Я не мог сдержаться, поэтому вспомнил еще пару интересных словечек… Наш тур-менеджер подошел в перерывах между песнями и сказал:

– Тебя там ждут копы. После концерта тебя арестуют.

Я был прилично пьян, мягко говоря.

– Ладно, без б… скажи, пусть подождут меня в гримерке.

И мы начали играть Mama Kin, и до конца песни я попросил нашего тур-менеджера: «Вырубить свет под конец Mama Kin». Я дождался подходящего момента, а когда вырубился свет, спрыгнул со сцены, пробежал по проходу в холл, и на меня отовсюду накинулись, со всех четырех сторон – здесь, тут и там. Везде пушки… наставленные на мою голову. Меня повалили на землю.

– Парень, ты арестован! Тебе пиздец. Если попытаешь сбежать, мы…

Я просто застыл на месте и испугался до усрачки.

Один из белых копов сказал:

– Тебе это с рук не сойдет, как некоторым местным ниггерам.

– Как ты смеешь, блядь, так говорить! – ответил я. – Разве ты не знаешь, что слово «ниггер» придумали белые, которые полны ненависти?

Удар в живот, нога на шее, пушка у головы.

– Теперь ты получишь в два раза больше за то, что сказал слово «блядь».

Меня схватили, посадили на заднее сиденье, и в итоге я три часа просидел в холодном сыром подвале. Мой адвокат прозвонился и выяснил, что для залога они требовали десять тысяч. Уже потом, в отеле, покуривая травку, я подумал: «Господи боже, я больше так никогда не буду», потом посмотрел в зеркало, улыбнулся и сказал себе: «Нет, буду».

После кратковременного заточения я вернулся в свою комнату, где, как обычно, тусовка была в полном разгаре. Мы вышвырнули девочек из комнаты, а телевизоры – из окна в бассейн. Если из телевизоров не вытаскивать провода, то при попадании в воду они взрывались, как глубинные бомбы. Мы послали вниз нашего охранника, чтобы убедиться, что в бассейне нет людей, которые там поджарятся. В тот вечер у роуди не было супа с фрикадельками.

Не знаю, смогу ли вспомнить все случаи, когда меня арестовывали. Такое было в Филадельфии, в Мемфисе, еще был случай, когда нас с Джоуи арестовали за то, что мы бросали петарды из отеля Holiday Inn в Линкольне, штат Небраска. А еще та история с Биби Бьюэлл. Она была сногсшибательной моделью, которую я заметил и услышал одной ночью в клубе Нью-Йорка. Слава ее (как и меня) опережала. И я был известной рок-звездой… а она – девушкой рок-звезд. И какой у нее был список. И от мысли, что я могу войти в ее топ-10, к ней прислушивался даже мой член.

Лучшая подруга Биби, Лиз Дерринджер (выдающаяся жена Рика), ездила мне по ушам в Scene Стива Пола. Лиз упомянула, что у Биби не было портфолио – то есть глянцевого листа двадцать на двадцать пять с доказательством ее красоты, который откроет ей все двери и приведет ее к успеху. Услышав это, я тут же выписал ей чек на три тысячи, чтобы оплатить портфолио, надеясь, что она за это меня поцелует. Лиз разрешила нам остаться в ее квартире на двуспальной раскладной кровати в гостиной, где потом из-за нас вырубило свет во всем Нью-Йорке. Но даже это не помешало нам высасывать из Манхэттена все соки. Я никогда в жизни не был настолько влюблен. Я не знал, что со всем этим делать. Но Бог знала. Она подарила нам дитя любви с небес, мою прекрасную Лив. Мы горели, и я отправился в тур по Германии – с Биби Бьюэлл под руку.

Я уже много раз летал в Европу бесконечными рейсами, но на этот раз я был с Биби, поэтому приземлился еще до того, как взлетел. Это был самый короткий полет в истории, в самом прекрасном смысле. Когда мы прилетели, то повсюду было столько прессы и фанатов, что нам пришлось идти через черный ход, чтобы нас пропустила иммиграционная служба. Они обыскивали Биби так, будто она была Марлен Дитрих. А вот я, тощая рок-звезда с плаката, наоборот, первый стоял в очереди для проверок всех отверстий на каждой границе. В самолете перед посадкой я попросил Биби нарисовать красной помадой W на каждой из моих ягодиц, чтобы, когда меня просят наклониться на проверке, моя жопа говорила всем «WOW». Наконец-то я понял, что могу общаться с народом не только через музыку.

К сожалению, из-за Марлен и моего WOW мы оба оказались в комнате для допросов, окруженные голубоглазыми блондинками в белых резиновых перчатках. Они не знали, что в моем носке был любимый гробик с гашишем. Пограничник спросил:

– Што ето?

– Чего??? – ответил я.