Терапевт: Звучит так, как будто вы готовы зависеть от него больше (пауза). Скажите ему об этом, Лоис. Своими словами, исходя из вашего собственного опыта.

Воспоминание Лоис о том, как Лестер причинил ей боль и оттолкнул ее, сигнализирует о появлении какой-то потребности в отношениях. Внимание было сосредоточено на Лестере уже довольно долго; теперь Лоис нуждается в подтверждении и в том, чтобы ей уделили внимание. Терапевт отвечает на ее потребность, но делает это, подтверждая положительные изменения, которые осуществляет Лоис, а не боль, о которой она вспоминает. Ее слезы в ответ на эту интервенцию, по-видимому, являются слезами облегчения, а не печали. Есть кто-то, кто понимает ее; кто-то, кто готов ее слушать; кто придает ценность ее переживанию и принимает ее такой, какая она есть. Безопасность - это то, в чем она нуждается, чтобы ответить Лестеру собственным новым поведением.

Лоис: (пауза; ее слова неразборчивы; она плачет)

Терапевт: «И когда мой отец умрет, от тебя, Лестер, мне необходимо...»

Лоис: (всхлипывает; долгая пауза) И когда мой отец умирает, от тебя мне необходимо, чтобы ты понимал... и был со мной. А не говорил: «Ты делаешь из мухи слона».

Лестер: Ты не... ты не заботишься о себе в этой ситуации.

Терапевт: (пауза) Он что-то упустил, Лоис, или ему удалось установить с вами контакт? (пауза) Только что вы были не поняты?

Невербальный ответ Лоис на комментарий Лестера был неконгруэнтным: вместо того чтобы принять его обеспокоенность тем, что она не заботится о себе, она отстранилась и довольно заметно закрылась. И терапевту, и Лестеру необходимо узнать, что произошло и какая новая или старая рана открылась.

Лоис: Я почувствовала боль...

Лестер: Из-за чего? Что причинило тебе боль? Как ты меня услышала?

Лоис: Я услышала, что ты говоришь, что, м-м, я не могу определиться по поводу того, чтобы, возможно, поехать и побыть с папой... и ты говоришь, что я могу поехать, все в порядке... и это как бы... когда я пытаюсь бороться за то, что мне нужно, я кажусь тебе слишком сильной. И вдруг я подумала о сновидении, которое приснилось мне прошлой ночью. Под столом было две миски с кошачьей едой, и один из котов хотел съесть эту еду, а другой просто ушел, чтобы первому достались обе миски.,.. Мне нужно, чтобы ты был со мной, и когда я прихожу под стол, ты отказываешься от своей потребности, а вместо этого заботишься обо мне. В настоящее время я продолжаю бороться, и я действительно пытаюсь победить. Ноя не хочу, чтобы твоя миска была пустой. Мне нужно продолжать борьбу, но я не хочу быть для тебя слишком сильной.

Лестер: Я тоже борюсь за свою миску. И, гм, и то... и то, на что я сержусь, - это не нерешительность... Да, нерешительность тоже, но не совсем - то, что твой отец умирает, это очень значимо, конечно, это так. Там много эмоциональной... и ты ведь попрощалась; ты сказала, что твой отец не хотел, он бы не хотел, чтобы ты приходила к нему. И я начинаю сердиться из-за того, что я считаю, я думаю, что ты, как дочь... что ты едешь домой, потому что ты зла на свою сестру. И вот здесь я начинаю...

Открывается еще одна дверь, и начинается новый цикл. Теперь Лестер и Лоис начнут распутывать свои различающиеся восприятия о сцепленности Лоис со своей родительской семьей, используя уже достигнутые успехи, чтобы это распутывание происходило по-другому, по сравнению с тем взаимодействием, которое было в прошлом. Лестер признал свой паттерн, который заставляет его верить, что другие (особенно Лоис) считают его слишком требовательным, слишком нуждающимся, считают, что его слишком много. Признание этого самовосприятия и того, как он проецирует его на Лоис, дает Лоис возможность более свободно говорить о своей собственной амбивалентности: о своем желании быть зависимой и своей потребности отстаивать себя; своей потребности бороться и своей не менее сильной потребности не доминировать.

Когда паттерн, который находился вне осознания, признается, становится возможным признать также альтернативные возможности. Клиент больше не воспринимает свои реакции как неизбежные и необходимые, а видит в них давние способы решения проблем и принятые решения, которые сейчас, возможно, стоит обновить. Для пары такой шаг открывает возможность для того, чтобы выстраивать отношения по-новому, и дает свободу видеть своего партнера в новом свете и отвечать ему по-другому.

