Другие германские фирмы с энтузиазмом боролись за контракты на строительство крематориев, газовых камер, дробилок для перемолки костей, и солидные добросовестные немецкие инженеры, техники, служащие составляли проектную документацию, участвовали в монтаже и отладке своих систем, присутствовали при испытаниях. Компания “Заурер” была рада получить заказ на изготовление “автомобилей З” — “душегубок”. Данцигский технологический институт занялся проблемами использования трупов. Составлял и опробовал методики обработки человеческой кожи, рецепты приготовления мыла из человеческого жира [138, 139].
Не только эсэсовские врачи, но и сотни других докторов (в том числе светила с мировыми именами), ассистентов, бригады младшего медперсонала участвовали в медицинских опытах над людьми — с заражением малярией, тифом, гепатитом, провоцированием гагнрены, пересадкой костей, воздействием на организм низкого давления, замораживанием. В Страсбургском университете собирали коллекцию черепов, скелетов и заспиртованных трупов мужчин и женщин, принадлежащих к разным народам. Эссовцы только любезно содействовали этой “важной научной задаче” — привозили заказанных заключенных, умерщвляли и передавали специалистам.
Имели свою “выгоду” и земледельцы. Некоторые концлагеря продавали пепел сожженных в качестве сельскохозяйственных удобрений — и его покупали! И отнюдь не одни только помещики, но и фермеры-бауэры получали в распоряжение невольников и невольниц. пороли их за невыполнение заданий, при побегах устраивали коллективные облавы с собаками и охотничьими ружьями [138]. Ну а если коснуться рядовых германских обывателей, то разве многие из них не радовались, получая от служивших на Востоке родных посылки с брусками сала, шмотками и прочим награбленным барахлом вплоть до детских игрушек? Неужто были недовольны те, кто получал ордера на промтовары и покупал по сниженным ценам пальто, костюмы, платья, очки, сумки… изъятые у расстрелянных и удушенных в концлагерях? Покупатели не знали об этом? Но ведь было видно, что вещи ношеные. Значит, в любом случае чьи-то чужие. Словом, результаты эксперимента по “переделке” нации были налицо.
Но обнаруживается еще один немаловажный факт. Деятельность СС финансировалась не только государством. В конце 1930-х гг возник так называемый “кружок друзей рейхсфюрера СС”. Организовал его Фриц Краннефус, правая рука уже упоминавшегося Кепплера, экономического советника Гитлера. И вошли в него виднейшие промышленники и финансисты Германии, многие из которых, как Кепплер и Шахт, были связаны с американцами и “мировой закулисой”. Директора и президенты “ИГ Фарбениндустри”, “Дойче банк”, “Дрезденер банк” и пр. “Кружок друзей рейхсфюрера СС” превратился в закрытый клуб подобных тузов.
В “Дрезденер банк” был создан особый счет “R”, на который “друзья” переводили взносы на нужды СС. Сохранились письма Гиммлера членам “кружка” — так, в 1938 г. он благодарил их за то, что они “дали ему возможность выполнить некоторые задачи, для которых не хватало средств”. Существовали и какие-то другие счета и источники финансирования, поскольку выплаты со счета “R” превышали взносы “друзей” [10]. И собирался “кружок” вплоть до января 1945 г.!
Однако возник и обратный поток. В Рейхсбанк из СС хлынули в огромных количествах вещи казненных — золотые часы, серьги, кольца, браслеты, зубные коронки. Банковских работников и руководителей это ничуть не смущало. Однажды, например, начальник административно-хозяйственного управления СС Поль и президент Рейхсбанка Функ устроили для служащих и германских финансистов банкет. В перерыве повели гостей к сейфам, где продемонстрировали им эти самые груды сережек и зубных коронов, после чего вернулись к столам и продолжили веселую трапезу [139].
