Однако еще более важной целью оставался Троцкий. Он был опаснее многознающих изменников. В Советском Союзе большинство “оборотней” было уничтожено. Но Сталин хорошо знал, как легко революционные “авторитеты” могут возвращаться из эмиграции — в такие моменты, когда России приходится особенно тяжело.
В Норвегии, как и во Франции, Лев Давидович, задержался ненадолго. Правительство этой страны разрешило ему въезд при условии не заниматься политической деятельностью. Хотя, конечно, лукавило. Кто же не знал, что Троцкий ею заниматься все равно будет? И чем же еще мог заниматься Троцкий? Негласно подразумевалось, что он будет проворачивать свои дела втихую, не привлекая внимания и не мешая норвежцам выгодно торговать с СССР. Зачем портить отношения? Но он не выдержал правил игры, начал “разоблачительные” публикации о сталинских репрессиях.
Мину под Троцкого помогла подвести его давняя соратница (и, вероятно, одна из любовниц) Александра Коллонтай. Когда-то она тоже занимала важное место среди эмиссаров “закулисы”, состояла в сети Парвуса, всесте с Ганецким и Радеком обеспечивала каналы финансирования большевиков через Швецию и Норвегию. Но она еще в 1920-х сумела переметнуться на сторону Сталина и доказать лояльность тем же способом, который применяла и раньше — предательством. Раньше предавала мужа, Плеханова, Маслова, предала родину, сотрудничая с немцами. Теперь опять предала своих бывших товарищей, отдав Сталину документы из своих архивов, которые можно было использовать против оппозиции. Не исключено, что сообщила и другие важные сведения.
Поэтому чистки обошли ее стороной. Она была оставлена на дипломатической работе в странах Скандинавии, где ее старые связи можно было использовать с пользой для Советского Союза (и где “первая с мире женщина-посол” имела возсожность, невзирая на возраст, удовлетворять свои страсти нимфоманки). После выходок Троцкого, взявшегося доказывать фальсификации московских процессов — на которых и сам он был заочно приговорен к смерти, Советское правительство, естественно, стало выражать неудовольствие приютившему его государству. И связи Коллонтай пригодились. Правительство Норвегии немедленно объявило о высылке Льва Давидовича.
Но получилось, что ему и ехать-то уже некуда! Хотел попасть в США — ему отказали (несмотря на то, что он с 1917 г. являлся американским гражданином). И другие государства его принимать не желали. Почему? Да потому что он для своих теневых покровителей стал уже ненужным. Уничтожение троцкистов в СССР обесценило его как потенциальный противовес Сталину. А создать сильную организацию за рубежом Лев Давидович так и не сумел. После испанской авантюры, в которую троцкисты вовлекли массу энтузиастов из разных стран, но завершившейся полным поражением, престиж IV интернационала упал. Его организации стали распадаться. Кое-как поддерживал их вовсе не Троцкий, зациклившийся на литературном творчестве. Этим занимались его помощники. И когда главный из них, Лев Седов, умер в парижской клинике при операции аппендицита, это стало для троцкистов очень серьезным ударом. Заменить сына отец оказался не в состоянии.
В конце концов, Троцкого согласилась принять только Мексика. В 1917 г. он с триумфом прибыл из-за океана, теперь поехал через Атлантику в обратную сторону. Поехал уже не в каюте первого класса, даже не на пассажирском лайнере, а вообще на танкере. Приютил его один из почитателей, знаменитый и весьма состоятельный художник Диего Ривера. А Троцкий “отблагодарил” гостеприимного хозяина тем, что наставил ему рога, отбил у него любимую женщину, Фриду Кало. Заодно “отблагодарил” таким способом и свою супругу, котрая всюду сопровождала его в изгнании. Впрочем, и Фрида Кало была дамочкой еще той. К Ривере она не больше вернулась — титул “любовницы Троцкого” она стала использовать в качестве своего главного “капитала”, принесшего ей популярность и открывшего дорогу к новым связям, новым авантюрам.
А Лев Давидович приобрел у Риверы виллу в пригореде Мехико, Койокане, превратив ее в подобие крепости. И на самом-то деле ему приходилось опасаться не только Сталина. Потому что для своих теневых хозяев он был полностью отработанной фигурой. Учредительный съезд IV интернационала прошел в Париже без Троцкого. Так зачем он был нужен вообще? Идейным знаменем мог быть и “мученик”. Так даже “красивее” получалось. А живой Троцкий оказывался не только лишним, но опасным. Как уже отмечалось, его сторонники установили связи с абвером. А Лев Давидович знал слишком много о тайной стороне прошлой войны. Американским и британским тузам вовсе не улабалось, чтобы его информация стала достоянием германской разведки.
