Их любимый метод, «смотри и говори», свободен от абстракций. Он вынуждает детей учить звучание целых слов без понимания звуков, относящихся к отдельным буквам и слогам. Такой подход делает каждое слово новой деталью, которая усваивается лишь методом прямого восприятия: например, попыткой запомнить, как слово выглядит на бумаге, или картинку, которую учитель с ним ассоциировал. Получается, что на ребенка вываливается огромное количество слов и лишних деталей: смотри и заучивай. (Вы не удивитесь, узнав, что этот метод был изобретен немецким профессором XVIII в., последователем Ж.-Ж. Руссо, в свою очередь страстного противника разума.)

В основе пропаганды этого метода лежит большая ложь. Его защитники кричат о перегруженности памяти: они осуждают фонетический метод, потому что он требует скучного запоминания всех звуков алфавита. Их решение – заменить такое краткое, простое запоминание задачей заучить звучание каждого слова в языке. Однако, если и можно спасти детей от му́ки бесконечного запоминания, то только через преподавание абстракций. И так в любой сфере.

Никто не может научиться читать методом «смотри и говори». Он слишком античеловечен. Следовательно, сегодня наши школы заняты обучением новому навыку – угадыванию. В самом начале они предлагают ученикам заучивать фигуры и картинки и добавляют чуть-чуть фонетического метода (благодаря давлению со стороны родителей), рассчитывая на тайное обучение детей чтению дома самими родителями. Затем, учитывая это варево из случайных подсказок, они сосредотачивают свои усилия на обучении детей разным методам угадывания того, что может означать конкретное слово.

Посмотрим, как эксперт метода «смотри и говори» объясняет соответствующий мысленный процесс у ребенка, который пытается определить последнее слово в предложении «Они делают ремни из пластика». Ребенок не должен, конечно, пытаться разложить слово на звуки. Вот что ему следует делать:

«Ну, это не кожа, потому что она начинается с буквы “к”. У мамы есть соломенный ремень, но это не солома. Посмотрим на корень. Я разделю слово на две части, проведя линию между “с” и “т”. В слове не может быть больше двух слогов, так как в нем только две гласные. Давайте посмотрим: “п”, “л”, “а”, “с”. Одна гласная, которая находится не в конце слога…» Такой ход рассуждения еще немного продолжается, а затем ребенка озаряет: «Ну, конечно, пластик! Удивительно, что сразу о нем не подумал, ведь много вещей сделано из пластика». Эксперт дает комментарий: «Все описанное – о ребенке, который не стал бы делать буквенный анализ слова, если бы это не было необходимо, что абсолютно правильно»[97].

Вы можете представить себе чтение «Войны и мира» таким способом? Вы бы умерли естественной смертью, не дойдя до третьей главы.

Я должен добавить, что такие учителя требуют (процитирую еще одного поклонника метода «смотри и говори»), «чтобы детей хвалили каждый раз за хорошую догадку, даже если она не полностью верная. Например, если ребенок читает предложение “Я люблю есть торт” как “Я люблю есть торф”, то хвалить нужно за то, что ребенок подставил слово, наделенное смыслом и подходящее по звукам»[98].

Вам бы понравилось видеть во главе армии генерала с таким образованием? Он получит телеграмму от президента, где приказано «отказаться от ядерного оружия» (reject nuclear option), попробует догадаться о ее смысле и прочитает приказ как «запустить ядерное оружие» (release nuclear option). Первые слова чем-то похожи.

Результат метода «смотри и говори» – широко распространенный среди детей «невроз чтения», то есть простая неспособность читать, которой не было во времена фонетического метода, а также неспособность произносить слова по буквам. Например, в 1975 г. 35 % четвероклассников, 37 % восьмиклассников и 23 % выпускников не могли прочитать простые печатные инструкции. Грамотность в США, по некоторым оценкам, находится на том же уровне, как в Бирме или Албании, и по всем признакам продолжает падать. Теперь вы видите, почему раздраженные родители судятся со школьной системой из-за нового преступления – образовательного злоупотребления?

Теперь посмотрим на другой аспект изучения родного языка: обучение грамматике. Здесь презрение к формированию понятий у детей со стороны современных учителей становится более явным.