Подобные ценности приходовались под шифром “Макс Хейлигер”, но это было не ахти какой тайной. Потому что с 1942 г. Рейхсбанк стал закладывать эти “трофеи” в муниципальные ломбарды, дабы обратить их в наличные. И операции приняли такой размах, что к началу 1944 г. Берлинский ломбард оказался переполнен золотыми предметами. Извещал Рейхсбанк, что в дальнейшем он их принимать не в состоянии.
Но в дальнейшем это уже и не требовалось. Так сказать, потеряло свою актуальность. Ведь существовал еще один золотой поток, из германских банков в швейцарские. И по мере приближения развязки войны он стал стремительно нарастать. Там принимать не отказывались, там брали все… В каких именно банках? Так не зря же Швейцарией был принят закон о тайне вкладов. И какие-то другие законы могли нарушаться, обходиться, а этот соблюдался и соблюдается неукоснительно. В общем точно так же, как в операции по разрушению Российской империи, черные оккультные дела оказались тесно связаны с финансовыми. Вторая мировая война сопровождалась очередным колоссальным ограблением нашей страны, а вдобавок и всех оккупированных государств Европы. А награбленное только временно попало в Германию — и утекло через нее. Утекло в совсем другие сейфы…
41. СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА.
На календарях было 22 июня 1941 г. На православных календарях — 9 июня, День Всех Святых… Местоблюститель патриаршего престола митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) обращался к затаившим дыхание прихожанам, священникам: “…Не в первый раз приходится русскому народу выдерживать такие испытания. С Божьей помощью он и на сей раз развеет в прах фашистскую силу. Наши предки не падали духом и при худшем положении, потому помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном долге перед Родиной и Верой и выходили победителями…”. Говорил старый, изможденный недугами человек, но его слабый голос наполнялся какой-то иной, внутренней силой, раскатывался под сводами храма — и разносился дальше. Его слова звучали в других православных храмах России, неслись по телефонным и телеграфным проводам в разные страны. На весь мир… Церковь благословляла небесным благословением “предстоящий всенародный подвиг”.
Да, предстоял всенародный подвиг. На западные границы обрушился удар страшной силы. Оборона на огромном протяжении была смята и гитлеровские армии быстро продвигались в глубь государства… Впоследствии советские источники объясняли катастрофу внезапностью нападения, численным превосходством германских войск, колоссальным преимуществом в технике. Что ж, внезапность играла свою роль. И инициатива была у противника, позволила ему создать на направлении главных ударов двадцатикратный перевес. Однако в целом превосходства не было. Вооруженные силы Германии и ее сателлитов к июню 1941 г. насчитывали 8 млн. человек, но это все вместе: армии, флоты, жандармерия, тыловые части. А на Восточном фронте было 160 дивизий немцев и их союзников (4,1 млн. бойцов), 3600 танков, около 2 тыс. самолетов, 42 тыс. орудий и минометов. Вооруженные силы СССР достигали 5 млн. Это, опять же, общая цифра. В западных округах находилось 2,9 млн бойцов, 1800 средних и тяжелых танков — плюс 3–4 тыс. легких танков и броневиков устарелых конструкций, до 40 тыс. орудий и минометов, 1540 новых самолетов и до 5 тыс. — старых образцов. (А всего Красная армия имела 10 тыс. танков, 17 тыс. самолетов, 67 тыс. стволов артиллерии).
