что Кидо не поддается увещеваниям и не хочет уступать в этом вопросе. Сигэмицу сразу же согласился с ним и направился в императорский дворец.

Кидо принял своего старого друга Сигэмицу в 16:00, однако, выслушав незваного гостя, не стал скрывать своего раздражения. «Вы все добиваетесь от императора прямого вмешательства, – пожаловался Кидо. – Однако задумывался ли кто-либо из вас, какое беспокойство ваши слова могут причинить его величеству?» Раздражение Кидо, вероятно, было вызвано тем, что сам Хирохито поддерживал предложение о четырех условиях. Сигэмицу продолжил настаивать на своем. Для того чтобы проломить непреодолимую стену, воздвигнутую армией, у них не было другого выхода, кроме как положиться на вмешательство императора. Отчаянные мольбы Сигэмицу в конце концов убедили верного советника Хирохито. В 16:35 состоялась долгая аудиенция Кидо у императора. В 17:20 маркиз вышел из императорской библиотеки и сказал Сигэмицу: «Император все понимает и принял твердое решение. Вам не о чем беспокоиться. Поэтому почему бы нам через кабинет министров не созвать императорское совещание, на котором, после того как все выскажут свое мнение, кто-нибудь попросит императора объявить о своем решении?»[373] Так при участии Кидо был разработан план со «священным решением» императора. Сигэмицу тайно отправил на заседание правительства Мацумото, чтобы тот сообщил об этом Того.

Помимо кружка Коноэ существовала и другая группа, предпринимавшая закулисные маневры, для того чтобы убедить императора вмешаться в ситуацию. Полковник Мацутани, поняв, что переубедить Анами невозможно, связался с Такаги и спросил его, какие срочные меры необходимо сейчас предпринять. Днем Такаги встретился в Палате пэров с Мацудаирой. Там они решили разработать сценарий «священного решения» императора, который во многом совпадал с планом, только что утвержденным Кидо. Мацудаира направился в императорский дворец и попросил Кидо принять Потсдамскую декларацию безо всяких встречных условий [Takagi 1948: 53; Takagi nikki 2000 (9 Aug. 1945), 2: 925][374]. Хотя у нас нет неоспоримых доказательств связи между кружком Коноэ – Сигэмицу и группой Такаги – Мацутани – Мацудаира, они почти наверняка обменивались друг с другом сообщениями по телефону и через курьеров и координировали свои действия.

Разговор Кидо с Хирохито в святая святых императора – его библиотеке, состоявшийся 9 августа между 16:35 и 17:20, по всей видимости, стал одним из самых важных событий, подтолкнувших Японию к решению о капитуляции[375]. Мы все еще не знаем, о чем именно они говорили и что заставило их изменить свою позицию. Можно предположить, что изначально Хирохито не хотел отказываться от трех дополнительных условий. Еще более вероятным представляется то, что императору вообще не по душе была мысль о личном участии в решении о прекращении войны. Ясно, однако, что Кидо и Хирохито вняли словам Коноэ и Сигэмицу о том, что только «священное решение» императора о признании потсдамских требований при одном встречном условии позволит спасти кокутай. Для них самым главным, безусловно, было сохранение императорского дома.

Можно высказать догадку, что на этой судьбоносной встрече они изменили узкое толкование понятия «кокутай» с «сохранения императорского дома» на более размытое определение «сохранение установленного государственными законами статуса японского императора». Прежняя формулировка, придуманная в МИДе, была озвучена Того днем на заседании «Большой шестерки», однако на императорском совещании, состоявшемся вечером, использовалось уже новое определение. Вопрос в том, кто именно сделал эту замену и когда это произошло. Хотя мы не можем этого доказать, методом исключения это должно было случиться во время того самого разговора Кидо с Хирохито в библиотеке. Возможно, это была уступка, на которую Кидо пришлось пойти, чтобы уговорить императора согласиться с требованиями Потсдамской декларации при одном встречном условии.

Для того чтобы привлечь Кидо на свою сторону, Сигэмицу заговорил о советской угрозе. В своих послевоенных мемуарах он писал о том, что советские войска захватывали Маньчжурию, Южный Сахалин и Курилы и были готовы вторгнуться в Хоккайдо. Однако 9 августа Советский Союз еще не начал операцию на Сахалине, не говоря уж о Курилах. Тем не менее Сигэмицу не надо было расписывать Кидо в деталях, каким образом продолжение советской экспансии может поставить под угрозу положение императора [Shigemitsu 1952, 2: 286].