Однако сами они не стали возиться, устраняя Троцкого. Они просто подставили его. Ему заказывались материалы определенного сорта, и его публикации против Сталина становились все более грязными, все более вызывающими. И носили все более персональный характер. Несомненно, подобными публикациями Сталина злили, подталкивали к ответным шагам. А кроме того, в США в это время вышла книга дневников полковника Хауса, где весьма прозрачно раскрывалось — на кого работал Троцкий, какие задания он выполнял во время гражданской войны [6]. В 1939 г. книгу переиздали в СССР. А в 1939 г. такая книга могла выйти в нашей стране только с ведома (и по указанию) одного-единственного человека. Сталина. Следовательно, с дневниками Хауса он ознакомился. Троцкого “засветили” — а засвеченный агент, как известно, долго не живет.
Операция по ликвидации Льва Давидовича проводилась по прямому указанию генерального секретаря. В НКВД ее курировали сам Берия и его заместитель генерал Судоплатов. А непосредственное руководство осуществлял советский разведчик Эйтингон. И представляется любопытным “совпадение” — в марте 1940 г. Гарвардский университет купил у Троцкого оставшуюся часть его архивов, около 20 тыс. единиц хранения. Купил очень вовремя, чтоб документы не попали в нежелательные руки. Всего через два месяца после этой сделки группа боевиков художника-коммуниста Сикейроса совершила нападение на виллу Троцкого. Состояла она из горняков, рабочих, участников войны в Испании. Переодевшись полицейскими, они ворвались на виллу, изрешетили из автоматов стены и двери комнаты, где находился Троцкий. Но в операциях подобного рода боевики были неопытными и поспешили скрыться. А Лев Давидович и его жена, залегшие на полу, остались живы.
Тогда руководитель Эйтингон ввел в действие запасной вариант. В окружение Троцкого под видом богатого канадца Фрэнка Джексона уже был внедрен агент НКВД Рамон Меркадер. И 20 августа, якобы принеся Троцкому свою статью, он нанес удар по голове спрятанным под плащом ледорубом. На следующий день Лев Давидович скончался. Меркадера схватила охрана, он очутился в мексиканской тюрьме. Его содержали в отвратительных условиях, дважды в день избивали. Но он упорно, день за днем и год за годом называл себя Джексоном. Утверждал, что убил Троцкого из-за любви к его секретарше Сильвии и из-за того, что троцкисты пускали на личные нужды деньги, которые “Джексон” жертвовал их партии. Лишь в 1946 г. от испанского перебежчика мексиканским властям станет известным подлинное имя Меркадера, с ним начнут обращаться лучше. Но в тюрьме он проведет 20 лет. В 1960 г. он приедет в СССР, получит звание Героя Советского Союза и в 1978 г. будет похоронен на Кунцевском кладбище под именем Рамона Ивановича Лопеса.
А Троцкий почему-то мечтал, чтобы его похоронили в США, написал об этом в своем завещании. Но Америка, которую он так ценил, для которой сделал так много, обеспечив крушение ее конкурентки-России, отказалась принять даже его прах. И в итоге закопали, как собаку, во дворе его собственного дома…
39. ЗАГАДКИ СТАЛИНА.
Историки до сих пор ломают головы над странным поведением Сталина накануне войны. Почему он не внял предупреждениям западных держав? Почему до последнего держался за альянс с немцами, приказывал “не поддаваться на провокации”? Всплыла и “сенсационная” версия, будто Сталин сам готовил нападение на Германию, и Гитлер лишь упредил его.
Впрочем, немцы эксплуатировали версию “превентивного удара” много раз — и в Первой мировой, и при нападении на Польшу, и при нападении на СССР. И на Нюрнбергском процессе адвокаты нацистских преступников пытались строить зашиту на том, что вторжение в Россию было “превентивным”. Но доказательства, опровергавшие эту версию, были настолько очевидными и убедительными (интересующиеся сами могут ознакомиться с материалами процесса [139]), что даже в период холодной войны антисоветская пропаганда домыслы о “превентивном ударе” не использовала.
