Когда наконец задышал Бык и начали таять снега, а ночами в небе стало раздаваться кряканье летящих уток, я отдал приказ о выступлении войска и мы двинулись на запад. После этого я уже больше не опасался того, что кто-либо из жителей Кельны попытается донести Тохтамышу о нашем выступлении, так как знал, что отныне никто не сможет передвигаться быстрее моего войска, а если кто и нагнав нас, попытается обойти, он непременно будет уничтожен.
В семнадцатый день месяца Дальв (Водолей) мы выступили из Кельны в западном направлении. Два сторожевых дозора двигались впереди и по флангам войска осуществляя ближнюю и дальнюю разведку. Были мы защищены и с тыла, двигаясь в полном боевом походном порядке, имеющем цель, застать врага врасплох, ибо я знал, что основное условием успеха будет застать Тохтамыша врасплох. Я располагал сведениями о том, что Тохтамыш и не думает выступать в направлении Баб-уль-Абваба раньше, чем наступит весна, и надеялся разбить его в его же зимнем лагере. На нашем пути попадались реки, однако они не стали для нас серьёзной преградой.
В тот день вплоть до заката и ночи восемнадцатого дня месяца Дальв и до утра мы были в непрестанном движении. Когда взошло солнце, мы сменили лошадей, переведя тех, что устали в запасные и продолжили стремительную скачку. Опять, как и в предыдущий день перед нами возникали реки и речушки, не представлявшие собой преграды для моего войска. К полудню самый передовой из моих дозоров передал, что впереди виднеется темная масса, напоминающая некое войско. Я дал приказ своему войску остановиться. Пока оно находилось в движении, я не мог дать боя врагу, так как на марше войско не развернуть для сражения, для этого необходимо остановиться и провести развертывание в боевой порядок. Следуя установившейся привычке, я тут же сформировал центр, фланги и резерв, спешно натянул на себя кольчугу и шлем и приготовил саблю и секиру для боя. И хотя появление Тохтамыша в той степи явилось для меня полной неожиданностью, я не растерялся, поскольку со дня вступления в страну кипчаков готовил себя к той встрече и должен сказать, что было бы странным если бы она в конце концов не состоялась.
Передовой дозорный отряд хорошо знал свою задачу и поэтому передав мое сообщение о появлении войска, принялся изучать его размеры, численность, вооружение, чтобы обо всем этом известить меня. Второе известие от того же дозорного гласило, что темная масса, видневшаяся в степи, продолжает приближаться. Поскольку я все еще не знал его численности, то остановился чтобы подумать, мои военачальники стояли наготове, ожидая моих указаний Третье сообщение, переданное мне вторым дозорным от первого говорило что в войске том, кроме черного, других цветов не наблюдается.
Я подумал, что воины Тохтамыша должно быть одеты в черное, потому как в стране кипчаков шерсть у овец и коз преимущественно черного цвета. В течении часа пополудни войско мое стояло на месте, ожидая вестей от передового разведывательного дозора. В тот момент дозор сообщил, что то, что было принято за темную массу вражеского войска на деле оказалось огромным стадом неких животных черного цвета, которое шло с запада на север; и что внешне эти животные напоминают быков.
Я отменил развертывание войска в боевой порядок и приказал двигаться маршем в сторону того стада. Так как мы двигались ускоренно, а животные — медленно, вскоре мы догнали их и моему взору открылось огромное стадо животных черного цвета, тела которых было схоже с телом быка, а вот морды их имели отдаленное сходство с чертами человеческого лица, украшенные двумя короткими и гнутыми как у барана рогами, они насторожённо разглядывали нас своими налитыми кровью глазами.
До того дня я не видел подобных тварей и поэтому был изумлен их видом. Животные, увидев наше многочисленное войско, забеспокоились и ускорили свой бег стараясь скрыться из виду. Я заметил, что их копыта подобны коровьим, имеют расщелину, значит их мясо являлось чистым и дозволительным к употреблению. По этой причине я приказал начать на них охоту, чтобы их мясо послужило продовольствием для войска. Воины начали отстрел и поразили двадцать животных, остальные же скрылись вдали.
Я внимательно рассмотрел туши тех животных и пришел к выводу, что это несомненно быки и коровы, однако с более мощными и широкими чем у их домашних собратьев хребтами и с мордами, отдаленно напоминающими черты человеческого лица. Я не мог разрешить воинам, остановиться, чтобы отведать мяса тех животных, хотя невдалеке виднелась роща и дров было бы достаточно, чтобы разжечь костры. Я велел им отсечь наиболее сочные части туш тех быков, захватить их с собой с тем, чтобы когда выдастся подходящее время приготовить и отведать еду из них.
К заходу солнца мы достигли какого-то маленького селения, я расспросил ее жителей о тех странных животных, выяснилось, что это лесные буйволы, и что они имеют привычку менять места своего обитания с началом дыхания Быка
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ И ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Битва в стране кипчаков
Вступив в ту деревню, я велел перекрыть все ведущие из нее дороги, чтобы никто не мог передать Тохтамышу весть о нашем появлении. Хотя зима еще не прошла, было относительно тепло, всё же, опасаясь перемены погоды, я велел соорудить временные стойла для лошадей, чтобы животные не мерзли. И хотя решено было двигаться не останавливаясь, тем не менее в ту ночь я решил дать отдых воинам до полуночи, велев им выспаться и быть готовыми выступить ровно в полночь. Сам я тоже лег спать и увидел такой сон:
Стою я в долине, покрытой снегом на краю рощи черного цвета, а небо, закрытое тучами, настолько черно, что и падающий снег кажется того же цвета, что и небо. В той низине внезапно появляется Тохтамышево войско, я готовлюсь к атаке, и с удивлением вижу, что все воины Тохтамыша обликом подобны диким буйволам, и ревут точно так же как они. Я скомандовал перейти в наступление и мы, не колеблясь, бросаемся на вражеское войско. Вдруг я заметил, что у меня отсутствует правая рука и это обстоятельство привело меня в смятение. Снова и снова я обращаю свой взор к правому плечу и все так же убеждаюсь в том, что моя правая рука исчезла. Меня тот сон взволновал настолько, что проснувшись, я вновь и вновь восстанавливал в памяти его подробности.
