Гестапо приказало Шкварцеву пытать русских военнопленных, после чего нескольких из них перебросили в Советский Союз, где они рассказали, на кого работает Шкварцев. Все пути возвращения на родину ему были отрезаны. Во Франции он завербовал среди власовцев 400 человек, которые, по его мнению, были готовы умереть за фюрера и подходили для выполнения спецзадания.
Но в тюрьмах, концлагерях и даже во власовской армии имелись отлично организованные партийные и антифашистские группы. О цели миссии Шкварцева стало им известно уже в первые дни его деятельности. Руководство подпольных коммунистических ячеек во власовских войсках дало приказ своим людям активно внедряться в ряды вербуемых диверсантов.
…За тысячу километров от Франции в захолустном украинском городе Ровно служил майор СС фон Ортель, хронический алкоголик. Неожиданно его вызвали в Берлин и предложили участвовать в «Длинном прыжке». По возвращении в Ровно майор был преисполнен гордости и радости. И тут к нему зашел его друг обер-лейтенант Пауль Вильгельм Зиберт (легендарный Николай Кузнецов) со своей подругой Лидией Лисовской. С Паулем всегда можно было отвести душу. К тому же он принес с собой бутылку «кюммеля» (тминной водки).
После нескольких выпитых рюмок фон Ортель пообещал Лидии привезти ей вскоре «прекрасный восточный ковер». Да еще и сболтнул имя Скорцени.
С партизанской базы в Москву ушла радиограмма: «Немцы готовят очень важную акцию на Ближнем Востоке под руководством Скорцени».
В книге Ласло Хаваса «Покушение на «Большую тройку» утверждается, что против поездки Сталина за границу голосовали все члены Политбюро, кроме А.А. Жданова. «Другие члены Политбюро сделали из этого вывод, что Жданов мечтал занять место Сталина в случае его смерти в результате покушения». В такое верится с трудом, если учесть, что Жданов находился в это время в Ленинграде, блокада которого была только прорвана, но не снята.
Отто Скорцени вспоминал: «…Через два дня после того, как мною был получен приказ изучить план действий в Тегеране, немецкая служба радиоперехвата засекла сообщение Росслера в Москву об этом плане». (Рудольф Ресслер вместе с Шандором Радо руководил советским разведцентром в Швейцарии.)
Но Сталин не отменил свою поездку в Тегеран.
В это время в Иран были заброшены завербованные Шкварцевым террористы-парашютисты и немецкие десантники. Находившиеся среди них подпольщики смогли сообщить агентам НКВД о цели своей высадки. Диверсанты были схвачены и доставлены в Тебриз для допроса; Шкварцева на самолете переправили в Москву.
Но в Тегеране оставались еще несколько невыявленных немецких агентов. Кроме того, шести немецким парашютистам удалось пробраться в столицу Ирана, где их быстро обезвредили английские и американские коллеги работников НКВД. «Длинный прыжок» провалился.
Летом 1944 года даже для самых закоренелых фанатиков и оптимистов в Германии стало ясно, что их страна проиграла войну. Освобождение Белоруссии и прорыв Красной Армии в Польшу на дальние подступы к Берлину, открытие второго фронта во Франции сделали немецкую капитуляцию только вопросом времени.
Для гитлеровской верхушки оставалось только надеяться на что-то экстраординарное, граничащее с чудом. До этого возлагались надежды на активизацию атомной программы и обстрелы Англии ракетами «Фау». Теперь в который раз понадеялись на теракт.
Вот как было по версии Шелленберга, начальника разведки СД: «Рейхсминистр иностранных дел попросил меня приехать к нему по срочному делу в замок Фушль в Австрии. По дороге я заехал к Гиммлеру… Он сообщил мне в общих чертах, что Риббентроп собирается обсудить со мной вопрос о покушении на Сталина…
Когда я прибыл в Фушль, Риббентроп сначала завел разговор о США, о возможности повторного избрания Рузвельта на пост президента и о прочих вещах. Я поддерживал разговор и уже собирался откланяться, как вдруг Риббентроп переменил тон и с серьезным выражением лица попросил меня задержаться. Ему нужно, сказал он, обсудить со мной одно очень важное дело, в которое никто не посвящен, кроме Гитлера, Гиммлера и Бормана. Он тщательно ознакомился с моей информацией о России и считает, что для нас нет более опасного врага, чем Советы. Сам Сталин намного превосходит Рузвельта и Черчилля по своим военным и государственным способностям… Все это заставляет рассматривать его как опасного противника, которого необходимо устранить. Без него русский народ не сможет продолжать войну».
После этого Риббентроп не без рисовки изложил Шелленбергу свой план физической ликвидации Сталина. Германская дипломатия постарается склонить Советское правительство к сепаратным переговорам с Берлином. Советскую делегацию, почему-то полагал Риббентроп, будет возглавлять сам Сталин. И тогда руководитель гитлеровского внешнеполитического ведомства воспользуется пистолетом, изготовленным в виде обычной авторучки в ведомстве Шелленберга. Так он, рейхсминистр, пожертвует собой во имя Германии.
Бредовый план Риббентропа характеризует общий интеллектуальный уровень гитлеровской дипломатии. В окружении Гитлера не слишком высоко оценивали способности своих дипломатов. Что касается Риббентропа, то он, по-видимому, то ли замышлял какую-то интригу, то ли находился в паническом состоянии.
Шелленберг был блестящим профессионалом своего дела и холодным реалистом. Он понял, что приказ есть приказ и его надо выполнять. Покушение было назначено на осень 1944 года.
5 сентября 1944 года органы НКВД вблизи райцентра Карманов Смоленской области получили от учительницы Алмазовой сообщение о приземлении немецкого самолета, из которого вышли мужчина и женщина, сели на мотоцикл и уехали.
Дальше события развивались следующим образом. Один из патрулей, контролировавших дорогу, остановил для проверки документов проезжавших на мотоцикле мужчину и женщину в военной форме. Мужчина с погонами майора и звездой Героя Советского Союза предъявил удостоверение на Таврина Петра Ивановича – заместителя начальника контрразведки «Смерш» 54-й армии 1-го Прибалтийского фронта. Его спутница показала документ на имя Шиловой Лидии Яковлевны – лейтенанта административной службы.
Документы не вызвали подозрений. Но тут взгляд проверяющего упал на их одежду. По словам Таврина, они выехали из селения, находившегося за 200 км. Всю ночь шел дождь, а их одежда была совершенно сухой.