И лишь значительно позже, когда сменилось поколение, когда то, что раньше было очевидным, стало забываться, данная версия реанимировалась в бестселлерах Владимира Резуна. Бывшего разведчика КГБ, который в Швейцарии перебежал к американцам, сообщил им много “интересного”, провалив ряд операций, а потом вдруг занялся исторической литературой, взяв псевдоним “В. Суворов”. Этот автор доказывает, что Сталин готовил наступление, но держал это в чрезвычайном секрете, о котором знали лишь Жуков и Тимошенко. Тайна раскрылась бы только по окончании сосредоточения войск, когда они получили бы приказ атаковать, и Гитлер опередил русских всего на 1–2 недели [напр. 176].
Я здесь не буду повторять весьма основательных опровержений Д. Волкогонова, С Семанова и других историков [34, 161]. Хочу лишь отметить — случается так, что авторы ошибаются, а бывает, когда они лгут сознательно. Надеюсь, читателю понятна разница. От ошибок не застрахован никто. И если бы автором версии был обычный некомпетентный журналист, я согласился бы, что он ошибся. Журналисту позволительно не знать, что для наступления недостаточно приказать “Вперед!” Что операции такого масштаба должна предшествовать подготовка в течение нескольких месяцев, причем на разных уровнях, от генштаба до штабов армий, корпусов, дивизий. Иначе масса войск по команде “Вперед” превратится в неуправляемую толпу, которая не будет знать, что ей делать, и закупорит дороги многокилометровыми “пробками”. Но человек с высшим военным образованием, да еще и профессиональный разведчик, не знать таких “мелочей” не мог. Следовательно, Резун-“Суворов” вводит читателя в заблуждение преднамеренно. А отсюда естественным выглядит и вывод о возможности доверять такому автору — “единожды солгав…” Впрочем, и вообще вопрос о возможности доверять предятелю, которого за его книги проклял собственный отец, остается открытым.
Как уже отмечалось, Сталин отнюдь не был безрассудным авантюристом. И в войне с Польшей в 1920 г., и в конфликтах на КВЖД, Халхин-Голе, с финнами он предпочитал замириться на весьма умеренных условиях. Если же он хотел “ударить в спину” Германии, то самым удобным моментом для этого был май-июнь 1940 г. Предпринимая наступление на Запад, немцы оставили на Востоке всего 5 дивизий! То есть, за свой тыл они были спокойны. Совершенно спокойны! Но уже 31 июля 1940 г., сразу после капитуляции французов, Гитлер поставил генштабу задачу на разработку нападения на СССР с целью “уничтожения жизненной силы России”. В тексте директивы нет ни малейшего указания на “превентивный удар”. Срок операции определялся — весна 1941 г. Согласитесь, упреждать “вторжение русских” почти за год выглядит нелепо.
Нет, просто продолжалась реализация все того же подобия “плана Шлиффена” с двумя последовательными ударами. Франция была сокрушена — и наступила очередь России. 9 августа 1940 г. начальник оперативного управления ОКВ Варлимонт выпустил первую директиву по подготовке удара против СССР под кодовым названием “Строительство на Востоке”. 14 августа Геринг проинструктировал заведующего экономическим отделом ОКВ Томаса, что поставки в Россию должны рассматриваться только до весны следующего года. 26 августа начались переброски на Восток дивизий из Франции. Не только в Польшу, но и в Румынию, Финляндию, с которыми немцы договорились об этом.
Правда, оставалась еще Англия. И Гитлер начал разрабатывать против нее операцию “Зеелеве”. Сокрушить ее в данный момент было более чем реально. Англия имела сильный флот, но при господстве германской авиации его вполне можно было нейтрализовать. А защищать огромную линию побережья оказалось бы просто некому. Деморализованные безоружные толпы солдат, эвакуированные из Дюнкерка были ни на что не годными. На континенте англичане бросили все свои танки, полевую и тяжелую артиллерию. Однако Гитлер убедился, что проводить десантную операцию слишком трудно и рискованно, а после победы над русскими Англия всеравно никуда не денется. Убедился? Или… убедили?
Аргументы против высадки в Британии поставляли фюреру начальник абвера Канарис, прозападное крыло генералитета, дипломатов — и оккультисты-геополитики, собравшиеся под крылом Гесса и Бормана. А одновременно тот же Канарис поставлял Гитлеру разведданные о Советском Союзе, где оборонный потенциал нашей страны значительно занижался! Вдвое или втрое уменьшались цифры пропускной способности железных дорог, выпуска военной продукции, мобилизационные ресурсы [201]. К каким выводам подталкивало подобное искажение, понять нетрудно.