В Детройт нас пригласила украинка-эмигрантка Катя (фамилию не помню) — сотрудница Мичиганского университета. Там жила её мать-вдова, очень милая женщина. Её муж был бандеровским офицером, уехал в США, выстроил в Детройте целый жилой квартал, который был назван его именем. Разумеется, он и для своей семьи поставил хороший дом. Нам показали комнату с портретом Степана Бандеры, украинского националиста, руководителя повстанческой армии на Западной Украине. Армия Бандеры в 1943–1945 гг. сражалась с фашистскими, а в 1945–1947-м — с советскими войсками. Небольшая комната — точная копия украинской хаты — глинобитные стены и пол, расшитые рушники, украинские ковры.
На наш вопрос: «А сколько в доме комнат?» хозяйки затруднились ответить: 7? 8? Это и понятно: кухня, к примеру, сообщалась со столовой, но была отделена от неё низеньким приступком с перильцами. Через эти перильца пищу можно было передавать прямо из кухни в столовую. Что это — две комнаты или одна?
Из столовой дверь вела наружу, на большую деревянную площадку, окружённую деревьями. Там мы и ужинали, в уютной обстановке, при свечах. По деревьям прыгали белки. Даже и на площадку спускались, орешки клянчили. Нас не удивляло, что на улицах Америки много чернокожих, но мы изумились, увидев, что тут и белки не рыжие, как у нас, а тоже чёрные, тоже негры.
После ужина спустились в подвал, где был оборудован небольшой спортзал. Играли в бильярд, а потом разошлись по своим комнатам. Тут меня ждало приключение. Возвращаясь ночью из туалета, я заблудился в большом доме и забрёл в комнату Кати — подобно диккенсовскому Пиквику, который по ошибке забрёл в комнату незнакомой леди. Замечу, что в обоих случаях женщины были не так сильно обескуражены неожиданным вторжением, как мужчины. У Диккенса дело чуть не закончилось дуэлью. Моё приключение не имело столь серьёзных последствий. Утром за завтраком смеялись над моим смущением, и мать Кати с украинской лукавинкой говорила мне: «Вот ведь Вы, Володя, забрели не в мою комнату, а в комнату моей дочери!»
Мы с Лёней Крысиным имеем полное право сказать: «В Америке побывали, Канаду повидали». Ну, положим, Канаду мы — именно
Германия
В командировку в Саарбрюккен я летел через Франкфурт-на-Майне, потом ехал на поезде — один: мои коллеги из ИППИ — Игорь Богуславский, Лёня Иомдин и Витя Сизов уехали туда раньше. Были сильные дожди, и я промок до нитки. Встречавший меня на платформе Лёня Иомдин утешал: «Мы послали Витю Сизова купить что-нибудь на ужин, сейчас согреешься». После тёплой встречи меня переодели, и мы уселись за стол: «Ну-ка, Витя, принеси!» И Витя торжественно водрузил на середину стола — бутылку пива! Это на четырёх мужиков, один из которых всё ещё дрожал от холода! Этот самый молодой наш сотрудник был у нас эталоном рассеянности. Ещё раньше, направленный в командировку в Англию, он приехал точно в назначенное число, только вот месяц перепутал — прибыл на месяц раньше. Да и закончилась эта командировка необычно для него: вернувшись в Москву, он с изумлением обнаружил среди своих вещей подушку из лондонской гостиницы! А вот другой курьёзный случай. Витя на велосипеде колесил по дорогам Германии и Франции (граница там открыта). И однажды зацепил сумку с яйцами, которую нёс какой-то француз. Всё легко уладилось. Француз и сам был виноват. Посмеялись мы над этим приключением, а Витя рассказал про другой подобный случай. В Москве, зимой его сестра шла по льду какого-то прудика. Обогнала мужчину, нёсшего кошёлку с яйцами. Поскользнулась, чуть не упала. Подумала: «А как же этот, с яйцами-то?» И точно — слышит шум. Оглянулась — человек на льду лежит. Подбежала: «Вам помочь? А яйца-то, яйца-то целы?» — «Яйца-то целы. Руку вот зашиб». Оказалось, что тот, нёсший яйца, свернул, а тут лежал совсем другой человек. Подумал, наверно: «Какая трогательная забота о мужском здоровье!»
Но никогда не забуду, как Витя меня выручил. Во Франкфурте-на-Майне в аэропорту моя тяжеленная коляска с вещами стала крениться на эскалаторе и непременно скатилась бы вниз вместе со мной, если бы не Витя: с неожиданной силой он ухватил её и предупредил несчастье.
