Нет, это было не первое задание Плахуты в России. Видимо, ей пришлось скрываться или пересекать зоны кратеров наземных взрывов. Когда несколько часов уходишь от погони и нет возможности отряхнуть одежду и снаряжение, нет возможности помыться, тогда и случается, что пыль или пепел оставляют особые следы. Видел Ильяс такие у мародёров, у диверсантов, у бандитов, отсиживавшихся в опасных зонах в надежде, что туда за ними не полезут. Пара часов без комбеза, но в противогазе, действительно не особо опасны даже вблизи кратера, созданного нейтронным боеприпасом, а именно такие заряды оставляют наведённую радиацию, сохраняющую высокий уровень даже спустя полгода. Впрочем, если раза три за несколько месяцев посидишь в такой зоне, то облысение гарантировано, а то и кое-что похуже. Поэтому радиоактивным убежищем пользуются только те, перед кем стоит выбор между жизнью и смертью, да ещё мародёры и грабители – они прячут драгоценности в термосах с водой или в металлических ящиках. Оборачивают эти контейнеры в полиэтиленовую плёнку и закапывают. Потом достаточно будет прямо на месте избавиться от контейнера – на сам клад радиационный фон не окажет практически никакого действия, даже если он пролежит в земле несколько лет.

В чёрную лаву гнева превратилась кровь Рахматуллина: он резко потянул наручники вверх так, что руки Плахуты вывернулись до упора – и через секунду она, привязанная к стулу, врезалась в пол коленями и лицом, завалилась на бок. Выждав немного, Ильяс и Кинулов усадили пленную, напрягшуюся всем телом, обратно. Её левая бровь была рассечена – две красные струйки крупными каплями побежали по лицу, по шее, по груди… От боли, беспомощности и страха перед продолжением истязаний открылся её искажённый рот, в беззвучном спазме поднялась и замерла грудь… потом грудь стала оседать – и женщина завыла тихим подсаженным голосом. Ильяс понял, что её сопротивление сломлено. Но ещё не было произнесено слово – одно слово, после которого признательные показания польются сами собой.

Он с силой и резко развернул стул – Плахута взвизгнула, – схватил пленную за волосы на затылке – та снова взвизгнула – и, делая шаг в сторону, потянул за собой. Стул накренился – лазутчица простонала, сильно напряглась и выгнула спину, но Рахматуллин позволил голове женщины упереться в его кулак и стул закачался на двух задних ножках.

– Я скажу… – в испуге скосив на Ильяса глаза полные слёз, сипло произнесла она.

Глядя сверху вниз, с обозлённым лицом, он подождал несколько секунд… потом просто легонько толкнул её, разжимая кулак, – и стул сам собой возвратился в устойчивое положение.

– Воду, тряпку! – резко, всё ещё находясь на взводе, скомандовал Рахматуллин Кадушкину, чуть повернув к нему голову, а через секунду добавил уже мягче: – Принеси, пусть вытрет здесь.

– Ага, – и Денис шустро покинул комнату.

Низко наклонив голову, пленная тихо плакала. Кровь смешивалась со слезами, вся она спереди и пол рядом с ней были в ярких красных пятнах.

Ильяс обратился к Кинулову:

– Принеси йод, бинт и… – он сделал неопределённый жест.

Понятливый Витаминыч молча вышел.

У кровати стоял стул, на нём – какая-то одежда. Рахматуллин убрал одежду, поставил стул сбоку от лазутчицы, сел.

– Всё, тебя больше никто пальцем не тронет. Если ты будешь отвечать правдиво. Твоя жизнь ничего не стоит, но никто тебя не собирается здесь бить или убивать. Просто ты сама не давай нам для этого повод. Поняла?

Женщина потрясла головой, вновь забрызгивая себя кровью. Тягучая длинная капля сорвалась с её носа.

– Его сейчас возьмут. По-любому возьмут. Всё перекрыто… квадрокоптеры, собаки. От одной собаки вы ушли, да. Там были неопытные солдаты. Ты понимаешь, что теперь за вас взялись серьёзные люди? Понимаешь?

Она опять потрясла головой и произнесла шёпотом:

– Да.

– Вот и хорошо. Теперь просто отвечай на наши вопросы. Твой напарник тоже будет отвечать правдиво. Можешь не сомневаться. Он просто не сможет по-другому. Поэтому даже не пытайся скрыть что-то. И ты будешь живой, накормленной… Может быть, даже домой вернёшься. А почему нет? Обменяем тебя. Многих уже обменяли. И вас обменяем.

Кадушкин принёс ведро воды, и швабру с тряпкой. Вернувшийся вместе с ним Кинулов снял с лазутчицы наручники, освободил её ноги. Ильяс между тем задавал вопрос за вопросом, на которые Плахута отвечала по большей части кратко, но явно не увиливая, как прежде. Когда основные сведения были получены, ей дали одеться, умыться и приказали вымыть пол в комнате.

От неё стало известно: разведчики-диверсанты были доставлены в Новосибирскую область на вертолёте в составе группы из десяти человек, разбитых на пары, у каждой пары – своя цель. Летели из Казахии, где, вблизи селения Козыкеткен (менее четырёхсот вёрст до Новосибирска), находился полевой лагерь разведывательно-диверсионного отряда. Бойцы в отряде были, в основном, с Украины, но не только: довольно значительная часть – из Прибалтийских государств, а остальные – отовсюду, в том числе и из разных российских областей. Приветствовалось не столько знание русского языка, сколько правильный говор. Для тех, у кого были трудности с произношением, проводились специальные тренинги. Среди инструкторов по диверсионной работе – один турок, несколько британцев и французов.