Адье, мистер Дракула! Этот Дракула-Лугоши – не демократ, а левак-экстремист, то есть коммунист, что мы и так всегда знали. Мы надеемся, он хорошо проведет время с Ракоши и никогда не захочет вернуться в империалистическую адскую Америку.
Дракула, ассистирующий «венгерскому Сталину» Ракоши в кровавых чистках компартии от «шпионов Тито», – это сильно. Тем более что Лугоши, как и другие звезды венгерской диаспоры – Майкл «Касабланка» Кёртиц или Чарльз «Гильда» Видор, – утверждал, что он был в молодости сторонником либерального венгерского премьера графа Каройи. А за кордон бежал, спасаясь от красного террора Белы Куна, лидера Венгерской Советской Республики (ВСР), просуществовавшей с 21 марта по 1 августа 1919 года.
Теперь его подлинное прошлое заинтересовало ФБР и контрразведку. Что делать с Лугоши, гражданином США с 1931 года, четырежды обсуждал подкомитет Сената по делам иммиграции и натурализации. Да он и сам умолял Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности (КРАД) вызвать его на допрос, писал, что ему «всегда был отвратителен коммунистический тоталитаризм», что с «красным фашизмом» он боролся с 1919 года. Что же до того, что он возглавил в 1943-м антифашистский (в 1948-м антифашизм в США сам по себе был преступлением) Венгерско-американский совет за демократию, так ведь актеры слишком заняты, чтобы вникать, куда их заманивают на роль свадебных генералов.
КРАД игнорировала мольбы Лугоши: для нее он был слишком крупной рыбой. В отличие от голливудских коммунистов, он – и Кёртиц, и Видор – не постигал истмат и диамат, попивая виски у бассейна, подобно шикарным «комми» из Беверли-Хиллз, а делал революцию. Да, в Австрию он с женой Илоной бежал в августе 1919-го – на телеге, под сеном. Но случилось это уже после падения ВСР, и грозил им не красный террор, а белый. Крупнейшего режиссера Шандора Паллоша в том же августе 1919-го каратели адмирала Хорти просто растерзали. Лугоши на пощаду рассчитывать не мог.
В 1914-м премьер будапештского Национального театра Бела Ференц Дежё Блашко – еще не Дракула, а Ромео – ушел добровольцем на войну. Пережил кошмар боев в Галиции и зимнюю кампанию в Карпатах, где 100-тысячная австро-венгерская армия за три недели потеряла до 70 тысяч человек, был трижды ранен, демобилизован и – «потерянное поколение» – понял: с этим миром по-хорошему нельзя.
Едва рухнула Австро-Венгрия, как Лугоши создал (декабрь 1918-го) Свободный профсоюз театральных служащих. Вскоре эти самые служащие потребовали его отставки – настолько их шокировали планы Лугоши по социализации театра. Тогда – ну вылитый Ленин на II съезде РСДРП – Лугоши расколол свое детище, создал красный профсоюз актеров и призвал к массовым протестам против буржуазного правительства Каройи. Через три дня власть взяли Советы.
Несмотря на гражданскую войну и румынскую интервенцию, ВСР явила чудеса культурной революции. Опередив Ленина на четыре месяца, Бела Кун национализировал киноиндустрию. Обязанности наркома просвещения исполнял один из ведущих философов-марксистов ХХ века Дьёрдь Лукач. В руководство Кинокомитета вошел крупнейший в мире теоретик кино Бела Балаж. Александр Корда (Шандор Ласло Келлнер), будущий великий английский продюсер, возглавил студию «Корвин» и, по легенде, привлек к работе своего друга Кёртица (Михая Кертеса Каминера), отправив за ним красногвардейский наряд. За четыре месяца был снят – помимо множества документальных – 31 игровой фильм. Неудивительно, что, низвергнув ВСР, Хорти возненавидел кино настолько, что не просто озаботился уничтожением всех «красных» пленок – кино в Венгрии надолго было упразднено как факт.
Будущий Дракула стал в ВСР, если и не – как пишут порой – «наркомом по театральным делам» типа Мейерхольда, то кем-то вроде. Пятнадцатого мая он опубликовал манифест нового театра, шедевр радикальной риторики, утверждавший, что 95 % актеров – пролетарии в большей степени, чем рабочие, жертвы двойной эксплуатации. Капитал принуждает их проституироваться, а власть держит в невежестве.
Натерпевшись страха в роковом августе, Лугоши надолго смирил свой общественный темперамент. Но в годы войны, поверив в нерушимость антифашистской коалиции, расслабился. Первый звоночек прозвучал еще в 1944-м, когда New York Daily News назвал Лугоши – наряду с Орсоном Уэллсом, Чаплином и Полом Робсоном – одним из опаснейших «ярко-красных», лицемерно выдающим себя за демократа. Но роковым для него стало, парадоксальным образом, поражение Венгрии, союзницы нацистской Германии. До 1945-го узнать о его прошлом можно было только из старых венгерских газет, которые в США – с их ничтожной венгерской диаспорой – никто не читал. Но с началом холодной войны нахлынули беженцы и беглецы из Восточной Европы, включая самых одиозных нацистов: упырей взяло под опеку ЦРУ. Это была сильнейшая группа влияния и группа ненависти. Эти-то люди отличали жертв красного террора от его «пособников», и терпеть таких соотечественников на голливудском олимпе не собирались.