Саарбрюккен — административный центр земли Саар в ФРГ. Земля Саар пережила сложную историю. С 1815 г. — в составе Пруссии, затем Германии. После 1-й мировой войны перешла в управление Лиги Наций. Решающим моментом был плебисцит 1935 г. Куда пойти — в Германию или во Францию? Несмотря на то, что жителей Саара пугали установившимся в Германии фашистским режимом, они проголосовали всё-таки за вхождение в состав Германии. Благодарный Гитлер подарил Саарбрюккену новый театр — громадное, довольно безвкусное сооружение. После 2-й мировой войны земля Саар — во французской зоне оккупации Германии, но с 1957-го по договору Германии с Францией вернулась всё-таки в состав Германии…
В Саарбрюккенском университете мы и работали над применением нашего Лингвистического процессора при разработке информационно-поисковых систем.
Хозяева выделили нам две комнаты в отлично оборудованном студенческом общежитии, и оттуда мы почти каждый день ходили в университет. Кратчайший путь шёл через кладбище, и мои коллеги предпочитали другой, пусть более длинный путь. А я охотно шёл через кладбище, с любопытством поглядывая на надгробия, могилы, будто приглядывая себе новую квартиру. Нет, не будет моим пристанищем это тщательно ухоженное, навевающее лёгкую грусть немецкое кладбище…
Мы много гуляли по Саарбрюккену. А потом взяли напрокат машину и колесили по Германии и Франции, лишь по вечерам возвращаясь в Саарбрюккен, в своё общежитие. Ездили в Трир с его хорошо сохранившимися древнеримскими памятниками I–IV вв., в Гейдельберг, заглядывали и в соседнюю Францию, видели замечательный памятник Жанне д’Арк со знаменем в руках. Свою машину мы в шутку назвали, вслед за Ильфом и Петровым, «Антилопа-Гну». Вот её экипаж — Остап Бендер (Игорь Богуславский), Козлевич (Лёня Иомдин), Шура Балаганов (Витя Сизов). Ну, а я, понятное дело, — Паниковский. Не только потому, что самый старший, но и потому, что у меня сильно болели ноги, и я ковылял позади всех.
На этой шутливой ноте я и закончу рассказ о Саарбрюккене и вообще о наших зарубежных командировках. Но не менее памятны местные командировки.
Местные командировки
Многие из них — увы! — стали теперь зарубежными. В командировки я ездил охотно, по разным каналам и в разные места.
Узбекистан
Это была первая моя командировка, к тому же в такую экзотическую страну и в замечательный город — Самарканд, известный ещё с 329 г. до н. э. под названием Мараканд.
Долгий путь на поезде (более трёх суток) не утомил: интересно было наблюдать постепенный переход от дремучих лесов к песчаной пустыне. А главное, было нас, москвичей, человек десять — не соскучишься.
В Самарканде делали доклады в университете. Но как? Неугомонному Игорю Мельчуку вздумалось посмотреть древнюю Хиву. Уговорил хозяев — и вот некоторые из участников, не сделав доклада, укатили в Хиву. Мы с Леонардом Юрьевичем Максимовым остались и читали на заседаниях не только свои, но и чужие доклады. Объявляют, например: «Красильникова Елена Васильевна… (далее — тема доклада)». Выхожу я, Санников, и по бумажке читаю текст доклада. Конечно, никакие вопросы-ответы, обсуждения при этом не предполагались. Вряд ли такой нагловатый регламент мог понравиться другим участникам, не говоря уж об устроителях конференции, которые не могли расценить это иначе, как пренебрежение.
По городу гуляли мало: везде глухие каменные заборы, вся жизнь — во дворах. Любовались немногими, но замечательными памятниками — Регистан, Биби-Ханым, мавзолеи Гур-Эмир и Шахи-Зинда («Шах живой»). Ходили на богатый восточный базар, лакомились неправдоподобно дешёвыми фруктами и овощами. Покупали тюбетейки. Кто-то даже купил кремневый нож для обрезания. Добрейший Виктор Юльевич Розенцвейг в чайхане угощал всю компанию лагманом и зелёным чаем. А в конце — ещё одно интересное событие. Нас пригласили на узбекскую свадьбу. Шли туда в полной темноте (осенью на юге день резко сменяется ночью). Встречные спрашивали: «Вам на свадьбу или на обрезание?» Оказывается, в тот вечер в Самарканде было два важных события. Гостей было много, человек 50. Сидели во внутреннем дворе, увешанном коврами, на которых гнездились ребятишки. Праздник открыл торжественной речью секретарь Самаркандского горкома КПСС. Потом тосты за молодых и их родителей. Потом танцы. Даже некоторые мужественные участницы конференции пустились в пляс, но, пожалуй, лучше бы они этого не делали.