– Ты хоть понимаешь, что ты сама тут сгинешь?! – тоже повысил голос мальчик. – На мне крест уже можно поставить!
– Нет, это ты его поставил! И ставишь постоянно! – не отступала от своего та. – Мы в те разы как-то выбирались же! Вместе!
– В те разы я не был в таком состоянии! Мне уже тогда было плохо, а сейчас так вообще! Ты подумай сама, как…
Тут на улице опять послышался шум. Дети замолчали и со страхом взглянули в сторону выхода. Катя, не отводя взгляда, нащупала холодный пистолет. Они долго вслушивались в тишину, но ничего не происходило. Опять ветер пугает их, а может быть это зверёк какой-нибудь пробежал по веткам. Кто знает?
– Ты подумай сама, как мы вдвоём пойдём? – тихо прервал их молчание Гриша.
– Как-нибудь подумаю, – сказала девочка. – Выход всегда найти можно.
Мальчик уже хотел что-то ответить на это, но резко передумал и покачал головой:
– Какая же ты упёртая!
– Прям, как и ты, – кивнула Катя. – Как я могу уйти? Бросить своего товарища! Как я потом с этим жить буду? Как в глаза бойцам посмотрю? Как дяде твоему всё объясню? Лучше я здесь погибну, чем так вернусь!
– Ты не заслужила смерти, – сжал кулак тот.
Девочка скрестила руки на груди и нахмурилась ещё больше:
– А ты заслужил? Ты боец Красной армии! Ты борешься против фашистов! В чём ты заслужил гибель? В могилу должны отправиться гниды, которые пришли на нашу землю! Они виноваты в смерти друзей, родных, наших близких! Не ты!
– Я ТОЖЕ ВИНОВАТ! – выпалил Гриша, и добавил чуть тише, не глядя на притихшую Катю, – это я погубил свою семью.
Глава 13
Катя, не сводя глаз с товарища, села на нары. «Погубил семью?!» – не укладывалось у неё в голове. – «Что это значит?» Девочка ничего не могла понять. Огонь в печи тоже притих и уже меньше потрескивал. Может он подслушал их разговор, а может, ветки просто уже стали догорать. Наступила тишина, в землянке повисла напряжённая атмосфера. Что-то вот-вот должно было произойти. Она пробирала до костей, заставляла застывать лучше, чем любой холод. Казалось, всё вокруг остановилось. Гриша снова закрыл глаза и тяжело вздохнул. Он отвернулся, всё ещё опираясь на здоровую руку. Катя ещё долго наблюдала за ним, пытаясь понять, в чём здесь дело сама, но в голове ничего дельного не вертелось. Наконец, она осторожно встала и мелкими шагами подошла к напарнику, словно кошка, подбирающаяся к зазевавшему воробью. Девочка подкинула голодному огню ещё веток и аккуратно села на пол рядом с товарищем. Катя молчала, подбирая слова. Понимая, что ничего на ум не приходит, она задала самый банальный и простой вопрос в этой ситуации:
– Что это значит? – как можно спокойнее произнесла девочка и подобрала ноги. – Я не понимаю тебя совсем.
– Ты и не поймёшь, – отмахнулся от неё тот.
– Я попытаюсь, – смотрела на разрастающееся пламя Катя. Всё-таки затихло оно вовсе не из-за сочувствия или удивления, а из-за простого голода. Девочка продолжила. – Всё-таки ты не один воспитанник в полку. Может я пойму тебя, – она сделала паузу, пытаясь правильно составить диалог. – Просто сейчас я даже не могу представить о чём ты говоришь.
Мальчик, молча, поднял голову с руки и бросил взгляд на пляшущий и ликующий от большой трапезы огонь. Катя долго наблюдала за напарником, но потом тоже отвернулась к буржуйке. «Может не стоит его допрашивать?» – думала она. – «Мне же тоже было больно говорить о доме». Гриша сидел, сжимая и разжимая пальцы здоровой руки. Во взгляде его читалось что-то непонятное. Вроде он не хмурился, но в глазах застыло горе. Наконец, мальчик сжал кулак и проговорил: