Изумившись подобному сообщению, я в сопровождении нескольких военачальников отправился на место, чтобы воочию убедиться, каким это образом движение стада каких-то там животных может производить такой грохот. К закату мы доехали до того стада и тогда я убедился, что это — лоси, дикие олени. Поскольку мои воины впервые видели тех животных, они не знали, к какой породе их следует отнести. Однако мне самому случалось встречать то животное в Иране и я знал, что оно наделено длинными ветвистыми рогами. А звук тот возникал от того, что рога бегущих животных бились друг о друга.

Стадо оленей было настолько огромным, что не было видать его конца. Я велел вызвать побольше воинов и их начальников для отстрела животных, ибо их мясо в такой зимний холод было для нас даром, ниспосланным самим Богом, к тому же их шкурами можно было укрывать лошадиные стойла.

Подошли воины со своими старшими и начали отстреливать тех животных. В тот день вплоть до захода солнца мы только и делали, что отстреливали этих рогатых зверей и когда наступила темнота, стадо все продолжало бежать мимо нас (не стоит удивляться такому изобилию лосей во времена Тимурленга, если даже сотни лет спустя, уже в начале двадцатого века в Канаде наблюдался подобный же пробег стада диких оленей, длившийся трое суток без перерыва — Автор)

Мы настреляли оленей в таком большом количестве, что собрать их туши представлялось нелёгкой задачей. В ту ночь мы были заняты только тем, что перетаскивали туши животных в свой лагерь. Тогда же мы отведали оленятины, обжаренной в собственном соку. Мясо некоторых из них было мягким и сочным, вместе с тем, попадалось мясо жесткое настолько, что его невозможно было прожевать и мы поняли, что мягкое и сочное — это мясо молодых, а жесткое — старых оленей. Говорят, что голодный волк нападает на живое животное и не ест мертвечины. В тот день я убедился в неверности такого утверждения, видя как голодные волки набрасывались на тела убитых нами оленей, которых мы настреляли в таком количестве, что не смогли всех их перенести в свой лагерь.

Некоторые из старших воинов утверждали, что если мясо старых оленей подержать в снегу, оно становится таким же мягким и нежным, как и у молодых животных. Мы так и поступили, и убедились, что мороз на самом деле размягчает мясо старых оленей. Миграция оленей в ту зиму здорово нам помогла — мы долгое время смогли питаясь их мясом сберечь основные запасы продовольствия чтобы употребить их в более поздние периоды. У нас не было возможности организовать там же дубильни и перерабатывать шкуры оленей в кожу. Поэтому пришлось употребить их лишь в качестве покрытия для лошадиных стойл и высоких шатров.

Мы находились в том месте до середины месяца Джади и сильный мороз не позволял нам пускаться в путь. Не было никаких вестей от сына моего Шейха Умара и я не ведал, где он находится и чем занят.

Я понимал, что зима доставляет неудобства всем в одинаковой степени, в связи с чем вероятно, что даже Тохтамыша, уроженца здешних мест и человека, привычного к холодам, она обрекает на вынужденное бездействие. Вместе с тем, Тохтамыш вел войну, находясь на на своей земле и хорошо знал обстановку на местах, тогда как мой сын вынужден воевать в чужой стране, где на каждом шагу его подстерегает отважный и опытный враг, куда бы он не направился, всюду его ожидало столкновение с тем врагом. Всякий владыка или повелитель обладает властью или влиянием в пределах своих земель и в состоянии заставить своих подданных повсеместно оказать противодействие врагу и таким образом добиться его уничтожения или изгнания за пределы страны. В связи с этим, я опасался, как бы Тохтамышу не удалось, подняв все кипчакские племена против Шейха Умара (некоторые историки в своих трудах произносят имя этого сына Тимурпенга как «Умар Шейх» — Автор), разгромить его войско, а самого его либо убить, либо захватить в плен.

Всякий раз, думая о возможной гибели Шейха Умара, я не испытывал печали, ибо для нас, воинов гибель наших детей или родных не выглядит бедствием. Отправляя сыновей на поле битвы, мы предвидим, что они могут погибнуть там. И во время жаркой схватки, в пылу побоища жизнь моего сына имела такую же цену, что и жизнь любого другого воина, оба они в одинаковой степени подвергались смертельной опасности. Меня не печалила возможная гибель Шейха Умара, я опасался лишь того, что Тохтамыш мог пленить его и держать л качестве заложника, в этом случае, мне не желающему его гибели, пришлось бы ради свободы сына дать Тохтамышу все, что он вздумает потребовать взамен.

