В-третьих, Германия, до XIX в. разделенная на десятки мелких княжеств и “вольных городов”, предоставляла наилучшие условия для деятельности иностранных банкиров, предпринимателей, торговцев. Князья и городские магистраты, нуждаясь в деньгах, привечали их, давали льготы. И сюда ехали евреи, итальянцы. А в последующие времена у блестящих германских аристократов и офицеров материальное положение часто оказывалось совсем не блестящим. И чтобы его поправить, женились на дочерях еврейских бизнесменов.
Могли ли всерьез воспринять расовые теории, например, Манштейн (Левинский) или Гейдрих, чья бабка была еврейкой? И какие уж “нордические” признаки можно было найти у Гитлера, Геббельса, Гиммлера? Но и германское руководство понимало, что “правила игры” в значительной мере условны. После прихода к власти Гитлера, когда расовую чистку проводили в армии и на флоте, было уволено всего 7 офицеров, 6 курсантов, 35 унтер-офицеров и солдат [203]. И никто, конечно, не придирался по таким пустякам к могущественному банкиру фон Шредеру, чье происхождение, несмотря на приставку “фон”, было совсем не “арийским”. Однако эти теории имели важнейшее прикладной значение, оправдывая порабощение других народов. Поэтому принимались непререкаемой официальной догмой. В данном отношении нацизм был близок иудаизму, только с заменой “богоизбранного” еврейского народа германским.
Культ кайзера заменился культом фюрера. И любопытно, что Гитлер, как и Троцкий, не готовил заранее речей, но умел магнетизировать толпу. Причем “заряжать” ее не содержанием выступлений, а только непосредственным воздействием. Многие очевидцы сходились на том, что чтение текстов речей Гитлера не производило никакого впечатления. А когда слушали речь, это захватывало, возбуждало, воздействие шло на каком-то подсознательном уровне. Троцкий аналогичное искусство приобрел тоже где-то в Баварии, впервые оно проявилось во время революции 1905 г.
Не новым для немцев был и культ армии, культ “воина” — который подкреплялся культом силы Ницше. Кстати, в современных российских учебниках его начали упоминать в числе выдающихся философов и мыслителей. И доказывать, будто в трудах Ницше не было ничего плохого и опасного, они, дескать, представляли лишь протест против существующей “ханжеской морали”. Что ж, сам Ницше и впрямь был утонченным, слабым человеком, психически ненормальным и умершим довольно молодым — в психиатрической лечебнице он любил разглядывать цветы, а потом мять их и обрывать лепестки. А его работы были протестом не против “ханжеской”, а против христианской морали. Они анти-христианские. Воспевали жестокость, волю к власти. Добей упавшего. Отвергни мольбу о пощаде. “Война и смелость творит больше великих дел, чем любовь к ближнему”. “Идя к женщине, возьми плеть”. Идеал — “белокурая бестия”. Идеал анти-христианский. Бестия — зверь. Антихрист.
Работы Ницше были весьма популярны в Германии еще в Первую мировую, книгу “Так говорил Заратустра” частенько находили в офицерских сумках и солдатских ранцах. И наверное, закономерно, что немцы еще в ту войну отметились страшными жестокостями, массовыми расстрелами мирных жителей в Польше, Бельгии, Франции, сожжением городов… Культ силы был впитан и нацизмом. Причем для себя руководители государства, опять же, допускали исключения. Довольно трудно соотнести с “культом воина” наркоманию Геринга, алкоголизм Лея и Кальтенбруннера, гомосексуализм Функа и Шираха, пристрастия “бабельсбергского бычка” Геббельса, считавшего всех германских актрис своим “стадом”? Но дело было не в этом, а в принципе.
