В шатер мы с Анастатом вошли вдвоем. Алексей было сунулся с нами, но я остановил его.

— Он старик, — сказал я, кивнув на епископа. — Не стану его бояться.

— Что тебе нужно? — поинтересовался я, когда мы остались одни. — Что ты хотел сказать?

Старый епископ пожевал губами, потом поискал глазами по шатру.

— А что, стульев здесь нет? — спросил он. — Да, как я вижу, и кровати еще не в ходу. Наверное, тяжело с непривычки?

Я промолчал, хотя сразу понял, что разговор предстоит интересный. И уж больно обыденно держался этот старик. Для ситуации, в которой он находился, это было странно.

Между тем он вскинул на меня глаза и прошамкал беззубым ртом:

— Это я написал тебе письмо, князь. Это я посоветовал тебе разрушить водопровод.

Я молчал. А что мог я сказать? В конце концов, кто-то ведь совершил это предательство, которое помогло нам. Почему бы предателем оказаться и не этому епископу? Вот только зачем он это сделал?

Анастат покачал головой.

— Ты не хочешь спросить, почему я это сделал? — спросил он, не дождавшись от меня ни слова. — Тебе неинтересно, зачем я помог князю-язычнику захватить мой город?

— Ты сам мне расскажешь, — сказал я. — Разве не для этого мы уединились? Давай, рассказывай, если хочешь.

— Я видел сон, — медленно произнес епископ. — Во сне ко мне пришел мой отец и сказал, чтобы я помог иноземному князю захватить Херсонес. Вот я и помог. Тебя это не удивляет, князь?

Он испытующе смотрел на меня, и я понял, что хочет сказать мне Анастат. Мне вспомнился Василий Иванович Пашков — эрзянский инязор Тюштя, который тоже не знал сначала, как начать разговор, все осторожничал. Впрочем, как не понять этого — я тоже хотел соблюдать осторожность…

Но кто-то должен был сделать первый шаг. А поскольку сейчас сила была на моей стороне, я решился.

— Вы давно здесь? — прямо спросил я. — Здесь, в этом мире? Мой отец сказал мне во сне, чтобы я шел захватить Херсонес. А ваш сказал, чтобы вы помогли мне. Не так ли?

Старик слегка пошатнулся, его повело в сторону. На самом деле мне и самому следовало бы давно сообразить, что пожилого человека пора усадить. Вот только куда? Вряд ли он привык сидеть на шкуре, разостланной на земле. А лавки в шатре не было: мебель не возят в походы.

Я окриком позвал Алексея, и он ворвался в шатер с обнаженным мечом в руке. Увидев, что все спокойно, он улыбнулся.

— Принеси что-нибудь усадить священника, — велел я. — Только поскорее. Найди и принеси.

Алеша обернулся мигом. Пока его не было, я поддержал старика за локоть. Еще не хватало, чтобы он тут скончался у меня на руках. В самом начале такого интересного разговора…