Матильда тем временем поставила флакон на место, взяла кружку с вином и направилась к двери. Медлить было нельзя. Штейла оставила мясо, бросилась вслед за хозяйкой и сильно толкнула ее руку, державшую кружку. От резвого толчка она выскользнула из рук Матильды и с грохотом ударилась об пол. Вино растеклось большой лужей. Наступила неловкая пауза. Матильда застыла от неожиданности, а Джоуш наблюдал, что предпримет хозяйка. Штейла виновато опустила голову.

– Ой! Простите, хозяйка. Я такая неловкая. Мигом все уберу. Не сердитесь.

Она торопливо принялась собирать осколки. Матильда не сводила с нее изумленных глаз. Она, кажется, начала что-то понимать. Может, вспомнила случай с ночным гостем, когда Штейла тоже вела себя очень странно. Матильда схватила девушку за волосы и, приподняв таким образом, вонзилась в нее взглядом. Штейле стало не по себе от столь сурового вида хозяйки. Она еще никогда не видела ее такой.

– Так, говоришь, ты нечаянно сделала это?

– Конечно, хозяйка. Как вы могли усомниться? Ой, больно!

Матильда крепко держала волосы девушки.

– Ну что же, бывает. Но впредь ты будешь осмотрительней!

– Да, да, хозяйка. Ой, больно же!

Отпустив работницу, хозяйка еще некоторое время наблю-дала, как она убирает лужу на полу. Потом взяла другую кружку, налила в нее вина и снова полезла в шкаф за флаконом. Краем глаза она наблюдала за Штейлой. Та, казалось, не обращает никакого внимания.

Матильда Бофорт открыла флакон, плеснула жидкости в кружку с вином, снова закрыла его и, встав на стул, потянулась на носочках к верхней полочке навесного шкафа.

Удар разбивающейся кружки прозвучал выстрелом в стенах кухни. Матильда резко повернулась и увидела очередную лужу на полу.

– Простите, хозяйка. Мне что-то плохо. Нужно подышать свежим воздухом.

Не успела она сделать и шага к двери, как Матильда, продемонстрировав чудеса расторопности, вмиг соскочила с табуретки, в два прыжка настигла Штейлу и, схватив за руки, прижала к себе. Крик о помощи еще только зарождался в горле девушки, как Матильда предусмотрительно крепко зажала ей рот.

– Чего смотришь, растяпа! Быстрей подай флакон, – рявкнула Джоушу.

Штейла, поняв, что сейчас может произойти непоправимое, попыталась вырваться из этих чудовищных объятий, но тщетно. Хватка у Матильды была смертельной. Девушка принимала одну попытку за другой, но к ужасу своему скоро поняла, что освободиться ей не удастся.

– Да не эту, глупец! Неужели не понятно! Я ведь тебе говорила…

Штейла уже ничего не слышала. Ею овладел животный страх: через несколько минут ей придется умереть. В ушах появился какой-то ужасный, все нарастающий гул, а в глазах, которые были полны слез, потемнело, и она через минуту уже ничего не видела и не слышала.

Матильда отвела ладонь, освободив рот девушки, и та получила возможность позвать на помощь. Но лишь только Штейла разжала зубы, как сразу же почувствовала: какая-то жидкость полилась ей в горло. Она поспешила сцепить зубы, чтобы смерть не попала в полость рта, но не тут-то было. Матильда проворно сунула ей пальцы в рот. Как не кусала их, как не пыталась выплюнуть, все было бесполезно. Матильда не реагировала на боль, а может, и не ощущала ее.

Сердце Штейлы сжалось, она почувствовала, что стала проваливаться в какую-то пропасть, в голове все затуманилось. Это конец. Хотелось плакать, умирать не хотелось. Несколько минут назад она чувствовала себя уже свободной, спешила к родным местам, а теперь так внезапно и так нелепо приходится расставаться с жизнью. Силы быстро покидали ее, уже не было смысла сопротивляться, она прекратила попытки освободиться. Стало безумно жаль себя, Уота, мать, других близких людей, которых уже не увидеть никогда. Слезы быстро-быстро покатились из глаз. Память силилась еще хоть на мизерное мгновение зацепиться за что-либо, удерживающее в этом мире, но и эта тоненькая нить оборвалась.