Терапевт: Нет, не у каждого ребенка бывает такой опыт.
Этот ответ терапевта является нормализующей интервенцией. Слова Эдварда: «У каждого ребенка бывает такой опыт» могут легко перейти в «и не все они реагируют так, как я; значит, со мной что-то не в порядке». Возражение терапевта подразумевает, что, поскольку опыт Эдварда не является универсальным, его реакция на него неизбежно будет отличаться от реакций ребенка с другой историей.
Эдвард: Да, вероятно, нет. Ну... это в любом случае происходило часто.
Терапевт: Но это, наверное, замечательный способ как бы защитить себя от силы переживаний, усреднить себя, сделаться обычным.
Это прямой призыв к Эдварду уважать и ценить свою защитную систему. Ему нужно научиться ценить свои защиты, понимать их функцию и быть в состоянии признать свою собственную отвагу и креативность в том, как он сумел пережить и внешние атаки, и боль, идущую изнутри. Когда он научится признавать то, что он делает, он может начать освобождаться от этого, подобно тому как тот, кто сжимает кулак, должен сначала заметить, что делает это, прежде чем сможет сознательно расслабить руку. Терапевт начинает выводить на свет защитный процесс всегда в контексте подтверждения и нормализации.
Эдвард: Что ж, также должен сказать, я чувствовал каким-то необъяснимым образом, что я оправился от всего этого лучше, чем мой старший брат и мой младший брат. Конечно, я много принижал моего младшего брата. Сейчас мы ладим очень хорошо, но я думаю, что я, я имею в виду, я придумывал игры, а он, конечно, всегда проигрывал, знаете, что тут говорить, я был на пять лет старше. Мне надо было побеждать хоть где-то... Но, хм, я сожалею об этом. И еще больше я чувствую это по отношению к моему старшему брату. Я имею в виду, я очень, очень, очень старался... получить... как же это сказать - одержать над ним верх, одолеть... победить его, что, мне помнится, я делал постоянно примерно с семи или восьми лет, знаете? Думаю, что я стал более, более напористым, чем он. Это было, знаете, я мог зайти дальше, чем он. Я дрался более свирепо, знаете; он был... я делал из него как бы неудачника. Мы все по очереди придирались друг к другу, так или иначе. Мммм...
Терапевт: Какое чудесное мгновенное облегчение. Придираться к кому-то другому. В эти несколько мгновений я представила это чувство облегчения.
«Им было еще хуже, чем мне; я придирался к ним». И здесь появляется самокритика. Терапевт быстро нормализует («Какое чудесное облегчение»), а затем использует нормализацию, чтобы пригласить к еще более детальному исследованию феноменологического опыта этого мальчика.
Эдвард: Я помню, что посмеивался над таким. Это было как... знаете, чувства, которые я помню, - это то, а) что это было совершенно несправедливо; б) что мне нравилось посмеиваться над этим; ив) было интересно, как Хьюи будет с этим справляться как мой младший брат. Знаете, было любопытно. И я был, я пытался и немного заглаживал свою вину, знаете. Я часто брал его с собой; а он был намного младше. Я пытался загладить свою вину разными способами, потому что я чувствовал, что он действительно... я имею в виду, что это было еще более несправедливо по отношению к нему, потому что он был еще менее способен защищать себя, обороняться. И это была неправда, что он был глупым, знаете; это на самом деле было - о, конечно, это так - это было облегчение, как вы говорите; конечно, это было облегчение, что в нашем доме теперь пришла очередь кого-то другого, понимаете? Ууууфффф...
Терапевт: Как прекрасно почувствовать облегчение хотя бы на несколько минут.
Терапевт признает когнитивное содержание истории, но в то же время направляет внимание на феноменологию и на функцию этого поведения. Эдвард показал нам несколько слоев своей защитной структуры: обаяние и юмор, затем угрюмость, затем агрессию. Каждый из них обеспечивает свою разновидность защиты и свою разновидность облегчения.
Эдвард: Сейчас мне трудно это почувствовать. Я чувствую, что... (пауза) Я имею в виду... да. Что ж... да.