Кроме того, меня беспокоила возможная гибель восьмидесятитысячного войска Шейха Умара. Из за таких дум, я уже не смог вынести дальнейшего бездействия и во второй половине месяца Джади, пустился в дальнейший путь, несмотря на то, что все еще стояли холода и земля была покрыта глубоким снегом. Мои воины, невзирая на мороз, выглядели вполне отдохнувшими, а лошади были в состоянии стремительно покрывать длительные расстояния. Всюду где лежал снег, идти было легко, но всякий раз когда попадалась обледеневшая река или озеро, переход наших коней по зеркальной ледяной поверхности был сопряжен с неимоверными трудностями.

На таких участках мы стелили под копыта лошадей куски войлока и после прохождения всадников их сворачивали и убирали. Вплоть до двадцатого дня месяца Джади, кроме обычных дорожных происшествий, случающихся во время движения по заснеженной степи, ничего особенного не произошло. Однако на двадцатый день того месяца начал дуть холодный ветер. Он был таким холодным, что когда дул в лицо, возникало ощущение будто к нему прикладывают раскаленное железо. Ветер начался с рассвета, он продолжался и после восхода солнца не становилось теплее, ветер оставался все таким же холодным.

Стоило уху, носу или руке хоть на несколько минут оказаться неукутанными, они мгновенно чернели и поскольку часть моих воинов не имела рукавиц, они прижимали пасть запасной лошади к одной, и пасть основной — к другой руке и таким образом умудрялись избежать обморожения рук. Снег под копытами наших лошадей настолько обледенел, что стал скользким как стекло. Наши лошади скользили и падали, некоторые из них упав, не поднимались из за полученных переломов.

Сам я так же сильно страдал от холода и несмотря на надетую на тело плотную овчину, приходилось туго как только высунешь наружу руку, нос или ухо. Среди моих старших воинов был один, которого звали Абдулла и был он родом из племени карамесинов.

[Пояснение: «карамесин» — так в старые времена называли Керманшах, и в старинных писаниях провинция Керманшах часто называется провинцией Карамесин — Переводчик.)

Поскольку город Бухара пользовался известной славой, отец Абдуллы переехал туда из Карамесина чтобы получить образование, а после учебы остался в том городе и женился, так появился на свет Абдулла. Отец его будучи образованным человеком, послал Абдуллу учиться в мактаб, окончив его, юноша поступил ко мне на службу и был со мною во время битв за Нишапур, Сабзевар и Исфаган. Он участвовал так же и в моей битве с монгольским ханом, знал арабский язык (правда не так хорошо как я), был приближен ко мне и я ценил его за отвагу. Будучи приближенным к моей особе, Абдулла случалось, высказывал мне такие вещи, которые другие не осмеливались высказывать, однако я не гневался на него за это, поскольку не раз убеждался, что его высказывания продиктованы душевной болью и доброй волей и что его единственной целью является верная служба мне. Так, до наступления полудня он подошел ко мне и сказал: «О, эмир, что ты делаешь и почему упрямо стараешься в такой лютый мороз передвигаться по обледеневшей местности? Если будешь упрямо продолжать путь, то до заката в твоём войске не останется ни единой здоровой лошади, и все твои всадники останутся пешими и погибнут от мороза».

В тот момент вдали показалось какое-то темное пятно, и я понял, что это роща и сказал, что как только мы дойдем до нее я дам приказ сделать привал, ведь для него необходимо такое место, чтобы неподалеку можно было найти топливо и обогреться. К полудню небо заволокло тучами, зато перестал дуть леденящий ветер. Тучи на небе были настолько черными, что из-за них даже земля, покрытая белым снегом выглядела такой же черной. Но мы сочли, что те черные тучи лучше леденящего ветра. Пока мы добирались до рощи, из-за той черной тучи кругом стало так темно, что деревья в ней выглядели совсем почерневшими. Я увидел, что деревья в той роще такой породы, которая не встречается в Мавераннахре, а растет в зонах холодного климата, ее древесина хорошо горит, так как в ней содержится масло, способствующее быстрому и хорошему возгоранию. Если бы тот холодный ветер все еще продолжался, мы бы, до той рощи, не смогли бы разбить шатры и создать временные стойла для коней. А поскольку ветер перестал, холод спал, мы разбили шатры и создали временные стойла для своих лошадей. После этого мы принялись рубить деревья и разводить костры, а когда они превращались в тлеющие угли, мы переносили их внутрь стойла к лошадям. В жизни своей я не видел дня темнее чем тот, небо, забранное мглистыми тучами, было черным, словно облитое черной тушью, и земля была черной, и роща казалась почерневшей. Из-за сильного мороза в роще даже ворон не было видно и стоящий мрак наводил человека на печальные и тревожные мысли. Я велел собрать военачальников на совет, после того как все собрались, сказал: «У нас здесь нет свежего корма для коней, поэтому придется кормить их «навалэ» (комочки из теста иль групы), так же мало осталось продовольствия для нас самих и мы не можем надолго оставаться здесь. Ко всему прочему, добавились трудности, связанные с недостатком воды, и я велел, чтобы в котлы набирали снег, растапливали его в котлах, чтобы утолить жажду у лошадей и воинов, а поскольку котлы были небольшого размера, то не удается приготовить достаточное количество воды. Я это говорю для того, чтобы вы знали, что нам надо уходить отсюда, невзирая на то, что мы обрели казалось бы здесь покой и удобство, однако такое долго не протянется, поскольку нет у нас ни продовольствия, ни воды, только топлива у нас достаточно много. А теперь я хочу спросить вас, знаете ли вы местонахождение моего сына, чтобы мы могли кратчайшим путем соединиться с ним и оказать ему помощь?» Один из военачальников ответил: «Я полагаю, что твой сын находится в Баб-уль-Абвабе». (сегодня Баб-уль-Абваб Называют Дербентом, это крупный порт, расположенный на западном побережье Каспийского моря, севернее Баку — Переводчик).