Как видим, подавляющего преимущества Германия не имела, технического тоже. Потому что в составе ее танковых войск, кроме средних танков Т-III è Т-IV, áûëî åùå ìíîãî ëåãêèõ ìàøèí Ò-II, èñïîëüçîâàëèñü äàæå òðîôåéíûå òàíêè, ôðàíöóçñêèå è àíãëèéñêèå. Íå áûëî ó íåìöåâ è áåçóñëîâíîãî àâèàöèîííîãî ïðåâîñõîäñòâà, à àðòèëëåðèÿ ïî êà÷åñòâó çíà÷èòåëüíî óñòóïàëà ñîâåòñêîé. Çàõâàòèâ èíèöèàòèâó, ãåðìàíñêîå êîìàíäîâàíèå èìåëî âîçìîæíîñòü ñîñðåäîòàâèâàòü ìîùíûå áðîíèðîâàííûå “êóëàêè”, ïðîëàìûâàòü îáîðîíó, è ñîâåòñêèå àðìèè îêàçûâàëèñü â “êîòëàõ”. Íî при существующем соотношении сил окружения были неплотными. Вполне можно было организовать контрудары по прорвавшемуся врагу с тыла. Наконец, можно было сражаться в “котле”, приковав к себе противника, как позже дрались группировка Лукина под Смоленском или Паулюса в Сталинграде. Однако сказались другие факторы. В войну вступило то самое поколение, которое воспитывалось в духе “интернационализма”, на оплевывании патриотических ценностей, отечественной истории и культуры. То поколение, которое было отравлено ядом безбожия, громило храмы, устраивало кощунственные атеистические карнавалы. Ему
Зачем драться и погибать, если немцы — “братья по классу”? И окруженные группировки рассыпались, солдаты массами сдавались в плен. Сталинский приказ № 0019 от 16 июля 1941 г. констатировал: “На всех фронтах имеются многочисленные элементы, которые даже бегут навстречу противнику и при первом соприкосновении с ним бросают оружие”. И именно по этой причине родился печально-известный приказ № 270 от 16 августа, объявлявший добровольную сдачу в плен предательством. Âñåãî æå â 1941 ã. â ïëåí ñäàëîñü 3,9 ìëí ñîâåòñêèõ ñîëäàò è îôèöåðîâ! Ïðè÷åì ìîæíî ñîïîñòàâèòü öèôðû — â ïåðâîé ïîëîâèíå 1942 ã. ïîïàëî â ïëåí òîæå íåìàëî, 650–900 тыс. человек. И за все остальные 3 года войны столько же, 650–900 тыс. Различие настроя войск очевидно.
А другие солдаты просто разбегались. В полосе одного лишь Юго-Западного фронта за неполный месяц с 22 июня по 20 июля 1941 г., согласно докладу Мехлиса, был задержан 75.771 дезертир. И никакого партизанского движения в первый период войны не возникло. Сотни тысяч окруженцев и дезертиров считали для себя войну оконченной, оседая в “примаках” у белорусских и украинских вдов и солдаток. Серьезное сопротивление немцы встречали только на отдельных участках. Но они обходили такие участки, громя менее стойкие соединения. А те, которые стойко оборонялись, попадали в ловушку. Когда Гальдер 3 июля записал, что война практически выиграна в течение двух недель, он в какой-то мере был близок к истине: армий, прикрывавших фронт в Белоруссии и Прибалтике, больше не существовало. Если солдаты и выходили из окружений, шитых на живую нитку, в котлах приходилось бросать технику, вооружение, склады горючего, боеприпасов, имущества.
È âîò òîãäà-òî, ïîñëå ðàçãðîìà приграничных группировок, немцы и впрямь добились численного и технического превосходства. Когда к середине июля советское командование смогло воссоздать новый фронт по Западной Двине и Днепру, он уступал противостоящим силам врага по людям в 2 раза, по артиллерии — в 2,4 раза, по самолетам в 4 раза, хотя по танкам советская сторона все еще превосходила в 1,3 раза [24]. Ну а после того, как немцы взломали и этот фронт, соотношение вооружения и техники стало совсем катастрофическим для наших войск. А эвакуация заводов на восток не позволяла его восполнить. В Германии же, напротив, военная промышленность как раз к этому времени достигла полной мощности, и в 1941 г. немецкие войска получили 5,5 тыс. новых танков — больше, чем они имели к началу войны.
Красная армия потеряла и свои обученные кадры. Их были вынуждены заменять ополченцами, новобранцами, зелеными досрочными выпускниками училищ. А инициатива оставалась в руках противника. То там, то здесь следовали новые прорывы. Фронт состоял из сплошных “дыр”. И затыкать их приходилось не оптимальными силами и средствами, а тем, что есть под рукой. Тем, что можно побыстрее перебросить на критический участок. Курсантами, ополченцами, бросать на танки конницу. Не из-за неумения русских воевать, а по суровой необходимости, просто ничего другого не оставалось.