Терапевт: Эдвард, могу ли я предложить интерпретацию? (Эдвард кивает в знак разрешения) Минуту назад вы сказали, что хотели увидеть, как Хьюи справится с этим. Я задаюсь вопросом: кроме облегчения, когда вы дразнили кого-то другого, была ли надежда, что он научит вас чему-то, что вы могли бы использовать потом с мамой и папой? Если бы в ответ на ваши придирки он научил вас, как справляться с унижением, у вас бы появился новый навык.
Интерпретация всегда связана с риском. Здесь вопрос терапевта, предваряющий интерпретацию, служит тому, чтобы заключить мини-контракт; он также дает понять Эдварду, что этот терапевт не пытается делать что-то втайне от него - все интерпретации будут четко обозначены как таковые. Сама интерпретация, конечно же, приглашает к исследованию еще одной функции защитного поведения.
Эдвард: Ну, это не то, что я чувствовал. Что я действительно чувствовал -это то, что это был чертов вопрос жизни и смерти. Знаете, мне казалось, что я просто могу - и я часто чувствую это также в моих снах, - что у меня получится справиться с этим. И я не был уверен, что другие тоже так могут. И я по-прежнему это чувствую. Я имею в виду, где-то год назад мне приснился сон... к моему дому подъехали полицейские и пошли к соседней ферме, где откопали тело, мертвое тело человека, которого я, по всей видимости, убил. И я помню, как говорил что-то вроде: «Ох, ну что ж, похоже, другого объяснения здесь нет; очевидно, что я убил кого-то, какое-то время назад. И, э, ну, знаете, возможно, я смогу отделаться десятью годами тюрьмы, знаете, возможно, я с этим справлюсь; я уверен, что смогу, знаете, я могу читать», и все такое. И вот это все происходило в моем сне; очень четко: «Я смогу это пережить». Очень сильное чувство, «я смогу это пережить, я смогу с этим справиться»... (тихо) Но я неуверен, что всегда это смогу, знаете... Гм, и совсем недавно был еще один сон, в котором - я уже упоминал, что несколько моих сновидений были связаны со старением, - мне снилось, что я вдруг заметил, что мои волосы почти полностью поседели. И я подумал, о, черт, как быстро, знаете...
Хотя Эдвард отвергает интерпретацию терапевта, дальше он раскрывает новые богатые сведения. Содержание сновидений обычно полно возможностей, предположений и значений. Терапевт никогда не может быть полностью уверен в понимании этих значений или в том, к чему они ведут; мы пока откладываем их, чтобы проверить их позже в перспективе того, что проявится в дальнейшей работе. Здесь, например, терапевт проявляет интерес к утверждению Эдварда: «Очевидно, что я кого-то убил». Убил ли он свою потребность зависеть от других людей? Свою способность быть близким? Осознание ощущений своего тела, которые столь ярко проявлялись в его наслаждении наготой в предподростоковом возрасте? Число 10, ранее ассоциируемое с предподростоковым возрастом, возникает снова и может каким-то образом быть связано с теми ранними годами. Сновидение о тюрьме также почти наверняка о том, как он защищает себя, как выдерживает и преодолевает боль. А сновидение о седых волосах? Является ли это предостережением не продвигаться слишком быстро в этой терапии?
Эдвард: И я подумал, гм, ну, черт, что есть, то есть, знаете; ты быстро к этому привыкнешь... так что я очень, я чувствую, что переживу...
Терапевт: Итак, есть также большая гордость за свою способность выживать.
Это первые искренние самоутверждающие слова, которые произнес Эдвард. Он гордится, что выжил. Гордость за выживание может распространяться и на защиты, которые он выработал, чтобы выжить; признание ценности и уважение защит открывает путь для более глубокого их исследования и в конечном счете к уважению и признанию ценности их психологической функции.
Эдвард: Да. Довольно большая гордость за выживание. Раньше я думал, что единственное, что я умею, - это выживать. Я довольно сильно это чувствовал, что, если я могу это пережить, все не так уж плохо, знаете. Теперь я замечаю, что умею делать много чего еще; это хорошо. Хорошее наблюдение. Но, конечно, это было моей главной задачей. Попытаемся и прорвемся.