Лугоши просто не повезло. Корду, которого жена в 1919-м буквально вытащила из камеры смертников, уберегла от неприятностей работа на английскую разведку и дружба с Черчиллем. Чарльза (Каройя) Видора, который по молодости лет в 1919-м не комиссарил, а просто сражался с красногвардейской винтовкой в руках, очевидно, спас брак с Дорис Уорнер, дочерью самого Гарри Уорнера. А то бы он разделил судьбу одной из своих предыдущих жен – актрисы-коммунистки Карен Морли, угодившей в черные списки. Только за бедного Дракулу заступиться было некому.
Джерри Льюис
(1926–2017)
Современный зритель знает Льюиса как Дядю Лео, торговца кадиллаками, из «Аризонской мечты» (1993) Кустурицы. Еще, возможно, по «Королю комедии» (1983) Скорсезе, где Льюис играл ведущего телешоу, которого берет в заложники амбициозное ничтожество, возомнившее себя великим комиком. Обе эти роли смешными не назовешь, но в появлении на экране старого клоуна всегда есть что-то и трагическое, и почти непристойное. Так ведь Льюис – любимец Америки, развлекавший ее на протяжении 70 лет, – и был фигурой трагической.
В кино он пришел из ночных клубов: в 1946–1956 годах не было эстрадников популярнее, чем дуэт Льюиса и музыканта Дина Мартина – Джерри отводилась роль идиота, который старается сделать как лучше, а получается как всегда. На экране он впервые появился уже в 1949-м, но его гений раскрылся только после встречи с режиссером Фрэнком Ташлином, начинавшим карьеру у Диснея. Ташлин разглядел подлинную природу дара Льюиса: скорее гротескного персонажа мультиков или комиксов, чем «живого» героя. В фильмах «Художники и модели» (1955), «Голливуд или пропал» (1956), «Засыпай, мой малыш» (1958), «Мальчик-гейша» (1958) Льюис играл романтических идиотов, одержимых приключениями супергероя по имени Винсент Стервятник или пылающих страстью к Аните Экберг. Или, например, фокусника, не просто бездарного, но гораздо более бездарного, чем его белый кролик.
Переход Льюиса к режиссуре («Коридорный», 1960) стал событием. К тому времени великие комики, хранившие традицию бурлеска, сошли со сцены, как Бастер Китон, или выдохлись, как братья Маркс. Новые короли комедии вроде Боба Хоупа при всех своих достоинствах казались их бледными копиями. Да и вообще, Америке было не до смеха, в Америке было душно: политической охоте на ведьм сопутствовала оргия пуританской цензуры, обнаруживавшей угрозу для общества то в комиксах, то в фильмах ужасов. И тут явился Джерри – последний реаниматор и гений бурлеска.
Одно его появление на экране не предвещало череду катастроф, а уже было катастрофой. Робкий, нелепый, незадачливый герой был бомбой не слишком замедленного действия.
Льюис подхватил принцип slow-burn, на котором строился комизм Лорела и Харди: герой изо всех сил старается исправить допущенную им оплошность, но каждая попытка приводит к еще большей катастрофе. Но он не просто перенял опыт великого дуэта, а довел до сюрреалистического абсолюта. В «Дамском угоднике» (1961), например, где герой принимал решение никогда не иметь дела с женщинами, но волей судьбы был вынужден работать в пансионе для девушек, вдруг ни с того ни с сего среди пансионерок обнаруживался леопард. Недаром страстными пропагандистами Льюиса стали французские критики, оценившие его как наследника сюрреалистической традиции. Когда на родине – с середины 1960-х – популярность Льюиса пошла на спад, французы остались ему верны.
При этом Льюис был отчаянным экспериментатором: и формальным, и техническим. В «Коридорном» его герой не произносил за весь фильм ни слова, а в «Дамском угоднике» пансион представал кукольным домиком, декорацией как она есть. Первым в истории Льюис использовал на съемках «Коридорного» видеокамеру. Понятно, почему именно он преподавал режиссерское мастерство в Университете Южной Калифорнии, в том числе Спилбергу и Лукасу.
А потом начался какой-то дикий морок. В 1965-м Льюис на съемках сломал два позвонка. Обреченный на хронические боли и жизнь с имплантатами, оказался на грани самоубийства. Вторым «переломом» стало его согласие поставить фильм «День, когда клоун плакал» (1972) и сыграть в нем главную роль.
Сначала он сопротивлялся предложению продюсера Натана Вашсбергера. Льюису претила идея фильма, да и, честно говоря, трудно представить, кого бы она вдохновила. В нацистской Германии клоун, уволенный из цирка, спьяну обложил в кабаке последними словами фюрера и угодил в концлагерь. Расхваставшись перед товарищами по несчастью былой славой, он оказался неспособен рассмешить их, за что заслужил побои и изгойство. Единственными благодарными зрителями оказались заключенные дети. Оценив это, комендант посулил клоуну свободу, если он, как крысолов из Гамельна, заведет детей в эшелон, направляющийся в Освенцим. Клоун делал свое дело, но, не выдержав мук совести, уходил с детьми в газовую камеру.