И на все это наложился еще один катастрофический фактор. Многие в Советском Союзе помнили “красный террор”, бедствия раскулачиваний, коллективизации, голодомора, репрессий — и восприняли оккупантов в качестве избавителей. В селах нередко встречали немцев колокольным звоном и хлебом-солью. Во Львове произошло восстание, взбунтовавшиеся горожане напали на тюрьму и выпустили заключенных. Командир 436 полка майор Иван Кононов перешел на сторону немцев и начал формировать из пленных “казачью” часть “Kosaken Abteilung 102”. Студент Мартыновский под Лугой и лейтенант Рутченко под Порховом создавали антисоветские партизанские отряды. В г. Локте Брянской области еще до прихода немцев население сбросило советскую власть и создало самоуправляемую “республику”, которую возглавил инженер К.П. Воскобойников. Возникла даже собственная “Русская Освободительная Народная Армия” (РОНА) под командованием Б. Каминского.
В Белоруссии для поддержания порядка стала создаваться антисоветская “народная милиция”, а в поселке Осинторф под Оршей из пленных формировалась “Русская народная национальная армия” (РННА). Она насчитывала 7 тыс. человек. Желающих было гораздо больше, но немцы поставили ограничения. Полковник ВВС В.И. Мальцев, успевший посидеть в 1938 г., создал в Ялте 6 добровольческих отрядов, потом был принят в люфтваффе и организовал русскую эскадрилью. Командующий 19-й армией Михаил Федорович Лукин, герой Смоленского сражения, попавший в плен тяжелораненным и перенесший ампутацию ноги, направил германскому командованию предложение создать альтернативное русское правительство. Он писал: “Народ окажется перед лицом необычной ситуации: русские встали на сторону так называемого врага, значит перейти к ним — не измена родине, а только отход от системы… Даже видные советские деятели наверняка задумаются над этим…” В немецком лагере военнопленных под Тильзитом распространялось заявление, что надо превратить Отечественную войну в гражданскую…
К концу 1941 г. добровольцев из перебежчиков и пленных стали принимать в части вермахта. Их называли “хиви” (“хильфсвиллиге” — “добровольные помощники”). Сперва их использовали на тыловых, санитарных должностях, потом стали доверять оружие. И порой таких “хиви” насчитывалось до 10–12 на германскую роту. Активизировались и националисты. На службу к немцам охотно поступали латыши, эстонцы. Бандеровцы пытались провозгласить украинское “правительство”. Крымские татары не забыли, как преследовали их лидеров, как отбирали земли для еврейских поселений — и как раз по этой причине активно поддержали гитлеровцев, создавали вооруженные формирования, достигавшие 20 тыс. человек. Произошел ряд восстаний на Северном Кавказе. Карачаевцы вырезали советские госпиталя в Нальчике. А чеченцы и ингуши, решив, что советская власть вот-вот падет, принялись просто разбойничать — грабили, убивали милиционеров, работников военкоматов.
На крушение Советского правительства рассчитывали и нацисты. Фельдмаршал фон Клейст впоследствии признавал: “Надежды на победу в основном опирались на мнение, что вторжение вызовет политический переворот в России… Очень большие надежды возлагались на то, что Сталин будет свергнут собственным народом, если потерпит тяжелое поражение. Эту веру лелеяли политические советники фюрера”. Однако власть Сталина оказалась гораздо прочнее, чем считали в Берлине. И гораздо прочнее, чем демократические правительства Франции, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии, валившиеся от первых же серьезных потрясений. Впрочем, ситуация могла быть иной, если бы в СССР сохранилась многочисленная “пятая колонна” оппозиции, способная объединить недовольных и нанести удар в спину. Но ее больше не существовало…