Вскоре Ивановский убыл в штаб кавалерийской дивизии. Возвратившись, Тимофей Иванович собрал офицеров штаба, командиров батарей и поставил задачу: ночью выдвинуться к переднему краю и с рассветом поддержать атаку кавалеристов.
Однако бой развернулся иначе, чем предполагалось. Рано утром фашисты предприняли артналет. Снаряды легли в расположении конников. Батареи полка, выделенные для сопровождения подразделений кавдивизии, находились на запасных позициях, а входящие в противотанковый резерв по приказу майора Ивановского ночью оставили место сосредоточения; так что, ударив по огневым, гитлеровцы сработали впустую.
Кавалеристы понесли большие потери. Пока усиливали передовые эскадроны, фашисты крупными силами перешли в контратаку.
Нужно было остановить и отбросить врага. В бой постепенно втянулись все батареи 530-го артполка.
Октоберфельд — необычное для русской стороны название. Здесь жили немецкие колонисты. Покинувшие Германию в поисках работы, они осели в разных местах России. Первая мировая война сдвинула со своих мест миллионы людей из разных концов планеты. Новая волна немцев — пленные, а затем их семьи — осталась в местах, некогда облюбованных земляками. Переняв обычаи народов России, переселенцы ревностно берегли и свои. Вокруг усадеб — изгороди. Бомба, снаряд, мина, попадая в кирпичные строения, взметали вверх желтую пыль.
Жителей в Октоберфельде, по сведениям разведки, было мало. Основная часть еще до подхода фашистских войск эвакуировалась в глубь страны, почти все, кто остались, разбрелись во время оккупации; немногочисленные же гитлеровские прихвостни разбежались при подходе советских войск: понимали, что за содеянное придется отвечать полной мерой.
Бой за село продолжался несколько суток. Стволы орудий иногда нагревались так, что до них нельзя было дотронуться. Сутками висела над землей пыль от разрывов мин и снарядов.
Противник старался овладеть инициативой, пробовал контратаковать в разных местах, несмотря на значительные потери.
В один из дней гитлеровцы особенно бесновались. Четыре контратаки подряд отразил кавалерийский эскадрон, который поддерживали артиллеристы. Комэск, худощавый капитан лет сорока пяти, пришел на батарею Чигрина под вечер и, глядя на горящие вдали бронетранспортеры, проговорил глухо:
— Лизуть напролом, як будто билыны объилысь, собачьи диты. Сотни тры ныни положилы в зэмлю…
Капитан до войны бригадирствовал в одном из украинских колхозов, на словцо был резок.
— Престиж держат, — задумчиво ответил Чигрин. — Небось, наговорили землякам о своей непобедимости, а теперь драпать приходится. Спесь-то она у гитлеровцев еще не выветрилась. Ну и приказ.
— Да-а-а, прыказ. — Капитан разгладил усы и с болью в голосе произнес: — Хлопцив моих жалко. Ныни сорок чоловик загубыв. Мисця соби нэ нахожу. Пройдэ з наших полив вийна, а хто орать, сиять будэ, стоять у станка, працювать в шахти?
Видно, наболело у человека, требовалась разрядка.
В ходе боев мало говорят об инициативе. Сама обстановка заставляет людей проявлять смекалку, находчивость, или, как любил выражаться старшина Капшуков, думать головой.
Правда, несколько атак сорвали фашистские танки. Обыкновенно они появлялись, как только советские подразделения поднимались из траншей. Бронированные машины врага занимали заранее подготовленные позиции и били из пулеметов и орудий в упор.
— Жалуются на нас кавалеристы, — вызвал к себе старшего лейтенанта Андрея Борисенко командир полка. — Докуда нам обедню будут портить фашистские танки? Или не способны мы ничего сделать?
Командир батареи вздохнул:
— Далековато до них.
— На то мы поставлены, чтобы и черта перехитрить, и фрицев бить. Завтра в шесть конники атакуют, дорога для них должна быть расчищена. Поняли меня, товарищ старший лейтенант?