Грамматика изучает, как слова, то есть понятия, объединяются в предложения. Основные правила грамматики, например обязательное наличие подлежащего и сказуемого или правила склонения существительных и спряжения глаголов, заложены в природе понятий и применяются во многих языках. Эти правила определяют принципы, необходимые для правильного использования понятий. Таким образом, грамматика – незаменимый учебный предмет, это наука, всецело основанная на фактах и не являющаяся особо сложной.

Однако наши ведущие педагоги не видят связи между понятиями и фактами. Причина, по которой они дают материал без его концептуализации, кроется в том, что они считают понятия мысленными конструкциями, не относящимися к реальности. Понятия, утверждают они, – это не инструменты познания, а лишь результат соглашений между людьми, ритуал, не связанный ни с реальностью, ни со знанием, который должен исполняться в соответствии с произвольными социальными договоренностями. Поэтому грамматика – это набор бессмысленных правил, диктуемых обществом без какой бы то ни было объективной причины.

Приведу отрывок из книги по лингвистике, написанной для учителей английского языка одним современным профессором: «Поскольку мы знаем, что язык случаен и изменчив, учитель должен принимать любое нестандартное употребление… Ни один уровень языка не лучше и не хуже другого; вот почему термин “нестандартный” более предпочтителен, чем “не соответствующий стандарту”, при описании таких предложений, как “Он не делаешь это” (He don’t do it), “Будет ты там вчера?” (Was you there?). Человек, использующий такие фразы, вероятно, будет ущемляться в социальном и образовательном продвижении, и поэтому учитель должен помогать детям улучшать их речь и в конце концов достичь уровня стандартного употребления, возможно, в качестве диалекта»[99]. Если кратко, то больше нет «правильного» и «неправильного» ни в одном аспекте языка, а есть только бессмысленные общественные предрассудки.

Я видел результаты такого подхода в классах. Я наблюдал, как в государственной школе великолепная учительница пыталась объяснить притяжательные формы существительных. Она дала ясное описание правил с хорошими примерами и частыми повторениями; она динамично и красноречиво говорила и вкладывала душу в свою работу. Однако все было бессмысленно. Учительница не была философом языка и не могла бороться с идеей о том, что в грамматике нет никакого смысла, о чем говорилось в учебнике и уже было вложено в умы ее учеников. Они, казалось, были невосприимчивы к объяснениям и неспособны сосредоточиться, даже когда учитель применила полицейский свисток, чтобы их утихомирить. Для них этот учебный предмет был не чем иным, как набором бесполезных правил: апостроф ставится здесь в одном случае, а вот там – в другом. Эта наука была разбита на несвязанные элементы, которые нужно было бездумно заучить так же, как 10 причин Американской революции или 10 геометрических фигур с предыдущего урока по методу «смотри и говори».

Наверное, вам интересно знать, как в свете современной философии грамматики и понятий учат писать школьное сочинение, то есть способу ясного и четкого выражения мыслей в письменном виде. Зачитаю вам отрывки из недавнего методического пособия для учителей.

«Мы согласны с тем, что у учащихся есть право на собственные взгляды и версии языка – семейно-родственные или другие диалекты, в которых ученики находят собственный стиль и характер… Утверждение о недопустимости диалекта подразумевает попытку одной социальной группы выразить свое превосходство над другой». Если так, то зачем вообще нужны учителя английского языка?

Кто выпустил такое методическое пособие? Были ли то невежественные подростки, опьяненные студенческой властью? Нет. Это был Национальный совет учителей английского языка[100].

Если вы хотите подсказку к тому, какой тип философии здесь кроется, то я упомяну, что редактор ведущего журнала для учителей английского языка College English возражает против «индустриального общества, которое продолжает требовать от нас сочинений, словесных манер, дисциплины в решении проблем и послушной рациональности»[101]. Обратите внимание, насколько все прозрачно. Кульминацией списка врагов стала рациональность.

Несмотря на современный субъективизм, некоторые правила написания сочинений все еще преподаются. Одни из них обоснованы, так как перенесены из прошлого. Однако другие – просто ужасающи. Вот упражнение для написания вступления. Ученикам дается два возможных варианта начала абзаца, и они должны выбрать лучшее и худшее начало. Вот одна из таких пар:

1. Готовка – мое любимое хобби.