Когда ты делаешь альбом, то понимаешь, что делали The Beatles на своих пластинках: все эти звуковые эффекты и искажения, и как они их добивались, хлопая багажником или проигрывая треки задом наперед. Нам с Джеком это очень нравилось. Мы отнесли усилители в коридор для Train Keeped a-Rollin’ и Seasons of Wither и вырезали звук толпы из The Concert at Bangladesh в Мэдисон-Сквер-Гарден.
Для Back in the Saddle, первого трека в Rocks, у меня было несколько идей. Мы с Джеком думали о походных ботинках и здоровенном куске фанеры. Я хотел взять с собой ковбойские сапоги, которые носил еще в школе, те, что сбоку с пуговицами. Мы достали фанеру, и я уже хотел нацепить на сапоги бубен для дополнительного звука, когда появился Дэвид Йохансен и начал помогать мне его приклеивать. Так я стал «Мистером Бубенщиком». Спасибо, Боб. Дэвид, конечно, крут, но я не мог не думать: «Боже, твоя жена так прекрасна!»
Этот топот слышно после куплета…
Riding into town by the light of the moon (stomp, stomp, stomp)Looking for ol’ Sukie Jones, she crazy horse saloon (stomp, stomp, stomp)Еду в город при свете луны (топ-топ-топ)Ищу старую добрую Сьюки Джонс, эту чокнутую потаскушку (топ-топ-топ)После этих строчек я начал топать по фанере.
В предприпеве слышно «Я СНОВА в се-едле», а сзади – мои бубенчатые ботинки на фанере. Джек и звукарь Джей Мессина сначала удвоили этот звук, а потом утроили, чтобы это звучало, будто топает целая армия…
Peelin’ off my boots and chaps, I’m saddle soreFour bits gets you time in the racks, they scream for moreСнимаю сапоги и гетры, все болит от седлаЗа четвертак можно сесть за стойку, они просят большегоСледующая строчка – «Fools gold out of their mines» («Забирайте все золото дураков»). Но я думал, что все будут слышать «Fools go out of their minds» («Дураки сходят с ума»). А потом…
The girls are soakin’ wet, no tongue’s drier than mineI’ll come when I get baaaaaaccckkkkkk…Все девочки мокрые насквозь, а у меня пересохло во ртуЯ приду, когда верну-у-у-у-усь…И тогда, если вы очень прислушаетесь после следующих строк, то услышите, как бьет хлыст…
I’m calling all the shots tonight, I’m like a loaded gunPeelin’ off my boots and chaps, I’m saddle soreFour bits gets you time in the racks, I scream for moreСегодня я все решаю, я как заряженное ружьеСнимаю сапоги и гетры, все болит от седлаЗа четвертак можно сесть за стойку, они просят большегоНазвание песни навевает мысль о лошади, скачущей в закат, поэтому мне хотелось услышать звук лассо и хлыста. Я установил два микрофона Neumann U80 и поставил их на расстоянии шести метров друг от друга, встал посередине, схватил гитарный шнур и сказал: «Включите микрофоны», после чего начал размахивать шнуром вокруг головы, все больше отпуская – три метра, три с половиной, четыре… пока он не стал как можно ближе к микрофонам, не сбивая их. Потом Джек перевел звук хлыста с левого динамика на правый. Я бы назвал это конфеткой для ушей.
В конце песни слышен топот копыт скачущих лошадей. Для этого я использовал два кокоса, которые стащил с груди русалки. На самом деле они были в наборе для ударных, который мне дали на SIR Studios. Когда мы писали Sweet Emotion («Сладкие эмоции»), я попросил тот же набор, но туда забыли положить маракасы. Так вот, прислушайтесь к началу Sweet E, слышите такое чик-чик-чик? Это не маракасы. Кто-то в студии оставил пакет с сахаром на пульте. Я взял этот пакет, поднял к микрофону, Джек сказал: «Давай», и я начал им трясти. Так и начинается Sweet E. Правда сладко!