Я говорил себе, что покрытая снегом долина выглядела черной от того, что подобное мне довелось увидеть раньше, ещё до нашего прихода в Кельну. Видение буйволов так же имело своё объяснение, — я их видел, как рассказывал, незадолго до того. Различные виды и явления, обозреваемые человеком в состоянии бодрствования, могут затем являться ему во сне, в той же форме или в какой-то иной. Однако исчезновение правой руки привело меня в ужас и я предвидел, что со мной должно произойти некое неприятное событие. Тем не менее, когда послышалось пение ночных птиц и я встал, чтобы дать команду выступить, то уже не испытывал волнения. Другой бы на моем месте после такого сна отказался бы от первоначального намерения или, по крайней мере, испытывал колебания. Однако я не позволил себе ничего подобного, ибо знал — муж, спешащий на битву, спешит навстречу смерти, чтобы глядеть в лицо Азраилу, ангелу смерти, и если он сумеет одолеть Азраила, то останется в живых, в противном случае его непременно убьют. Подобно путнику, запасающемуся съестными припасами перед дальней дорогой, везущему с собой продукты для себя и корм для своей лошади, воин перед битвой должен готовить себя, чтобы быть достаточно сильным и иметь в своем распоряжении все возможные средства для того, чтобы встретившись лицом к лицу со смертью не чувствовать себя немощным и безоружным.
С младых лет и до сих пор, когда мне уже за семьдесят, никогда я не испытывал страха от предстоящего участия в бою и битвы с самой смертью. Если я и не принимал личного участия в некоторых боях, то только лишь затем, чтобы не оставлять войско без командующего. Я не утверждаю, что ничего не боюсь, есть вещи, которые страшат меня, однако меня не страшит возможная смерть в бою и тот, кто сотворил меня знает, что в сердце моем нет страха перед смертью.
С полуночи до самого утра мы шли без каких-либо особых происшествий и погода, хотя была холодной, не доставляла беспокойства, и когда забрезжил рассвет, мы дошли до некой плоской возвышенности, которая была вся покрыта снегом. Но, поскольку светило солнце и небо было безоблачным, мороз для нас не был столь уж мучительным. Через каждые несколько часов я велел менять лошадь подо мной, пересаживаясь с уставшей на свежую, вместе с тем мы придерживались такого темпа, который не позволял лошадям выдохнуться. Мои воины знали, что уже отдыхать не придется, разве что после того, как дойдут до поля битвы, начнут и завершат схватку с врагом.
К полудню головной дозор сообщил о появлении вдали еще одного стада диких буйволов. На этот раз дозорные уже знали, что имеют дело со стадом животных, а не с надвигающейся темной массой вражеского войска. Выяснилось, что животные движутся в нашу сторону, причина была в том, что из-за состояния дорог мы изменили направление и двигались с севера на юг и не меняли его вплоть до того, пока не дошли до Шенгари. Как я упоминал, с началом тёплого сезона, стада диких буйволов устремляются на север в холодные широты. К вечеру мы встретились с тем стадом, буйволы завидев нас, шарахались и уносились прочь. Вплоть до темноты, мы видели то стадо. Некоторые животные, вначале убегали от нас, затем останавливались и возвращались, разглядывали нас и снова с испугом убегали. До самого утра мы продолжали идти, и после того как настал рассвет, снова увидели вдали диких буйволов. Мы догадались, что, возможно, это часть того же стада, что мы видели вчера. В дальнейшем я узнал, что Тохтамыш догадался о том, что к Шенгари приближается какое-то войско судя по поведению стада испуганных чем-то диких буйволов, которые возвращались обратно. Тохтамыш и его воины были уроженцами страны кипчаков и хорошо знали повадки диких буйволов, знали, что как только задышит Бык
Упоминаю обо всём этом для того, чтобы ты, читающий мое жизнеописание знал, что полководец, какой бы он ни был дальновидный, не в состоянии предвидеть всего, особенно находясь на чужой земле, впервые вступив в пределы вражеского государства, не располагая многими сведениями о местных условиях и тамошней обстановке. Вечером двадцатого дня месяца Дальв мои передовые дозорные сообщили, что видят группу всадников, которые остановились заметив наш дозор, некоторые из них повернули назад и быстро ускакали прочь, остальные же отходят постепенно. Я приказал своим дозорным захватить живым хотя бы одного из тех всадников, чтобы можно было получить от него необходимые сведения. Однако моим дозорным не удалось этого сделать, вскоре стемнело. В ту ночь я был особенно бдителен и если бы попалось подходящее место, остановил бы войско для отдыха до наступления следующего утра. Однако, такого места не попадалось, поэтому мы продолжали идти. Во второй трети ночи раздалось крякание летящих в небе уток, которое затихало по мере того, как птицы удалялись, летя в северном направлении. Я понял, что в той стране утки, как и дикие буйволы перемещаются с юга на север с наступлением летнего сезона.
В ту ночь до самого утра мы шли маршем, а когда наступил рассвет, что на арабском языке зовется «фалака», я по привычке прочитал суру «Фалака» («Рассвет»), начинающуюся словами: «Кулл-аузу би-рабби уль-фалаки…»