Абдулла спросил того военачальника: «По какой дороге мог Шейх Умар попасть в Баб-уль-Абваб? Мы знаем, что Шейх Умар не плыл морем, чтобы утверждать, что его корабль приплывал в Баб-уль-Абваб, а по суше он не мог туда дойти, так как плотина Ануширвана мешает попасть туда с севера». Я сказал: «Неизвестно, построена ли плотина Баб-уль-Абваб Ануширваном. Некоторые утверждают, что ее создателем является Джамшид». Абдулла сказал: «Мнение, высказанное вами, о, эмир, верное, действительно некоторые историки считают, что ее построил Джамшид». Военачальник, упомянувший о плотине, продолжал: «Кто бы ни был создателем той плотины, одно ясно — сегодня ни одно судно не может войти в Баб-уль-Абваб с севера».

Я сказал: «Поскольку племена, обитающие на севере Каспия, постоянно нападали на земли Ирана, Джамшид или Ануширван, кто то из них построил в Баб-уль-Абвабе вал, который препятствовал бы проходу племен и лишал их возможности напасть на Иран, а местом обитания прикаспийских племен являются кипчакские земли и сегодня главой тех племен является Тохтамыш». Абдулла сказал: «А какой дорогой пользуется сам Тохтамыш, чтобы добраться до Баб-уль-Абваба?» Военачальник, поставивший вопрос о плотине, сказал, что возможно морем. Абдулла добавил: «А может быть с юга, то есть, огибая плотину, он выходит на южную дорогу, далее на Баб-уль-Абваб и тогда ему следует пройти через Страну Огней». Я сказал: «Абдулла прав, можно с юга попасть в Баб-уль-Абваб и тот, кто хочет достичь его, должен будет пересечь Страну Огней». Один из моих военачльников спросил: «А где расположена Страна Огней?» Я ответил: «Страна Огней расположена к югу от Баб-уль-Абваба, на побережье Абескунского моря, а называют ее так от того, что на ее земле часто встречаются фонтаны масла, бьющие из недр, некоторые из них воспламеняются и постоянно горят и никто не может их погасить».

(Пояснение — Страна Огней — это то, что сегодня называют Баку и филологи склонны считать, что корень слова Баку на языке местных жителей означает «огонь», «храм огня», «святилище» — Переводчик)

Один из военачальников сказал: «Жителям Страны Огней можно позавидовать — им всегда тепло, не как нам, дрожащим от холода». Я сказал: «Однако тот огонь настолько силен, что к нему невозможно приблизиться, чтобы погреться, и если человек приблизится к нему, то непременно сгорит, языки пламени достигают небес и никто не в состоянии потушить их, ибо невозможно подойти к ним достаточно близко».

В Мавераннахре мне случалось беседовать с людьми, побывавшими в Стране Огней и возвратившимися оттуда, при этом многие говорили, что, очаги пламени, которые им довелось наблюдать, были настолько сильны, что к ним невозможно подойти на расстояние меньше, чем сто заръов, в противном случае можно сгореть заживо. Кто-то из присутствовавших спросил, вступим ли мы в Страну Огней во время нынешнего похода. Я ответил, что мы в первую очередь подчинены выполнению задач, связанных с боевыми действиями и если их выполнение потребует, чтобы мы отправились в Страну Огней, мы туда отправимся и увидим те очаги пламени.