В истоках официальной идеологии лежали и оккультные теории “Льда и пламени”, “полой земли”, “четырех лун” и пр. [137] Нацизм все эти учения сплавил воедино и довел до абсолюта. Он не являлся политическим или националистическим движением. Он претендовал на гораздо большее. Геринг указывал: “Неправда, что нацизм создает новую религию. Он и есть новая религия”. Эта религия была неоязыческой. Отсюда и символика нацизма: свастика — древний арийский знак огня, а свастика в круге — жертвенник. Сам Гитлер верил, что его “ведет провидение”, что он получает свои силы и идеи “из Валгаллы”, из потустороннего мира [146].
Созданием новой “арийской церкви” занимался Гиммлер [81]. Основой для нее должны были стать силы СС. Они являлись не только как вооруженными отрядами партии. В СС вступали чиновники, деятели науки, культуры, промышленники, финансисты, аристократы, которые никогда не входили в охранные, боевые и карательные структуры [50]. Детище Гиммлера подразумевалось неким рыцарским орденом, воинским и одновременно мистическим, наподобие тамплиеров. Для СС разрабатывались особые ритуалы, символы, внутренние законы. “Духовным центром” ордена был выбран старинный замок в Кведлинбурге, тут производились посвящения неофитов, магические обряды. Гиммлер верил, что он общается с духами мертвых, специально уединялся для этого в подвале замка.
Под эгидой Гиммлера было создано общество “Аненэрбе” (“Наследие предков”), осуществлявшие как научные, так и оккультные изыскания. Разрабатывались соответствующие проекты вроде экспедиций по поискам Шабмалы и т. д — словом, занялись делами, которые не удалось довершить расстрелянному Бокию. Со временем система “Аненэрбе” размахнулась до 50 институтов и исследовательских центров. Ордену СС принадлежали и концлагеря. Для них, между прочим, выбирались вовсе не случайные, а особые “магические” места. Специалистами-оккультистами высчитывалось, где массированные выбросы энергии человеческих страданий не нанесут вреда рейху и германскому народу, а, напротив, пойдут на пользу. Современными исследователями установлено, что лагеря смерти по сути становились местами человеческих жертвоприношений [137]. Не случайным было лишение заключенных имен, замена их номерами. Не случайна процедура сжигания трупов — как положено при жертвоприношениях.
И тот же Гиммлер 7 октября 1939 г. декретом Гитлера, Геринга и Кейтеля был назначен “комиссаром Рейха по утверждению германской расы”. Ему предоставлялся выбор средств и полная свобода действий. Первая его директива на новом посту гласила: “Наш долг состоит не в том, чтобы германизировать Восток в старом значении этого слова, то есть преподавать тамошнему народу немецкий язык и германское право, а в том, чтобы обеспечить заселение Востока только чистокровными германскими народами”[50].
Разрабатывались проекты демографического переустройства Европы, которое предполагалось осуществить в три этапа — “Европа-1”, “Европа-2”, “Европа-3”. Составной частью этих проектов являлся план “Ост” — колонизации восточных земель. Одни территории требовалось заселить немцами в первую очередь, другие — во вторую, третьи следовало пока оставить, чтобы черпать оттуда резерв рабов, но существовать они должны были под германским контролем. В целом же предусматривалось “выселить” поляков — 80–85 %, литовцев, латышей и эстонцев — 50 %, западных украинцев — 65 %, белорусов — 75 %. А куда их предстояло “выселять”, видно из того, что евреи “подлежали выселению” на 100 % [10].
Гиммлер писал разработчику плана доктору Майеру: “В район заселения на Востоке следует включить Литву, Латвию, Эстонию, Белоруссию и Ингерманландию, а также весь Крым и Таврию… Упомянутые области должны быть тотально германизированы, то есть тотально заселены…” Причем в понятие “Белоруссия” включались земли “вплоть до Орла и Твери”. И реализация данных планов уже началась в Польше, где миллионы людей были депортированы из западных районов страны, одних просто выгоняли, других отправляли в концлегеря или расстреливали, третьих обращали в прислугу для германских переселенцев, детей отбирали у родителей для “германизации”.
