За несколько часов до нападения гитлеровцев на СССР нарком Тимошенко и начальник Генштаба Жуков пришли в кабинет Сталина и доложили: перебежавший к нам немецкий ефрейтор сказал, что вскоре начнется наступление германских войск.

Сталин спросил: может быть, немецкие генералы подбросили дезинформатора, чтобы спровоцировать военный конфликт? Тимошенко ответил отрицательно: судя по всему, перебежчик говорит правду.

Сталин созвал Политбюро. На совещании было решено дать директиву о приведении всех войск приграничных округов в боевую готовность. В ней предписывалось подготовиться к возможному внезапному нападению немцев «в течение 22–23.6.41 г.». Требовалось «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения». В то же время приказывалось:

«а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность… Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить.

21.6.41 г.

Тимошенко, Жуков».

Надо иметь в виду, что немецкое нападение, согласно агентурным сведениям, ожидалось еще в мае. Возможно, это была дезинформация, рассчитанная на то, что после нескольких не оправдавшихся сообщений русские не поверят в возможность начала войны 22 июня. Одновременно шла нарочитая «утечка информации» из германского генштаба о подготовке к активным действиям против Англии. Нет ничего удивительного, что Сталин сомневался в сообщении немца-перебежчика.

Теперь подумаем: а что следовало бы предпринять Сталину в случае полнейшего доверия к полученной информации, кроме принятия приведенной выше директивы? Наиболее радикальное решение – нанести противнику упреждающий удар. Но для этого надо было бы произвести передислокацию войск, подготовить авиацию, артиллерию, танки… За считаные часы сделать все это можно разве что в воображении. Никаких агрессивных планов наш Генштаб не разрабатывал, а потому и не готовил вероломного нападения на Германию. Сталин делал все возможное для того, чтобы отдалить хотя бы на год войну, которую считал неизбежной и к которой готовил народ и страну несколько лет.

В 3 часа ночи в Москву стали поступать сообщения о начале военных действий со стороны немцев. В 3 часа 40 минут Жуков позвонил на дачу Сталина. Вождь спал. Другими словами, он не ожидал начала войны? Оказывается, не совсем так.

По свидетельству Жукова: «В ночь на 22 июня 1941 года всем работникам Генштаба и Наркомата обороны было приказано оставаться на своих местах. Необходимо было как можно быстрее передать в округа директиву о приведении приграничных войск в боевую готовность…

После смерти Сталина появилась версия о том, что некоторые командующие и их штабы в ночь на 22 июня, ничего не подозревая, мирно спали или беззаботно веселились. Это не соответствует действительности. Последняя мирная ночь была совершенно другой…»

Да, в момент нападения гитлеровцев Сталин спал. Очень недолго. Еще в половине первого ночи он спросил у Жукова, передана ли директива в округа, и получил утвердительный ответ. Хотя, как позже выяснилось, телефонная связь со многими частями была уже перерезана немецкими диверсантами.

Узнав о начале войны, Сталин долго молчал. Возможно, эту минуту или несколько минут молчания можно бы считать растерянностью. Хотя всякий здравомыслящий человек согласится, что тот, кто струсил или растерялся в столь страшный момент, да еще спросонок, или свалится в обморок, или впадет в истерику, или начнет нести околесицу.

Сталин думал, что надо предпринять. Приказал: «Приезжайте в Кремль с Тимошенко. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро».

Дальше, согласно воспоминаниям Жукова, продолжалась постоянная работа Сталина, пытавшегося руководить войсками (хотя в хаосе первых дней это плохо удавалось из-за не налаженной постоянной связи) и организовывать отпор врагу.

В 12 часов дня 22 июня по радио прозвучала речь Молотова о начале войны.