Ответ терапевта - это не просто правильная с клинической точки зрения интервенция, это выражение искреннего участия и искреннего желания понять. Ее не выраженное словами сообщение является ответом на потребность Эдварда в признании и принятии: «Ваши отношения с матерью, со всеми их значениями и последствиями для вас, очень важны. Я хочу понять их как можно лучше, потому что вы мне небезразличны». Это сообщение неявно содержится во всех наших исследованиях отношений. И в конечном счете все наши исследования - об отношениях, потому что отношения - повсюду: именно о них вся терапия контакта-в-отношениях.

Настраиваясь на всплывающие воспоминания клиента и осознавая свою собственную вовлеченность в этот процесс, наша работа с когнициями на уровне истории, ожиданий и переноса может принимать разнообразные формы. Мы можем помочь клиентам исследовать, что они думали и какой смысл придавали раннему опыту в то время. Мы можем спросить их о том, что они думают теперь об этом раннем опыте. Мы можем пригласить их использовать свои взрослые когнитивные способности, чтобы перестроить или изменить форму старых паттернов осмысления или предоставить им информацию, которая поможет им думать о своем опыте по-другому.

Сара: Но, возможно, я смогу справиться со стыдом.

Терапевт: Только не спешите.

Сара: Ладно, ладно, ладно.

Терапевт: У вас не получается справиться со стыдом, потому что вы держите его в себе.

Сара: Можете повторить?

Терапевт: У вас не получается справиться со стыдом, потому вы держите этот стыд внутри себя. Давайте просто пойдем в него.

Стыд - это сложная реакция, в которой переплетаются когниция и аффект («во что я верю и что я чувствую по этому поводу»), а также прошлое и настоящее («мой предыдущий опыт взаимоотношений и то, как я теперь реагирую на воспоминание о них»). Скорее всего, нет другой такой проблемы, для которой были бы важнее настроенность на когнитивный процесс клиента, признание всех тех значений, которые клиент создал вокруг своих отношений, и подтверждение функции этого переживания.

Клиентам часто бывает относительно легко установить связь со своими воспоминаниями. Они рассказывают нам, что произошло, что делал другой человек и что они делали в ответ. Они могут даже рассказать нам целую историю о том, что они чувствовали в связи с этим. Но рассказ истории о чувствах - внутренне отрепетированной, выстроенной-за-годы истории - очень отличается от того, чтобы находиться в прямом контакте с чувствами. На уровне исторического исследования ответ терапевта и его исследование аффекта чаще всего направлены на улучшение прямого контакта с аффектом во всех его измерениях.

Эдвард: Меня отправили в школу-интернат в 12 лет, и в то же самое время моего младшего брата отправили, когда ему было всего 8. И он не виделся с семьей два месяца. Понимаете, я имею в виду, мне было 12; я мог как-то справиться.

Но в 8, Господи! В общем, нет, то есть это по-прежнему, оно осталось, и терзает постоянно. Я имею в виду, знаете, такое, как бы, такое удовлетворение, которое она, казалось, испытывала, когда нашла решение, что сделать со своими детьми.

Терапевт: Эдвард. Когда человек, от которого ты зависишь больше всего на свете, ликует, отправляя тебя далеко, что-то должно происходить у вас в сердце.

История Эдварда была якобы о его гневе на мать, на то, что она была способна на такую жестокость по отношению к нему и к его брату. Аффект был настоящим; он сердился тогда, в детстве, и он чувствовал гнев снова, рассказывая об этом. Однако еще одно измерение - боль и потеря, связанные с тем, что его оставили и с тем, что она радовалась тому, что оставила его, - не присутствовало в его истории. Паттерн поведения, который он развил, чтобы защитить себя от боли, стал его жизненным сценарием; помощь в восстановлении и признании его аффективной реакции поможет ему ослабить влияние этого сценария.

Поведение - это исходный материал для сознательной памяти. Когда мы вспоминаем что-то из нашего прошлого, чаще всего это бывает поведение, будь то наше собственное поведение или чужое. Исследование этого поведения и вопросы о нем помогают клиенту сделать воспоминание конкретным и подробным, чтобы тем самым удалось вывести его значение. Большинство поведенческих исследований, которые мы проводим, направлены на то, чтобы помочь клиенту (или, возможно, подготовить его) расширить его или ее осознание какой-то другой грани опыта. Например, в случае «терапии внутри терапии» во время работы с интроецированной матерью Лорейн терапевт спрашивает «Элис» о ее поведении в первые годы ее брака.

Терапевт: Как вам с этим жилось, когда вы переехали в Канзас?

Лорейн (как Элис): Ну, у меня были две мои малышки, Лорейн и Эллен. И мой муж.

Терапевт: Муж, с которым вы никогда не ругались?

Лорейн (как Элис): Мы никогда не ругались.

Когда «Элис» начинает рисовать картину того, что она делала в те годы, ей все менее и менее удается отрицать чувства и убеждения, а также желания и потребности, которые сопровождали это поведение. Осознание растет, и внутренний контакт улучшается; она все ближе и ближе подходит к возвращению себе и присвоению отрицаемых и искаженных частей себя.