Ну а что касается России, то Гиммлер еще в начале 1941 г. провел совещание в Везельсбурге, поставив перед своими сотрудниками задачу “уменьшения биологического потенциала славянских народов”. Для чего, по его оценкам, требовалось “сократить” численность русских, украинцев и белорусов на 30 миллионов. А Гитлер указывал: “Что касается смехотворной сотни миллионов славян, мы превратим большинство из них в таких, какие нужны нам, а остальных изолируем в их собственных свинарниках, и всякого, кто говорит о снисхождении к местным жителям и их приобщении к цивилизации, следует направлять прямо в концлагерь”. Ему вторил и Борман, писавший Розенбергу, что славяне призваны работать на немцев, а если они не нужны, то могут умирать. Размножение он признавал нежелательным, а образование опасным — для русских, мол, достаточно считать до 100, а “каждый образованный человек — это будущий враг” [203].
Перед нападением на нашу страну, 13 мая 1941 г., начальник штаба ОКВ Кейтель издал директиву, где указывалось, что расправы над непокорными в России должны осуществляться даже без военно-полевых судов, по приказу любого офицера, и военнослужащих за совершенные бесчинства запрещалось привлекать к ответственности. А сразу после нападения, 16 июля, на совещании с Герингом, Кейтелем, Борманом, Розенбергом, Ламмерсом Гитлер заявил: “Мы стоим сейчас перед необходимостью разрезать пирог в соответствии с нашими потребностями, чтобы иметь возможность во-первых, доминировать на этом жизненном пространстве, во-вторых, управлять им, а в-третьих, эксплуатировать его”. Директива фюрера от 22 июля предписывала “распространение оккупационными войсками такого террора, какой потребуется для искоренения любых попыток сопротивления среди гражданского населения”.
На Геринга возлагалась “эксплуатация страны и использование ее экономических возможностей”. Нацистских комиссаров оккупированных территорий он поучал “Я намерен грабить и грабить эффективно”. А в беседе с итальянским министром иностранных дел Чиано хладнокровно прикидывал: “В этом году в России умрет от голода 20–30 миллионов человек. Пожалуй, хорошо, что так случится, ибо некоторые народы должны быть истреблены. Но даже если они не должны быть истреблены, тут ничего нельзя поделать” [139, 203].
Чтобы заселить завоеванные земли считалось перспективным (вполне в духе теорий иллюминатов) разрушение семьи. Гиммлером была создана система заведений “Лебенсборн” (“Источники жизни”), где отобранные, где отобранные по “нордическим признакам” девушки-энтузиастки занимались с эсэсовцами производством потомства без вступления в брак. Дети, рожденные в этих человекофермах, принадлежали государству и воспитывались в специальных приютах. (Кстати, после войны обнаружилась полная несостоятельность эксперимента, дети из “Лебенсборн” значительно отставали в физическом и умственном развитии от тех, кто был рожден и рос в семьях [50, 203]). Кроме того, в Освенциме осуществлялись исследования над женщинами, родившими близнецов — чтобы побыстрее размножить германскую расу. Ну а доктор Покорны проводил обширные эксперименты другого рода — по стерилизации мужчин и женщин, чтобы сохранить рабочую силу побежденных народов, но не дать им размножаться.
Христианские конфессии в Германии формально не запрещались. Католические священники и протестантские пасторы подвергались гонениям только по политическим мотивам — если были связаны с оппозицией, сказали в проповедях “не то”. Нацисты даже установили связи с православными, с Карловацкой, т. е. нынешней Зарубежной русской церковью, для нее в Берлине построили храм за государственный счет [140]. И поход на Восток провозглашался “крестовым”, против “безбожников”. Германские солдаты и офицеры имели возможность исповедовать католическую или протестантскую веру, под Рождество наряжать елочки и умиленно петь традиционные песни. Но верхушка государства от христианства подчеркнуто дистанцировалась. В армии и на флоте коллективные богослужения не вводились и не дозволялись. А для эсэсовцев не допускалось и отмечание Рождества, Пасхи и других христианских праздников. Они отправляли свои даты, магические. В общем под маркой борьбы с “безбожием” на Русь шли темные сатанистские силы.