Все, о чем шла речь на заседаниях Высшего военного совета, по идее, должно было держаться в тайне, но как только встреча «Большой шестерки» была окончена, подробности происходившего там стали известны их подчиненным. И те, кто выступал за мир, и те, кто хотел сражаться дальше, поспешили высказать поддержку своим лидерам. Мацумото активно убеждал Того до конца стоять на своем и настаивать на том, чтобы условие было одно. Заместитель начальника Генштаба военно-морского флота вице-адмирал Такидзиро Ониси, инициатор создания отрядов камикадзе, ворвался в Министерство армии и стал умолять Анами не прекращать борьбу за продолжение войны, поскольку он не может доверять собственному министру флота Ёнаю[376]. Радикально настроенные офицеры младшего командного состава в Министерстве армии осудили военное руководство за то, что оно было готово согласиться с требованиями Потсдамской декларации даже с четырьмя условиями [Takeshita 1998: 752][377]. Оба лагеря пытались укрепить позиции своих лидеров перед следующим раундом споров.

Экстренное заседание правительства началось в 14:30, после того как Судзуки вернулся из императорского дворца. Анами заявил, что лучшей гарантией сохранения кокутай будет обеспечение боеспособности вооруженных сил и что капитуляция при одном условии будет равносильна безоговорочной капитуляции, так как она не будет обеспечена поддержкой армии. Логика этого аргумента заключалась в том, что, согласно кокутай, императору принадлежала высшая власть во всех военных вопросах. Министр армии признавал, что после появления атомной бомбы и вступления в войну Советского Союза победа представляется маловероятной, однако у японцев всегда будут шансы на успех, пока они сражаются за честь расы Ямато. Ёнай, промолчавший все заседание Высшего военного совета, возразил Анами. Министр флота заметил, что, помимо атомных бомбардировок и нападения СССР, необходимо учитывать обстановку внутри страны, которая делает продолжение войны невозможным. У Японии нет ни материальных, ни моральных ресурсов, чтобы надеяться на победу. Сложившееся положение требует четких и взвешенных решений, а не витания в облаках. Остается загадкой, почему Ёнай решил поддержать предложение об одном условии на заседании кабинета министров. В отсутствие документальных свидетельств остается предположить, что он изменил свою позицию под сильным давлением со стороны Такаги[378].

Затем Анами поделился последней информацией о наличии у американцев атомных бомб, полученной от одного американского военнопленного – лейтенанта Маркуса Макдилды. В ходе допроса Макдилда якобы признался в том, что следующей целью атомной бомбардировки будет Токио. Далее министр армии заявил, что у Соединенных Штатов может быть на вооружении свыше 100 атомных бомб[379]. Как ни поразительно, эти новости не сильно впечатлили японских министров. Непонятно, почему Анами решил раскрыть эту информацию. Не далее как в то же самое утро он утверждал, что нельзя планировать будущие действия исходя из того, что Япония подвергнется новым бомбардировкам. Теперь же он сообщил другим членам правительства, что враг располагает еще сотней с лишним атомных бомб и следующей целью может стать Токио. И при этом он настаивал на продолжении войны. Слова Анами были полностью лишены логики и только подрывали его авторитет. Каждый из министров высказал свое мнение, однако согласие достигнуто не было. Первое заседание правительства завершилось в 17:30, так и не закончившись утверждением какой-либо резолюции.

После этого совещания Мацумото и Сакомидзу оба сошлись на том, что необходимо инициировать принятие «священного решения». Этой договоренности между двумя политиками суждено было стать движущей силой, которая подтолкнет Японию к признанию капитуляции. Тем временем Судзуки отправился во дворец доложить о том, как прошло заседание правительства. Кидо сообщил премьер-министру, что Хирохито согласился провести императорское совещание. В этот момент Кидо впервые дал Судзуки понять, что император поддерживает предложение о капитуляции при одном условии. Теперь партии мира удалось сформировать мощную коалицию, единственной задачей которой было поднять вопрос о капитуляции на императорском совещании, где «священное решение» императора заткнуло бы рот оппозиции раз и навсегда [Tanaka 1988, 5, II: 485, 491].