Я надеялся, что Back in the Saddle будет ностальгически напоминать обо всех спагетти-вестернах, которые я когда-либо видел. Группа играла как боги, которыми они и были. Джек с Джеем записали песню так, как вы ее сегодня слышите.
Я написал Rats in the Cellar («Крысы в подвале») в качестве завершения или ответа на «Игрушки на чердаке». Крысы/подвал – игрушки/чердак. Между тем Rats больше отражала то, что происходило в реальном мире. Все разваливалось на части, здравомыслие уезжало от нас на юг, осторожность летела по ветру, и мало-помалу на нас надвигался хаос.
Когда ты делаешь альбом, то понимаешь, что делали The Beatles на своих пластинках: все эти звуковые эффекты и искажения, и как они их добивались, хлопая багажником или проигрывая треки задом наперед. Нам с Джеком это очень нравилось.
Goin’ under, rats in the cellarGoin’ under, skin’s turnin’ yellowNose is runny, losin’ my connectionLosin’ money, getting no affectionNew York City bluesEast Side, West Side bluesThrow me in the slamCatch me if you canBelieveThat you’re wearingTearing me apartSafe complaining, ’cause everything’s rottenGo insanin’, and ain’t a thing forgottenFeelin’ cozy, rats in the cellarCheeks are rosy, skin’s turning yellowLoose and soggy, lookin’ rather lazySee my body, pushin’ up the daisiesИду ко дну, крысы в подвалеИду ко дну, кожа желтеетИз носа течет, я теряю связьТеряю деньги, ничего не чувствуюБлюз Нью-ЙоркаБлюз Ист-Сайда, Вест-СайдаБрось меня в толпуПоймай меня, если сможешьВераКоторую ты носишьРвет меня на частиМожно жаловаться, потому что все прогнилоСходи с ума и ничего не забывайВокруг уют, крысы в подвалеЩеки розовеют, кожа желтеетРыхлая и промокшая, такая унылая на видПосмотри на мое тело, выталкивающее ромашки* * *Время шло, и все становилось более хаотичным: три концерта подряд, одна встреча (мы называли их «прессованное мясо») за другой, каждый вечер, веселье текло рекой. Казалось, что группа за год проезжает миллион миль, останавливается на каждой галактике, оставляет космический отпечаток и астральный аромат, чтобы все нас запомнили.
Стадионы, на которых мы выступали, становились все больше. Установки за кулисами становились все более изощренными. Когда мы выступали в «Кау Палас» в Сан-Франциско, за кулисами были автоматы с пинболом и нелепые обнаженные манекены, который стояли в ряд от сцены до наших гримерок. Вы даже представить не можете, как это нравилось нашим женам. В мае 1976-го мы выступали перед восьмьюдесятью тысячами фанатов в «Понтиак Сильвердоум» в Понтиаке, Мичиган. Наркотики тоже становились серьезнее, и не только среди самой группы и команды. В Детройте мы выступали всего полтора часа. Казалось, что каждую минуту со стадиона уносили по фанату из-за передоза – в основном от колес и бухла.
18 июня 1976 года. «Столица развлечений Среднего Запада», Мемфис, Теннесси – то самое место в Мемфисе. Я на сцене, несу: «В пизду это, в пизду то», как я всегда делаю, но конкретно в этот вечер, конкретно в этом южном городе копам это не понравилось. Видимо, ругаться там было незаконно. Кто бы мог подумать?! Мне запретили выражаться или… Или что? Разве они не понимали, что это меня только раззадорит? Мне сказали:
– Если ты выругаешься еще хоть раз…
– Например? – спросил я.
– Ну, «блядь» или «ебать».
– Но в наших песнях есть эти слова! – Копы совсем этого не оценили, поэтому я продолжил: – Ладно, я постараюсь.
– Постараешься? – сказал коп. – Если ты ругнешься, то отправишься в тюрягу. И если ты думаешь, что нам слабо, то держись, блядь. Мы тебя на месяц закроем. Нам не нравится, что вы там на севере из себя строите!