И вряд ли можно считать случайным, что для всех высших чинов СС были характерны жестокость, садизм, которые частенько сочетались с явными сексуальными отклонениями. Так, Гиммлер любил бывать на медосмотрах девиц, желающих вступить в брак с эсэсовцами или участвовать в системе “Лебенсборн”. Изображая “бесстрастность”, наблюдал, как голых “ариек” обмеряют антропологи, заставляют делать физические упражнения. Посещал и казни. Правда, при массовом расстреле под Минском не выдержал, ему стало дурно. Но когда в концлагере Собибор ему показали умерщвление 300 специально отобранных девушек в газовой камере, остался очень доволен. Эти особенности проявлялись и в “научных” изсканиях — например, по его требованиям проводились эксперименты по возвращению к жизни замороженных мужчин обнаженным женским телом, с помощью полового акта [203].
Гейдриха в свое время выгнали с флота за сексуальную распущенность. Уже будучи начальником РСХА (Управления имперской безопасности) он в свободное время, прихватив в компанию начальника гестапо Мюллера, совершал турне по борделям и притонам. И в работе придумывал проекты вроде знаменитого “салона Китти”, великосветского “дома свиданий” [201]. При этом славился и крайней жестокостью, регулярно инспектировал концлагеря, любил наблюдать за казнями. Однако и других стремился пропустить “через кровь”. Сотрудников центрального аппарата РСХА, в том числе женщин, направлял на стажировки в айнзацкоманды, осуществлявшие массовые расстрелы в СССР. Будучи протектором Чехии, поочередно вызывал к себе батальоны СС для “обкатки” в экзекуциях. Гейдрих разрабатывал и детальные инструкции, как должны производиться расправы. Оговаривалось изъятие золота, ценностей, личных вещей. Требовалось, чтобы перед казнями жертвы раздевались донага. Их одежда и обувь отправлялись в административно-хозяйственную службу СС для передачи в финансовое управление рейха. Садистом был и преемник Гейдриха Кальтенбруннер — который, например, приезжал с товарищами “оттянуться” в Маутхаузен, после выпивки по его приказу отбирали 50 мужчин и женщин и демонстрировали разные способы их умерщвления.
Но представление о том, будто преступления творила только кучка эсэсовцев и гестаповцев, было бы совершенно неверным. Осуществлялся грандиозный эксперимент по “переделке” всего германского народа! Охрану концлагерей несли не только СС, но и армейские части. Они широко участвовали и в карательных акциях, иногда самостоятельно, иногда командование выделяло их в помощь эсэсовцам. Многие солдаты и офицеры становились палачами очень охотно, при этом чрезвычайно любили позировать перед фотообъективами и кинокамерами, собирая коллекции свидетельств о своих “подвигах”. Из-за чего и сохранилось так много кадров, где “бравые немецкие парни” расстреливают, вешают, жгут. (Кстати, втягивались в такие дела не только немцы. До нас дошло немало свидетельств о зверствах их союзников — венгров, финнов, румын). Вовсе не СС, а армейское командование группы “Центр” придумало операцию “Сенокос” — захват десятков тысяч подростков 10–14 лет и отправку их в рейх для сокращения “биологического потенциала” русских.
Германские промышленники вовсю использовали рабский труд. На одних лишь заводах Круппа трудились тысячи пленных, заключенных и “остарбайтеров”, которые, по свидетельству заводского врача Эйгера “гибли, как мухи, от плохих условий проживания, низкого качества и недостаточного количества пищи, непосильной работы без отдыха”. Был у Круппа и собственный концлагерь, где содержались 600 женщин. Аналогичное положение было на заводах других фирм, шахтах, рудниках. Концерн “И.Г. Фарбениндустри” специально построил цеха рядом с Освенцимом, чтобы иметь под рукой рабочую силу. Этот же концерн (с которым благополучно поддерживала картельные связи американская “Стандарт ойл”) поставлял для концлагерей смертоносный газ “Циклон-В”.