Часы и дни после такого нового осознания имеют решающее значение для развития более здоровых отношений в паре. Часто за ключевым терапевтическим шагом следует своего рода оживление и чувство новой надежды и оптимизма, и эта позитивная энергия может послужить топливом, чтобы существенно изменить паттерн взаимодействия между партнерами. Кроме того, самое лучшее время для освоения и практики новых реакций - это момент, когда прежние паттерны только что были осознаны, затор был устранен, а новая путница еще не успела возникнуть. Обучение навыкам исследования, упомянутое в начале этой главы как четвертый аспект интегративной психотерапии с парами, вероятно, наиболее легко можно осуществить во время «окна», которое следует за крупным терапевтическим достижением одного или обоих партнеров.

Но даже в самый оптимальный момент бывает непросто научиться заменять устаревшее, самозащитное поведение настроенным и вовлеченным процессом исследования. Пары приходят в терапию с большим багажом, принося с собой свою собственную историю детства с опытом неудовлетворения-потребностей, свои накопившиеся обиды на партнера, свои страхи быть брошенными или контролируемыми, или страх, что их сочтут неприемлемыми в каком-то глубоком, слишком-ужасном-чтобы-даже-думать-об-этом, смысле. Индивидуальная работа с каждым партнером в присутствии другого, как мы увидели в приведенном отрывке о Лестере и Лоис, позволяет терапевту моделировать процесс исследования при рассмотрении этих проблем. Индивидуальная работа служит двум целям: она помогает каждому члену пары понять как себя, так и партнера, и также демонстрирует навыки, которые понадобятся им обоим, когда терапевта рядом с ними больше не будет. Часто терапевт приглашает пару попрактиковаться в исследовании друг с другом, вместо того чтобы просто слушать, как это делает он. На данном этапе терапевт может стать инструктором, который предлагает, поправляет и вмешивается с целью обучить эту пару тем действиям, которые будут им нужны, чтобы продолжить процесс исследования самостоятельно.

При обучении пар тому, как проводить исследование друг с другом, необходимо возвращать их, снова и снова, к основному фокусу исследования: внутреннему переживанию партнера. Независимо от того, исследуется ли непосредственно феноменология партнера, его история взаимоотношений или то, как он научился / принял решение справляться с ситуацией, собственное уникальное переживание партнера является центральным для процесса исследования. Большинству пар вначале кажется, что поддерживать такой фокус очень тяжело. Партнер, который проводит исследование и задает вопросы, может впадать в доказательство «реальности» («Но это происходило не так!») или в самозащиту («Я никогда этого не говорил!»), или он может переключиться с фокуса на партнере на выражение своих собственных взглядов на проблему. Тот, кому задают вопросы, может начать тревожиться, может неправильно понимать вопросы и часто переключаться с внутреннего переживания на внешние события. И каждое из таких отклонений само по себе является возможной темой для исследования: «Что происходило для тебя только что?» «Как это было для тебя, когда я это сказал?» «Что ты хочешь от меня прямо сейчас?».

Помогать паре в процессе исследования - трудоемкая задача. Столько моментов необходимо отслеживать - быть настроенным на текущее переживание каждого партнера; оставаться в контакте со своими собственными чувствами, представлениями и ощущениями; отслеживать паттерн, который образуется между партнерами; уделять внимание техническим особенностям эффективного исследования; принимать решения по поводу того, в каком случае - и надо ли вообще - побуждать партнеров описывать их собственное феноменологическое переживание или же стоит вернуться к расспрашиванию другого. В следующем транскрипте вы увидите, как на передний план выходит первое из перечисленных направлений работы, а затем еще одно.

Бетти и Салли, лесбийская пара, пришли на данную сессию групповой терапии с запросом к терапевту помочь им научиться «общаться» друг с другом. После некоторого обсуждения того, что каждый партнер ожидает получить от этой работы, терапевт начинает рассказывать о понятии «присутствия» и его значимости для процесса исследования. Это обсуждение отчасти проводится в интересах всех членов группы, а отчасти для того, чтобы заложить фундамент для работы, которую собираются осуществить Бетти и Салли.

Терапевт: Присутствие, на самом деле, имеет две стороны и является, в сущности, противоречивым. Я говорю о «присутствии» как о децентрации себя. Это способ сделать ваши личные потребности, ваши личные желания, ваши личные результаты, ваши личные знания незначимыми на какой-то период времени. В то же время, однако, присутствие требует всего богатства нашей истории; всего, чему мы когда-либо научились; всего, что мы когда-либо прочитали, - всего нашего опыта, нашей собственной боли и страданий, а также наших радостей и удовольствия. И здесь, между двумя этими переживаниями, происходит движение туда и обратно, когда мы обращаемся ко всему нашему опыту как к богатой библиотеке ресурсов - и тут же практически забываем обо всем этом и сосредоточиваем весь свой интерес на другом человеке. А потом мы вновь возвращаемся к своему опыту и используем его как ресурс для установления контакта с другим. Таким образом, это сочетание свободного обращения к нашему внутреннему миру, ко всему, что мы когда-либо переживали, и затем - отхода от этого при фокусировании на другом.