Второе заседание правительства началось в 18:30. Того рассказал о дискуссии, имевшей место на встрече «Большой шестерки», сообщив, что голоса членов Высшего военного совета разделились поровну между предложениями о четырех встречных условиях и об одном. Министр иностранных дел сказал, что, по его мнению, нет шансов на то, что союзники согласятся на три дополнительных условия, и сделал акцент на важности сохранения императорского дома. В тот момент Того по-прежнему продолжал трактовать понятие «кокутай» как сохранение императорского дома. Анами возразил ему, заявив, что большинство в Высшем военном совете выступило за предъявление союзникам четырех условий и, если они будут отвергнуты, за продолжение войны. Каждый из министров высказался за или против предложения Того. Только четверо поддержали позицию Анами. В 22:0 °Cудзуки прервал это затянувшееся до бесконечности обсуждение. Поскольку решение правительства должно было быть единогласным, это было равносильно отсутствию какого-либо решения. Премьер-министр объявил, что созовет новое совещание Высшего военного совета и доложит об итогах заседания правительства императору [Shimomura 1948: 121–128; Shimomura 1950: 83–88; Takeshita 1998: 752, 754][380]. Тем самым Судзуки следовал сценарию, о котором они договорились с Кидо.

Хирохито принимает первое «священное решение»

В 22:50 император вновь встретился с Кидо; разговор длился три минуты. Вероятно, они окончательно договорились о том, чтобы провести императорскую конференцию, на которой Хирохито должен был объявить о своем решении. Сразу после этой беседы во дворец в сопровождении министра иностранных дел Того прибыл премьер-министр Судзуки, сообщивший императору об итогах заседаний правительства. Также Судзуки попросил у Хирохито разрешения пригласить на императорское совещание главу Тайного совета Киитиро Хирануму. Если бы правительство приняло условия Потсдамской декларации, это было бы равносильно заключению международного договора, который по закону должен был быть одобрен Тайным советом. Приглашение Хиранумы, по мнению Судзуки, позволило бы правительству уклониться от этой процедуры. Кроме того, Судзуки с Того, вероятно, рассчитывали на то, что Хиранума поддержит идею о завершении войны путем принятия потсдамских требований. Хирохито согласился с этим предложением. После ухода Судзуки и Того у императора с Кидо состоялась еще одна беседа, длившаяся 12 минут. Видимо, Хирохито репетировал свое выступление в конце предстоящего совещания [Kido nikki 1966, 2: 1223].

33. Глава Тайного совета барон Киитиро Хиранума, важный участник императорских совещаний. По его настоянию было изменено встречное условие Японии к Потсдамской декларации, из-за чего для США стало невозможно принять предложение японцев. Библиотека парламента Японии

Для проведения императорского совещания необходимо было заручиться согласием премьер-министра и обоих начальников Генштабов (армии и флота), но Сакомидзу уже успел получить подписи Умэдзу и Тоёды под тем предлогом, что в таком заседании может возникнуть срочная необходимость. Умэдзу и Тоёда приложили личные печати к соответствующим формам, но попросили Сакомидзу заранее предупредить их в случае созыва императорского совещания. Сакомидзу не выполнил своего обещания и передал Судзуки подписи начальников штабов, не получив на то их разрешения. Таким образом, он просто обвел военное руководство страны вокруг пальца [Sakomizu 1965:259–260; Toyoda 1950b: 210].

Объявление о созыве императорского совещания оказалось шоком для армии. Генерал-майор Macao Ёсидзуми (начальник Управления военных дел Министерства армии) и Дзэнсиро Хосина (начальник Управления военно-морских дел) в сопровождении некоторых других армейских и флотских офицеров ворвались в кабинет Сакомидзу и обвинили его в предательстве. Сакомидзу унял их гнев, сказав, что императорское совещание является открытым форумом, на котором любой член Высшего военного совета может высказать свое мнение перед императором. Так Сакомидзу перехитрил «ястребов» во второй раз [Sakomizu 1965: 260–261]. После созыва императорского совещания игра была окончена. Заговор партии мира увенчался успехом: ей удалось переиграть партию войны, завербовав в свои ряды императора, которому суждено было сыграть ключевую роль в разыгрываемом спектакле.

Почему «ястребы» так легко поддались на уловки «голубей»? Скорее следует говорить о том, что Анами, Умэдзу и Тоёда сами позволили себя одурачить. Им, несомненно, было известно о заготовленном заранее «священном решении» и о том, что императорское совещание неизбежно завершится именно тем, против чего они возражали. Их аргументам за продолжение войны не хватало убедительности, но, представляя военную верхушку, они обязаны были настаивать на этом, чтобы держать в узде своих подчиненных. По словам Тоёды, он поддерживал Анами и Умэдзу, потому что изоляция армии могла привести к восстанию и потому что он верил, что Анами и Умэдзу тоже считали предстоящую капитуляцию неизбежной, хотя и решительно возражали против нее под давлением со стороны радикально настроенных офицеров[381]. Хотя ни Умэдзу, ни Анами никогда открыто не признавали этого, мы можем предположить, что втайне они надеялись, что «священное решение» избавит их от тяжкой необходимости и далее бороться за продолжение войны.